- Это все домыслы, - прошипел сквозь зубы сирен. - С таким набором улик меня оправдает любой суд. Вы не нашли и не найдете в моих вещах пальца Флемминга!

  - Серьезно? - Хамский лучезарно улыбнулся. - А я вот думаю иначе. Господа, - он обратился к прессе. - Прошу вас запечатлеть момент.

   Из кармана пиджака Виктора Мордред вытащил старинный портсигар с изящной гравировкой. Моро дернулся, прожигая моего коллегу ненавидящим взглядом.

  - Еще у вас в офисе Принстон заметил, что вы носите два портсигара. Странно, не правда ли?

   Кончиками пальцев Хамский пробежался по ряду сигар, и вытащил одну, на первый взгляд ничем не отличавшуюся. Тщательно обнюхав, Хамский разрезал её вытащенным из стены ножом. Судя по взгляду, Моро едва удержался от того, чтобы укусить неосторожно протянутую моим другом конечность. Мордред, улыбаясь оглядел всех, подождал томительное мгновение, и перевернул сигару разрезом вниз. Посыпался табак... а вслед за ним на пол упало нечто маленькое и продолговатое. Когда оно перевернулось, то все увидели маленькую татуировку на мизинце, когда-то принадлежавшем Морису Флеммингу.

  - Финита. Конец играм настоящих джентльменов.

   Довольный голос Хамского ножом разрезал царящую в комнате тишину.

  ***

   Хамский играл на трубе. Занятие, казалось бы, безвредное и вполне себе почетное, если бы не одно но. Хамский и духовые инструменты на дух, органически не переносили друг друга. Они творили друг над другом такое извращенное насилие, помыслить о котором не мог бы и маньяк с тридцатилетним стажем и почетной пенсией за выслугой лет.

   То, что Мордред взялся за ненавистную трубу, значило только одно - он был крайне озадачен, и от этого - зол. Впрочем, вариант с моральными пытками потенциального врага тоже не стоило сбрасывать со счетов.

   В перерыве между воплями перезрелого мамонта, еще не знающего, что все его сородичи вымерли, и он остался одинок, мне удалось вклиниться.

  - Что случилось, Хамский?

   Мой друг сидел в кресле-качалке и старательно трубил с абсолютно отсутствующим видом. Примерно через полчаса меня, наконец, изволили заметить.

  - А, Принстон, - вяло, с умеренным интересом, произнес Мордред. - Отвратительное утро.

  - В чем дело?

   Я радовался уже хотя бы минутной передышке от этих мерзких звуков.

  - Отвратительное утро, - с нажимом повторил Хамский. - Мало того, что у меня кончился опиум, и я забыл пополнить запасы, так у нас еще нет экономки! Когда принесли почту, мне пришлось самостоятельно спускаться за ней, и мой эксперимент пошел ангелу под хвост!

   Мой сосед патетично указал на скромно висящее в уголке тело вегана-помидора.

  - Вы умудрились вздернуть разумный овощ?

   Я, натурально, не поверил своим глазам. Научный интерес взыграл во мне буквально против воли.

  - Два вопроса: как вам это удалось, и через какое время наступила смерть?

  - В том-то и дело! - С отчаянием воскликнул Мордред. - Разработав особую систему узлов, мне удалось его вздернуть. Но когда я наблюдал за смертью, принесли эту дурацкую почту! Поганец скончался без моего присутствия.

   Мой друг снова взялся за трубу. Я вздрогнул.

  - Не отчаивайтесь, друг мой! Главное, вы поняли суть, а нового вегана мы еще достанем, я уверен...

  - А, впрочем, - Хамский не был подвержен долгим приступам меланхолии. - В почте было вот это.

  Он протянул мне белый листок бумаги. На нем был отпечаток алых женских губ и краткая приписка: 'Сами знаете, где и когда'. Похоже, в лице Корделии Блэк Хамский нашел достойного соперника.

   В любом случае, следующий ход - за нами.