— А-а... Ну, заходите... — Врач выглядел спокойным.
Это подсказало видавшему виды Крюгеру, что денег у него нет. Такими люди становятся, когда теряют уже всякую надежду выкрутиться из положения, когда даже перестают бояться смерти. Период страха, довольно длительный, проходит, срабатывает блокировка. Он снова приходит уже потом, в самый последний момент...
Бром толкнул Крюгера в спину и они вошли в квартиру. Она была большой. Но уже неуютной. В ней отсутствовала старинная добротная мебель. Хозяин квартиры практически все распродал.
Как-то случайно от кого-то Турок услышал, что некто обладает очень приличными антикварными штучками, перешедшими к нему по наследству. Врач был мелкий аферюга из зачуханных, денег у него никогда не водилось. Затевал вечно разные новые проекты, прогорал на них. Потом занимал и перезанимал... На этом и попался на крючок Турка.
Короче, Турок выкупил у какого-то фраера расписку Врача под очередной долг и включил «счетчик». Очень жестко включил. И стал наведываться Крюгер к незадачливому должнику сначала просто так, потом и с грузовичком подъезжал. Вывозил потихоньку то, что наваливалось в процент. Сумма уже многократно превышала ту несчастную тысячу долларов, занятую когда-то Врачом, а тот никак не мог выкрутиться.
Начал было подниматься. Купил большую партию аудиотехники, ворованной, конечно, по бросовой цене. Техника эта, ясное дело, украдена была не из питерских квартир, а со шведских складов. Так что все было как бы чин чином. А «как бы» — это потому, что все документы на товар были липовые. Но кто там будет смотреть? В Питере половина магазинного товара по липе проходит, все привыкли уже...
Но чтобы мебелишку хорошую не упускать, пришлось подставить Врача с его липухой. Засветили ее через ментов знакомых — хрен с ней, с техникой! Конфисковали все у бедолаги, едва срок не накинули. Но сказали ментам, чтобы не сажали мужика. Менты молодцы в этом смысле — не посадили. Не хотели с Турком в контры идти...
Так и доил Врача Крюгер. Доил, доил — да вот, похоже, ничего уже не осталось у этого «нового русского»... Ну, квартира, понятно.
— Эй, Врач, давай деньги, — сказал Крюгер. Это у них было уже нечто вроде пароля. Каждая беседа начиналась с этой простой и привычной фразы.
— Нету, — ответил Врач.
И вот это как раз было чем-то новеньким. В их отошениях уже так повелось, что на фразу о деньгах Врач или выносил из спальни очередную цацку, или показывал рукой на шкаф карельской березы, на бюро, на ломберный столик, на картины «академиков», висевшие по стенам... А тут — «нету»... Это что-то новенькое...
— Нету? Слышь, Боря, — повернулся он к Брому. — Нету, говорит. Ну, садись, братишка, бери бумагу...
— Квартиру я не отдам, — сказал Врач. — Лучше убейте.
— Ты чего? Думаешь, лучше? Смотри, Боря, что жадность с людьми делает! Ему квартира эта сраная дороже жизни... Да на хрен нам тебя убивать? Кому ты нужен, козел? Жену отправил в Москву?
Врач отвел глаза в сторону.
— Вижу, вижу, что отправил. Конспиратор. Ничего, там ее уже ждут дожидаются. Наши. Хочешь, сюда привезем. Хочешь, тебя травмировать не будем — без твоего, так сказать, ведома развлечемся с ней в столице? А?
Врач мрачно смотрел на Крюгера и молчал. Тот хмыкнул и коротко, без размаха ударил его в печень. Хозяин квартиры, застонав, повалился на пол, но Бром, выскочивший из-за спины товарища, подхватил падающее тело, удержал его сзади, просунув свои руки под мышки Врача.
Крюгер ударил еще раз — в солнечное сплетение.
— Ты особо-то не расходись, — заметил Бром, словно матрас, вздергивая обвисшего в его руках Врача, — убьешь...
— Да и хрен с ним. Ну, убью... Большое дело...
Это был один из способов окончательного запугивания. Конечно, убивать Врача не было никакого резона. Все-таки квартиру с живого пока, подчеркнул про себя Крюгер, получить юридически легче. Потом-то, когда доверенность подпишет, конечно, можно и грохнуть. А можно и нет — как себя вести будет. Поглядим. Сейчас, во всяком случае, рано.
— Боря, подержи-ка его за волосы...
Бром, удерживая обессиленного Врача одной рукой, другой схватил его за волосы и задрал голову бедолаги так, что подбородок торчал вертикально вверх.
Врач захрипел.
— Ну, что делать будем, Врач? Полечимся? Гланды удалим?
Крюгер вытащил из кармана нож, поднес его к горлу хрипевшего должника и слегка надавил. Из-под лезвия выкатилась капелька крови.
— Чувствуешь что-нибудь, — спросил Крюгер, — а? Не слышу?
Бром, которому неудобно было держать голову Врача так высоко, переступил с ноги на ногу и, переступая, зацепился ногой за телефонный шнур. Чтобы удержать равновесие, он выпустил голову Врача и схватился рукой за край стола, качнувшись вперед. Вместе с ним качнулось и тело несчастного. Голова Врача пошла вперед и в сторону, и его горло само косо напоролось на нож.
— Е!.. — Крюгер отскочил, но не смог увернуться от фонтанчика крови, брызнувшего ему прямо на грудь. — Ты что, Боря, мать твою!..
Бром выпустил Врача, и тот, хрипя и брызжа струйками крови, повалился на пол.
— Мудак! — сказал Крюгер. Он стоял, растопырив руки в стороны, и оглядывал свои грудь и живот. — Во мудак!
— Потише, ты, умник... Не можешь перо в руке держать? Что-то ты расслабился, Крюгер, совсем плохой стал. — Бром улыбался.
— Слушай, ты, козел, это из-за тебя...
— Кто козел? — все так же улыбаясь, спросил Бром.
При этом в голосе его зазвенело безумие. Он был известен как самый дикий беспредельщик и нередко лез на рожон даже по малейшему поводу. Бром шагнул к Крюгеру, переступив через корчащееся на полу тело.
«Может, и к лучшему, — подумал он. — Пришью эту суку, а то от него только хлопоты лишние».
За себя он был спокоен. Каким бы зверем ни был Бром, он, Крюгер, опытнее. И перо вот опять же наготове...
Бром сделал еще шаг. И тут Крюгер увидел, что улыбка сползла с его лица. Глаза нападавшего теперь были устремлены за спину противника, а на лице отразились сначала удивление, затем неподдельный испуг.
Теперь пришел черед Крюгера улыбнуться.
— Старая штука, Бром. Я на такие детские приколы не покупаюсь...
Плотный и глухой хлопок раздался в комнате, и тяжелая красная клякса, шлепнувшаяся Брому в лоб, заморозила улыбку Крюгера. Он не стал разворачиваться в сторону «пушки», а прыгнул вперед, сделав кувырок. Это был финт профессионала. И тем не менее не очень-то фортило ему сегодня. Падая на пол и пытаясь откатиться в сторону, Крюгер вляпался рукой в кровавую лужу и вслед за хрипом умирающего медика услышал второй хлопок. Он почувствовал легкий удар сверху в темя. На секунду закружилась голова, но затем пришла в норму. Вторая пуля, выпущенная в него, прошла выше, в миллиметре от его головы, слегка контузив, но даже не оцарапав его.
Крюгер оперся на руку, а другой, изловчившись, все-таки успел вытащить пистолет. Однако снова попав в лужу крови, подался вперед. Скользя по паркету, он, вместо того чтобы лечь на спину и стрелять, оказался на боку. Прямо перед собой Крюгер увидел блестящее красное лицо Врача. Тот был еще жив, хотя глаза его уже туманились. Врач так же, как до него Бром и Крюгер, улыбался. Из приоткрытого рта все еще лилась на пол кровь.
Это было последнее, что запечатлелось в мозгу Крюгера. Третья пуля, выпущенная из пистолета с глушителем, ударила его в висок. Она словно пригвоздила его голову к липкому от крови дубовому паркету старой, некогда уютной петербургской квартиры.
