красавица синеглазая!

Вот она, скромница,

стоит, опустив ресницы,

и тихонечко дышит.

Рукопожатие

Пустынная улица.

За мною кто-то идет —

слышен стук шагов.

Сворачиваю в переулок

и прибавляю шагу.

Пустынный переулок.

За мною по-прежнему кто-то идет

шаги стали громче.

Сворачиваю во двор

и пускаюсь бегом.

Пустынный двор.

За мною кто-то бужит,

оглушительно топая ногами.

Посреди двора

я останавливаюсь.

Подбежав ко мне,

запыхавшийся человек

крепко пожимает мне руку.

— Извините, — говорит человек, —

но мне так хотелось

пожать кому-нибудь руку!

как тяжелые авиабомбы

как тяжелые авиабомбы,

падают века в прошлое,

пробивая этажи истории

и взрываясь где-то делеко внизу.

Как пустые ящики из-под картишки,

падают годы

на сырое бетонное дно века

и там лежат,

пока не понадобятся.

Как дождевые капли,

капают дни на ладошку ребенка.

И он смеется —

щекотно ему.

Ивану Федоровичу Крузенштерну

Ваш гордый силуэт

эффектен.

Он темнеет

на фоне кранов

и багрового заката.

Чем восхищались вы,

скитаясь по морям,

пересекая океанские пространства?

Что потрясяло вас

на дальних островах,

у побережий незнакомых континентов?

Не страшно ли

на Огненной Земле —

там все горит небось

и все черно от копоти?

Каков он, свет,

вокруг которого вы плыли, —

приглянулся ли он вам,

иль были вы слегка разочарованы?

Ваш силуэт

уже неразличим —

закат угас.

Но ведь не так уж дурно

стать бронзовым,

не так уж утомительно

стоять здесь,

на граните

у Невы,

сложивши руки на груди,

признайтесь!

Грустная история

Афанасий Фет

читал свои стихи Марии Лазич.

Она ему нравилась.

Мария Лазич

по уши влюбилась в Афанасия Фета.

Стихи были дивные.

Афанасий Фет

расстался с Марией Лазич.

Она была бесприданица.

Мария Лазич

отомстила Афанасию Фету.

Взяла и померла.

Несчастный Фет

до гробовой доски

горевал о Марии Лазич.

Лучше ее

на этом свете

никого не оказалось.

Можно посмеяться

над доверчивой Лазич

и оправдать

вероломство Фета.

Можно посочувствовать

бедняжке Лазич

и возмутиться

поведением Фета

Можно пожалеть

и Фета, и Лазич.

Но трудно остаться равнодушным

к этой грустной истории,

которая произошла в прошлом веке

с полковым адьютантом Афанасием Фетом

и генеральской дочкой Марией Лазич.

"Малые Голландцы"

Глядя на полотно "малых голландцев",

вспоминаю:

на этом стуле с высокой спинкой

я когда-то сидел

(удобный стул),

из этого бокала дымчатого хрусталя

пил темное пиво

(его вкус трудно позабыть),

этой салфеткой льняного полотна

вытер подбородок

(так и осталась она, смятая,