и собираю желтые купавки.
Цветы собирать
моя молодость,
признаться, ленилась.
Но как она была хороша
в венке из под купавок!
Подымающий руки
Я подымаю руки вверх.
Не то чтобы я сдаюсь,
нечего сдаваться.
Не то, чтобы я молюсь —
некому молиться.
И не то, чтобы я потягиваюсь со сна —
не сплю уже тысячу лет.
Просто
я подставляю руки ветру.
Пусть он свистит в моих пальцах,
пусть.
Ему,
это доставляет удовольствие.
На платформе
Стоял на платформе,
глядел на проезжающие поезда.
Ехать
никуда не хотелось.
Хотелось стоять на платформе
и глядеть
на проносящиеся мимо поезда.
Они проносились
один за другим
и в ту,
и в другую сторону.
Один за другим,
один за другим
они проносились,
один за другим
и в ту, и в другую сторону.
О, как мелькали окна их вагонон!
С платформы уходить
не хотелось.
Совсем не хотелось.
Я и вселенная
1.
Что же касается вселенной,
то она
вполне пристойна,
только слишком влюблена
в свою проклятую тупую бесконечность
и невнимательна поэтому ко мне.
Бывало, скажешь ей:
"Созвездие Тельца
куда-то ускакало,
третью ночь
его не видно на небе!"
Она же
глядит задумчиво
и отвечает невпопад.
А в остальном
вселенной я вполне доволен.
2.
Сижу я посреди вселенной
на лавочке
и размышляю о том о сем.
Чудная эта вселенная —
ни конца, ни краю ей не видно.
Смешная эта планета —
все вертится и вертится без устали.
Странная эта затея — жизнь:
живешь, живешь, и все жить хочется.
Удобная, однако, у меня лавочка —
широкая и со спинкой.
3.
По ночам я не сплю,
потому что вселенная
спит у меня на руках.
Она привыкла так спать —
я ее избаловал.
Вот уже двадцать лет
из-за нее я не высыпаюсь —
дремлю в автобусах,
зеваю на работе,
засыпаю на концертах.
Даже неудобно.
А ей и горя мало.
Каждую ночь
она сладко спит,
уткнувшись носом в мое плечо.
Интересно,
что же ей снится?
Пришла, повертелась,
Пришла,
повертелась,
показала свои волосы,
шею,
лодыжки,
посверкала серьгами,
рассмеялась
и ушла.
Опомнившись,
бросилась вслед,
да где уж там!
Далеко впереди
мелькают ее лодыжки,
далеко-далеко впереди
сверкают ее серьги,
далеко-далеко-далеко впереди
слышится ее смех.
Чего она смеется?
Пришла,
покрасовалась,
ушла
и все смеется.
Пожар
В моей душе
горит пожар,
уж двадцать лет
горит пожар —
тушить его некому.
