Кольцо из серебра, железного теперь не найдешь… Но я думаю, это неважно.
* * *
Мои роче тои… рому давойу…
Не чесне бы жищь моа, в том и вины.
В явь свейта и в таини нощи, камо влече надеджна, съ волей иду…
Я не боюсь ходить одна, все самое худшее со мной уже было. Когда хочется проклясть свою красу, потому что ничем не смыть этот липкий налет, остающийся после чужих взглядов и рук. Он исчезает бесследно лишь в глазах того, кто впервые взглянет на тебя по-иному…
* * *
Здесь было как в лесу — кругом высокие деревья, запорошенные снегом, и глубокая тишина. С пасмурного неба медленно падали снежинки. Следов на снегу почти не видно: сюда давно никто не приходит. И мои опасения, что кто-то может помешать, развеялись…
Все глубже сумрак, все длиннее тени.
Ровно горит свеча, и мерцает вода в стеклянном сосуде. Так повелось издревле — «В доме своем я встречаю тебя водой и огнем»…
Я не огонь зажигаю, а душу и сердце свои зажигаю по тебе навсегда.
Я уколола острой иглой безымянный палец левой руки — откуда идет вена к сердцу. Боли не почувствовала, только увидела, как на снег падают капли.
Как кровь живет в моем теле,
так всегда будешь ты жить в моей душе.
Отныне и вечно ты будешь единственным светом,
озаряющим мои пути,
и никто и ничто не затмит тебя в моих глазах,
пока дыхание мое не прервется, взор мой не угаснет
и сердце мое не охладеет.
В присутствии хранителей четырех стихий,
перед лицом великих богов
биением сердца и обещанием уст вручаю себя тебе.
Стемнело. Догорает огонь, сквозь стекло мерцает вода. И на дне серебрится кольцо.
Под звездами, под ликом луны и под сводом небес
я обручаюсь с тобою этим кольцом.
Своим телом, своей кровью, своей душой, своей судьбой,
словом и делом
я клянусь тебе в беспредельной верности.
Клянусь силою всех заклинаний и ключами всех замков.
Клянусь сотворением мира и днем моего рождения.
Клянусь днем, когда я окончу все эти радости земные,
все страдания мирские
и закрою глаза свои навсегда.
Клянусь жизнью, смертью и посмертием своими!
Клянусь именем Венеры, всех ярче сияющей,
клянусь именем Орка — вечного стража теней.
Клянусь огнем Небес и водами Стикса, которые священны
для людей и богов, для всего живого и мертвого!
А если я преступлю эту клятву,
да покарают меня владыки моей стези,
в чьих руках моя судьба.
Да поразят меня все силы неба и земли,
незримые и всемогущие, кем бы они ни были!
Пусть кровь в моих жилах обратится в прах,
глаза ослепнут, и сердце разорвет грудь,
если преступлю я мою клятву, данную тебе сегодня.
Слово мое крепче стали, острее меча,
и нет ему переговора.
Где ты, там и я.
Стало так отныне и во веки веков.
Как тихо… И ни души вокруг. Никто не придет, сюда не приходят уже давно.
Только птица взлетела с дерева, осыпая снег. И ее одинокий голос, прозвучавший в ответ, замер в ночи.
Белые холмы, как оплывшие свечи. А хозяева их безвестны.
Черное зеркало плит. Лиц не видно, и слов не разобрать… да и ни к чему. Пусть будут свидетели безлики — им не нужны глаза, чтобы видеть. Пусть безымянны и немы — но не солгут перед теми, кто ведает их имена.
Под белой пеленой, в черной мгле гаснет цепочка следов.
Тойе е ти нивть… дле нъжи…
* * *
Это написано в любом путеводителе: вода здесь до сих пор течет из горных источников по водопроводам, построенным еще до новой эры.
А вкус у нее, наверно, другой. Ведь раньше она была дождевая, ее дарил квадратный кусочек неба в кровле атриума. Тысячи невидимых капель срывались с высоты и, на миг сверкнув в полутьме, с ровным плеском падали в бассейн недалеко от очага, так что небесная вода соседствовала с земным огнем — и текла дальше, в подземный колодец… Атриум, мост между небом и землей, сердце каждого дома, обитель родных богов… Так было…
Я смотрела очень много фото и видео о Риме — и поняла, что, если мне придется там побывать, это ничего не изменит. Потому что города, который я хочу увидеть, нет. Вернее, он есть, но… не там.
Не там, где толпы народа, бесконечные магазины и кафе, туристы в шортах, с фотоаппаратами и рюкзаками. Россыпи древнеримских сувениров и стаи тех, кто их покупает: капитолийскую волчицу размером с сигаретную пачку, голову или бюст античной богини, пластиковые легионерские доспехи.
Нормальный современный город, в котором древние руины выглядят как декорации — и впечатление усиливается от того, что они дополнительно украшены декорациями современными, даже живыми. Рядом с Колизеем жуют пиццу и пьют пиво гладиаторы, цезари и центурионы, — на случай, если кто-то пожелает увековечить себя в компании древних римлян. Желающих хватает, особенно женского пола. Иногда кто-нибудь из этих ребят неожиданно замахивается мечом на туристку помоложе и посимпатичнее, та жизнерадостно визжит, окружающие спешно выхватывают видеокамеры. В общем, очень интересно.
Я думаю, он не хотел бы все это видеть. И не хотел бы, чтобы я видела то, чем стал его родной город.
Vale, говорили там на прощание. Будь здоров. Salve — здравствуй, привет тебе…
Что теперь на том месте, где была Субура? Шумная днем, глухая и темная ночью, мешанина домов и кривых переулков, мощеных гравием, толпы лихого сброда… Под вечер, говорили, лучше туда не соваться. «Я не боюсь ходить одна»… А Этрусская улица? По-прежнему ли о ней идет молва, что там живет бессовестный народ и те, кто торгует собой?… Коллина, Палатин… Может, названия и остались — на карте. А того города нет все равно.
Ну, а этот, другой, — этот новый город, который по-прежнему называют вечным? Его жители не говорят на том языке, который с детства представлялся мне в виде золотых письмен, высеченных на мраморе. Они такие, как есть, кому-то могут нравиться, кому-то нет. Прежде всего, они не потомки… тех. Разве что наследники — не по крови, а по праву нового жильца, занявшего дом после смерти хозяина. Он открыл кассу в прихожей, за плату показывает найденный им антиквариат и, чтобы развлечь гостей, рядится в одежды прежних владельцев.
«Чтобы эффект от созерцания Колизея оказался наибольшим, приходите к его подножию на закате: к этому времени зажигается подсветка».
Разве можно во время виртуального путешествия по этому городу не побывать ни в одном музее? Их здесь вообще очень много, но лучше всего, наверно, вот этот — римской цивилизации. Там должно быть собрано все самое главное!
Монолитное темно-серое здание, дверь мерцает в темной глубине колоннады, как вода на дне колодца. Все, что внутри, можно увидеть на веб-сайте музея. Так даже лучше, — никто не помешает… Хотя вряд ли сюда приходит много посетителей.
Главное — это Колизей, Ватикан и фонтан Треви. А здесь туристы бывают редко.
Город великий, племя где то, что народы повергло,
Запад с востоком пред консулами твоими склонив?
Статуи, и правда, как живые. Их создатели считали, что нет нужды лгать в портрете — личность римского гражданина и так драгоценна, и его никто не приукрашивает, потому что он и так уважаем повсюду. Герои времен Республики: воин в доспехах или государственный муж, облеченный в тогу, суровые лица, жесткие складки одежд.
«Еще и тогда владели римляне всею вселенною…»
Что ж ты лежишь, о Рим, под пятою тевтона
