Петр III. Художник Л. К. Пфанцельт
Он был одним из тех заговорщиков, кто вырвал у свергнутого Петра III отречение от престола; он охранял свергнутого императора в Ропше — и на нем же лежит обвинение в цареубийстве. Эту версию на разные лады повторяли все его недруги («Он был цареубийца в душе. Это стало у него чем-то вроде дурной привычки», — говорила знавшая его Н. К. Загряжская), хотя современные историки высказывают сомнения в подлинности не дошедшей до нас записки, в которой Орлов якобы признается в совершенном злодеянии.
После переворота Алексей, как и его братья, был осыпан милостями: он был произведен в генерал-майоры и 29 июня 1762 г. был пожалован в секунд-майоры лейб-гвардии Преображенского полка; в Москве в день коронации императрицы он получил орден Александра Невского, а во время коронационных торжеств — 800 душ; кроме того, ему, вместе с братьями Григорием и Федором, было пожаловано в Серпуховском уезде Московской губернии село Оболенское (Ильинское) с 2929 душами и крупная сумма денег.
Сверх этих наград все пять братьев были возведены в графское достоинство, причем в рескрипте об этом пожаловании было сказано: «Они были первые из тех верных сынов Российских, которые сию Империю от странного и несносного ига и православную греческого исповедания церковь от разорения и приблизившегося ей всеконечного падения возведением нас на всероссийский императорский престол свободили, которое православное дело и подлинно их прозорливостью, разумом, смелостью и мудростью к пользе и благополучию Отечества и к радости и удовольствию натуральных союзников всея империи, к бессмертной их славе, действительно и благополучно к совершенству приведено»
В дальнейшем Алексей выполнял ряд ответственных поручений, возложенных на него императрицей и состоял членом комиссии по выработке нового Уложения (хотя и не принимал особо деятельного участия в ее работе). В 1767 г. он опасно заболел и для поправления здоровья отправился в заграничное путешествие. Екатерина в знак милости наградила его орденом Св. Андрея Первозванного и приказала выдать на лечение 200 тыс. рублей. В сопровождении своего брата, Ф. Г. Орлова, Алексей отправился инкогнито через Берлин и Вену в Италию, где и остался на продолжительное время, разъезжая повсюду и подолгу не останавливаясь на одном и том же месте. Тем временем Турция объявила войну России, и Орлов оказался в эпицентре событий, вблизи Средиземного моря и Балкан, к которым русская дипломатия уже давно проявляла интерес.
Первый русский корабль появился в Средиземном море еще в правление Петра Великого, в 1717–1719 гг. В течение следующих 50 лет русские еще дважды появлялись в Средиземном море — в 1725 г. небольшая эскадра из трех кораблей достигла берегов Испании, а в самом начале Екатерининского правления, в 1764 г., - фрегат «Надежда Благополучия», в дальнейшем участвовавший в Архипелагской экспедиции.
Одновременно с этим активизировалась деятельность русских агентов на Балканах. Они посетили Морею (Пелопоннес) и установили контакт с местными жителями — майнотами. Согласно планам русского правительства их и другое православное население следовало поднять на восстание против турок. Свидетельством того значения, которое имела Россия для местных народов, стало появление в Черногории накануне русско-турецкой войны самозванца Стефана Малого, который получил власть, провозгласив себя спасшимся русским царем Петром III.
В конце 1768 г. Алексей и Федор Орловы прибыли в Италию и обосновались в Венеции, у которой были тесные контакты с Балканами. Согласно рассказу Рюльера здесь они ежедневно посещали православные храмы, а на выходе из церквей всегда бывали окружены толпой народа, которому щедро раздавали деньги. Если отбросить авторскую риторику, то становится очевидно, что они прощупывали настроения православного населения для вербовки потенциальных сторонников.
Вид Чесменской пристани
По словам Ю. В. Долгорукова, «граф Алексей Григорьевич Орлов, разговаривая со славянами, венецианскими подданными и нашими единоверцами, уверился, что они недовольны своим правлением; также их соседы черногорцы, турецкие подданные. И все греки в Архипелаге преданы делу российскому». Оценив все это, он отправил донесение в Петербург, «дабы на сии народы и обстоятельства делать свое внимание, и он предоставляет свои услуги, если прислан будет флот и войско».
К. Л. Христинек. Овальный портрет графа Орлова-Чесменского. 1779 г.
Впрочем, мемуарист (которого многие серьезные ученые считают русским аналогом барона Мюнхгаузена) несколько упрощает события. Далеко идущие планы появились еще до прибытия братьев Орловых в Венецию. Впервые мысль послать эскадру к берегам Эгейского моря, поднять и поддержать восстание проживавших там православных народов против турок высказал Григорий Орлов в начале ноября 1768 г., еще до подписания манифеста об объявлении войны. Вполне вероятно, что Григорий просто озвучил идеи своего брата и донес их до Екатерины.
В донесении императрице Алексей Орлов настаивал на скорейшей отправке экспедиции: «Эскадра наша от осьми до десяти линейных кораблей и на которой несколько войск наших посажено будет, великий страх причинит туркам, если достигнет до наших мест; чем скорее, тем лучше. Слыша о неисправности морской турецкой силы, о слабости их с сей стороны, надежно донести могу, что оная не только великие помехи причинит им в военных приуготовлениях, поделает великое разорение, понанесет ужас всем магометанам, в кураж и одобрение православным, и более страшна им быть может, нежели все сухопутное войско».
При внесении проекта экспедиции в Совет при императрице Григорий Орлов формулировал свое предложение так: «Послать, в виде вояжа, в Средиземное море несколько судов и оттуда сделать диверсию неприятелю».
12 ноября 1768 г. на заседании Совета Григорий Орлов уже обстоятельно изложил свое мнение об экспедиции в Средиземное море. Предложение было принято, хотя и без большого энтузиазма, под нажимом императрицы. Алексей Орлов был назначен командующим экспедицией в должности генерал-аншефа. В рескрипте, данном Г. А. Спиридову, цели всей экспедиции определялись следующим образом: «Поелику главная сему нашему плану цель состоит в поднятии на турков подвластных им народов, — следовательно же и долженствует уступать оной первое место все другие операции; Ваша экспедиция натурально принадлежит к числу сих последних, первым же предметом есть и всегда долженствуют пребыть сухопутные операции графа А. Орлова». Спиридову предписывалось «провести сухопутные войска с парком артиллерии и другими военными снарядами для содействия гр. Орлову образовать целый корпус из христиан к учинению Турции диверсии в чувствительнейшем месте».
Показателем значения, которое Екатерина придавала действиям на Средиземном море, является общая численность русских сил, направленных туда за годы войны. Всего было отправлено пять эскадр -20 линейных кораблей, 6 фрегатов, 1 бомбардирский корабль, 26 вспомогательных судов, свыше 8 тысяч человек десанта; личный состав всей экспедиции составлял свыше 17 тысяч человек. К этому в Британии и Греции было прикуплено несколько фрегатов и бомбардирских судов.
После прибытия в Средиземное море эскадры Спиридова согласно плану А. Г. Орлова часть кораблей должна была отправиться за ним самим в Ливорно, где он тогда находился, а другая их часть следовать к полуострову Майна, жители которого (майноты) были известны своей воинственностью и готовностью восстать против турок. Для осуществления этого плана эскадра вышла в январе 1770 г. из Порт-Магона и затем разделилась: отряд под командованием С. К. Грейга (линейный корабль «Три Иерарха», фрегат «Надежда Благополучия» и пакетбот «Почтальон») направился за главнокомандующим, остальные корабли двинулись к побережью Морей. Однако активные операции флота не предполагались: согласно планам А. Г. Орлова действовать предстояло десанту, который должен был поднять греков на восстание, а кораблям отводилась лишь транспортная роль.
