Вездеход стоит на поверхности огромного сияющего зеркала. Нет, не льда, но на настоящем зеркале гигантских размеров из отполированного металла. Кажется, даже различаются вдали завитки резной рамы. Я бьюсь, пытаясь вырваться из стального захвата, но тщетно – мои кисти крепко прикованы наручниками к дверце автомобиля, короткая цепь пропущена через ручку.

Неожиданно на поверхности зеркала рождается из ниоткуда грациозная кошачья фигура – Владычица Ночи тихо приближается ко мне, вкладывает в мою ладонь маленький ключик и вновь исчезает. Я ковыряюсь в замке неловко, ключ выскальзывает из рук и летит, летит вниз, разбивая зеркало пополам. Мой вездеход, вместе со мной, болтающимся на ручке, рушится на глыбу мягкого сыра. Я проваливаюсь в нее и погружаюсь в пористые недра, глубже, глубже – к царству полного мрака.

– Господи! – закуриваю трясущимися руками. Вот уж воистину: подольше поспится – корова в лаптях приснится! Бригада сопит во все носовые завертки. А тут уж и не до сна. Привидится же, тьфу-тьфу! Выбрался наружу немного поразмять затекшие члены, тихонько прикрыв за собой дверь.

Ночь тепла и влажна. Тьма вокруг нема и загадочна. Небо беззвездно. В переплетении черноты можно вообразить себе все, что угодно. Есть нечто первобытное в таком ночном безлюдье.

Занятый собственными переживаниями, я вдруг понял, что совершенно не представляю себе нашего местонахождения – что это вокруг? Лес, равнина, озера? Ежу ясно, что не город и не пустыня, а в остальном – загадка. Что там толковал Нилыч, покойник, о лесных напастях? Не прихватить ли из машины автомат? А много он мне прошлый раз помог? О неприятном думалось почему-то в сослагательном наклонении, настоящего страха темнота не вызывала. Билось, не отпуская, назойливым рефреном в висках стихотворение:

Если судьба – наручники,

То где от наручников ключ?

– странным образом ассоциирующееся со сном, примерещившимся мне только что.

Я повторил его от начала до конца мысленно, затем прочитал вслух, обращаясь к густому мраку. И даже не вздрогнул от мягкого голоса, прошептавшего мне прямо в ухо:

– Какие у тебя все-таки грустные воспоминания, Са-ша…

Ответил, точно зная, с кем разговариваю:

– А это не воспоминания, милая. Это как раз стихи.

– Разве? А мне показалось…

– Да, пожалуй, ты права. Разницы никакой. Где ты, Лина? Я бы хотел взглянуть на тебя.

– Это невозможно. Здесь не моя территория. Но я тебя вижу прекрасно. Что за задачу задал ты себе, колдун с именем волны? Для чего искать ответ, который тебе прекрасно известен? Дверей-то полным-полно, и не все плотно закрыты. Щели в любой двери есть. Но даже в приоткрытую не зайти без ключа… Существуй такая возможность, я бы не оказалась тут взаперти. Великое множество миров один прекраснее другого ждут меня, а я сижу у порога, словно кошка, надоевшая хозяевам. Ключ! Вся сила в ключе! Иначе двери открываются только внутрь впускают, но не выпускают. Наружу никак не получается.

Я вдруг представил себе дорогу, по которой мы ехали, но по бокам ее не полотнища темноты, а вполне осязаемые высокие стены со множеством дверей или даже ворот. За каждой – свой мир. Где-то есть проход и в мой?

– Я же говорила, что ты и без меня знаешь ответ на все свои вопросы. И знал всегда. Странный ты все-таки колдун, Саша. До такой степени пренебрегать данной тебе силой! Все равно что сидишь голодным на мешке с едой. Я буду счастлива, если тебе чем-нибудь поможет это знание. Мне не помогает… Жаль, что нельзя оказаться сейчас рядом. Я часто думаю о том, как ты прикасался ко мне…

Мне вспомнилась гибкая сила грациозного тела, упругость ушей, бархат играющей серебряным огнем шерсти. Мысленно я провел рукой от выемки между лопаток до основания хвоста, почти физически ощущая под тонкой шкурой кости позвоночника.

– Спасибо, Са-ша, – прошелестел голос Владычицы Ночи, – мне очень сладко. Но я мечтаю, чтобы ты дотронулся до меня на самом деле. А теперь прости. Я вынуждена покинуть тебя. Удачи тебе, носящий имя прибоя.

– Счастливо, Лина! – воскликнул я и почувствовал, что она пропала.

Ночь остыла, мрак загустел. В кабине зажегся свет.

– Эй, Шура! Что это с тобой? Ходишь взад-вперед, бормочешь что-то. Чем за? В смысле, зачем?

– С голосами разговариваю.

– А, ну это дело серьезное. Таблеточку от голосов поискать? – участливо поинтересовалась маленькая начальница.

– Обойдусь! – буркнул я и полез в тепло кабины.

– Фу, невежа какой! – Видя мое нежелание беседовать, Рат взялась за писанину, благо что машина стояла, писать удобнее.

Патрик очнулся с рассветом, когда первые лучи восходящего солнца уткнулись ему прямо в физиономию. Он открыл глаза и неожиданно громко чихнул, потешно сморщив нос.

– Куда едем? – немедленно по пробуждении осведомился наш пилот.

Мышка огляделась с преувеличенным вниманием.

– Да вроде никуда не едем. Стоим пока.

– А куда ехать надо?

Мы пожали плечами.

– Отзванивались?

– Не, ну мы, конечно, психи, но не до такой же степени! Не завтракамши, за куст не сходимши, еле глаза продрамши – какой отзвон? У тебя с головой как?

– Виноват, госпожа Рат, мэм. Больше не повторится.

– Слушай, здесь не армия. Нет тут мэмов и сэров. Я – Люси. Он – Шура. И все тут! Так и зови. Вопросы?

– Никак нет, госпожа Рат, мэм.

– Тьфу!

Остатки припасов убраны в желудки. Кустик обильно полит.

– Звоним или не звоним?

– Давай.

– А где мы находимся?

– ??

– Ox… – Я так привык к превосходному знанию местной географии у здешних шоферов, что видеть недоумение Патрика было мне дико. Вот еще забота на мою голову!

– Слышь, Патрик, ты что, вообще не выезжал на своем танке из гаража, что ли?

– Ну почему, сэр… Только не часто, это правда. Я в основном начальство в зону военных действий возил.

– Они-то что там забыли?

– Так они же с тамошним командованием вот так (показал как), водку пьют и к какому-то Зеркалу шастают. Одна шайка, словом.

Я был так раздосадован потерей ориентировки в пространстве, что не отреагировал на очередное упоминание о Зеркале, хотя оно не потерялось, а ушло куда-то внутрь, присоединившись ко всем прочим непоняткам с дверями, ключами и остальным безумием.

– А кроме этого ты что-нибудь делал?

– Так точно, сэр. В остальное время я – дежурный тягач. Кто где застрянет, так меня туда – выдергивать.

– А добирался как?

– Диспетчер подсказывал, сэр.

– Горе ты мое…

Люси наскучили бесцельные вздохи, и она внесла конкретное предложение:

– Значит, так. Перемещайся прямо по дороге, покуда не найдем, к чему привязаться. Ориентир какой-нибудь. Вперед!

– Есть! – вскричал Патрик, радуясь ясности задачи, и двинул несчастный аппарат, куда сказано.

Вышедший откуда-то приземистый шестилапый зверь с постной мохнатой мордой внимательно прочитал украшающую нашу машину надпись «Санитарный транспорт» и, не найдя в ней ничего для себя интересного, уныло зевнул нам вослед, демонстрируя устрашающие желтые клыки.

По прошествии некоторого времени дорога вывела нас в просторную долину, со всех сторон окруженную пологими зелеными холмами. Шоссе пересекало ее, теряясь где-то на горизонте. Центр долины занимало почти идеально круглое озеро невозможного в природе густо-оранжевого цвета. У ближнего к нам берега поднималась вверх исполинским указующим перстом голая скала, протыкая острием вершины облака.

– Замечательное место для суицида, – заметила начальница, – взобраться на макушку – и башкой в озеро. Тем паче цвет у него такой приманчивый.

– Одна загвоздка – как туда попасть. По такому столбу ни один альпинист не залезет.

– Ну и замечательно. Раньше сорвется – раньше цели достигнет. А?

– Ага. Только вот жилья поблизости не наблюдается. Как узнаем, где мы?

– А ты карту еще не пропил? Столь приметный столбик не может там не обозначаться. Да и водоемчик… Спорим на пиво, что он будет обзываться озеро Оранжевое? Если да, то я за твой счет угощаюсь, если нет, то ты мне за пивом бежишь. Замётано?