- Я понимаю, - кивнула она, и повернулась к своему другу.

- Я готова, - сказала она. - Сделай меня своей рабыней.

Парню больше ничего не оставалось, кроме как, обмотать темную узкую верёвку три раза вокруг её шеи. Он сделал это аккуратно и не слишком туго. Потом он заплёл два свободных конца, закрывая ошейник, и резко дёрнул свободные концы в разные стороны, затягивая узел, при этом узкий, перевернутый треугольник плоти показался между первыми двумя петлями ошейника, стянутых узлом. Парень отпустил свободные концы верёвки, и они легко упали, свисая, как и у ошейника Миры, между её грудей. Лёгкое прикосновение кожи к груди рабыни может быть полезным для неё, особенно когда она обнажена. Это тонко напоминает ей о том, что она - рабыня. Кроме того, как я уже упоминал, они обеспечивают удобную короткую привязь, с помощью которой можно тянуть её или привязывать, кому как нравится. Ошейник, как и у Миры, будет служить не только для того, чтобы пометить девушку как рабыню, но и по-своему, отличил бы её от собственности краснокожих, ошейники которых обычно представляют украшенную бисером кожаную полосу. Естественно, что молодой человек, познания которого в этих вопросах крайне ограничены, вынужден был следовать конструкции ошейника, который я использовал для Миры. У меня не было по этому поводу никаких возражений. Действительно, выглядело уместным, что две девушки, две бывших Ваниямпи, должны быть в похожих ошейниках. Я решил, что позже объясню ему идентификационные аспекты ошейника, и тогда он сможет, если пожелает, изменить его, или в некотором роде персонализировать, возможно, применив особый узел, ярлык или украшение. С другой стороны, если он захочет оставить всё, как есть, то я против не буду. И мы и девушки, а вскоре и все остальные, отлично поймут рабский статус, в котором состояли наши подопечные.

- Она - симпатичная рабыня, - похвалил я.

- Я всегда хотел владеть тобой! – кричал парень, низким, хриплым, диким голосом, сдавливая её в своих руках.

- Как рабыня я могла бы теперь принадлежать любому мужчине, - сказала она, - но именно Вы завладели мной! Вы тот, кому я действительно принадлежу! – шептала рабыня своему господину.

- Я люблю тебя, - кричал он, всё крепче стискивая её в своих объятиях.

- И я люблю Вас, мой Господин, - закричала она. - Я люблю Вас, мой Господин!

- Я должен овладеть ей, - крикнул нам юноша. - Я не смогу ждать. Идите пока без нас!

- Ничего, мы можем и подождать, - усмехнулся я.

И он повалил в траву свою голую, носящую его ошейник рабыню, столь красивую, уязвимую, беспомощную, дрожащую от нетерпенья, готовую отдаться ему полностью, любящую и любимую.

- О-о-о, как я счастлива! - вскрикнула она, закрывая глаза. – Какая же я счастливая!

- Стойбище, сразу за этой возвышенностью, - показал Кувигнака на вершину холма впереди.

Мы с Кувигнакой утомлённо тащились вверх сквозь высокую траву вверх по склону. Вечерело.

Волокуша следовала позади нас, приблизительно в пятидесяти ярдах. Молодой парень, бывший ранее Ваниямпи, настоял на том, чтобы помогать тянуть их. Мы для него соорудили ещё одну, центральную упряжь. Теперь он тянул, имея по обе стороны, также в ремнях постромок, рабынь Миру справа и белокурую девушку слева от него. Рабыня мужчины обычно следует за ним позади, или слева позади. Для своей девушки он сделал тунику, использовав её бывшее платье Ваниямпи. Оно получилось невероятно коротким, с глубоким декольте, и без рукавов. Туго затянутый на талии поясок, сделанный из скрученной ткани, выгодно подчёркивал изысканные линии её прекрасной фигуры. Такие мизерные и откровенные предметы одежды, так откровенно и бесстыдно выставляющие красоту женщины, обычно рассматриваются свободными женщинами, как скандальные и оскорбительные. Тем не менее, это именно та одежда, в которую девушка, если она рабыня, будет одеваться, если ей вообще разрешат одевать что-либо. В действительности, рабыни склонны радоваться даже такой одежде. Они ценят свободу движений, которую даёт короткая туника, а также получают удовольствие от бесстыдной демонстрации и выставления на показ их желанности и красоты для наглой оценки мужчин. Рабыня парня казалась довольной своей одеждой, хотя это было всё, что ей было позволено носить. Миру я держал нагой, решив, разрешить ей одежду несколько позже. Я улыбнулся своим мыслям. Она когда-то была агентом кюров, и теперь должна была под моей опекой, полной ложкой вкушать своё рабство. Я не сомневался, что она хорошо изучит это.

- Там, - сказал Кувигнака, стоя на гребне небольшого холма, в высокой траве. – Ниже по склону, скрытое за деревьями находится стойбище Касму, как раз рядом с небольшим ручьём. Если присмотришься, Ты сможешь разглядеть некоторые вигвамы.

Я неподвижно стоял на гребне невысокого холма рядом с Кувигнаки. Едва бросив взгляд в неглубокую долину, с деревьями вдоль ручья, и вигвамами, спрятанными среди деревьев, я сразу почувствовал возбуждение. Было здесь нечто ещё, что привлекло моё внимание. Это нечто было на холме позади стойбища, и отчего я пришёл в состояние глубокого волнения.

- Что не так? – удивлённо спросил Кувигнака, заметив мою реакцию.

Я не мог говорить. Моя кровь закипела, мое сердце колотилось где-то у горла. У меня сбилось дыханье, и дрожь пошла по всему телу.

- С тобой всё в порядке, митакола? - забеспокоился Кувигнака.

- Там, - кое-как смог выговорить я, указывая на холм, просматривающийся позади стойбища.

- Что? – спросил он, не понимая моих жестов.

- Вот! Вот же оно! – крикнул я

На том холме росли два дерева! Два белоствольных дерева, приблизительно пятидесяти футов высотой, с блестящими зелёными листьями. Они стояли приблизительно в тридцати - сорока футах друг от друга, и были чётко обрисованы на фоне вечернего неба.

- Что? - спросил Кувигнака.

Я дрожа смотрел на пару одиноко стоящих деревьев.

- Деревья, - крикнул я, не веря своей удаче. – Деревья!

Это были деревья Хогар, названные по имени Хогара, одного из первых исследователей Прерий, обычно растущие вдоль берегов небольших ручьёв или грязных медленных рек. Их форма очень напоминает земные тополя, которые возможно в виде семян попали на Гор.

- Именно из-за тех деревьев, у этого места есть свое имя.

- Как? Как название этого места? – спросил я, поворачиваясь к моему другу.

- Два Пера, - ответил удивлённый Кувигнака.

- А я-то думал, что это было имя, - хлопнул себя по лбу.

- Но это - имя, - Кувигнака был в полном недоумении, - название этого места.

- Кто здесь самый главный из мужчин? – спросил я.

- Всегда был Кахинтокапа, «Тот, Кто Идет Впереди» лидер Наездников Жёлтой Кайилы, - ответил Кувигнака, и вздохнув добавил, - конечно, если он выжил.

- Он, обязан выжить! – закричал я, бросая себя в бешеный бег вниз по склону к стойбищу.

- Подожди! - закричал мне вслед Кувигнака. - Кто-то едет к нам!

- Татанкаса! - радостно крикнул Кэнка, мчащийся к нам из стойбища. Но я пробежал мимо него. Я бежал, как безумный. Он, и возможно Акихока, кто поехал, чтобы вернуть его с охоты, должно быть, встретились с беглецами из праздничного стойбища, и затем с ними добрались досюда.

- Господин! – обрадовано взвизгнула Виньела, но я уже проскочил и мимо неё тоже.

- Подожди! - слышал я крики бегущего за мной Кувигнаки.

Но я не мог ждать, уже вечерело. Это было то самое время для когда щиты вывешивают на треноги позади вигвама, обращая из лицом на запад, чтобы они могли видеть заходящее солнце.

Женщины пораженно смотрели мне в след, когда я спешил через стойбище.

- Татанкаса! - кричали некоторые из них, узнавая меня.

- Татанкаса! - позвал Махпиясапа.

Я раб, и пал на колени перед ним. Он был вождём клана Исбу.

- Ты жив! – счастливо закричал он. - Моё сердце поёт от радости!

- Господин! Где вигвам Кахинтокапы! – спросил я, унимая дыхание.

- Там, - озадаченно показал рукой Махпиясапа.