Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Очевидно, что т. Холопов, открыв противоречие между этими двумя формулами и глубоко веря, что противоречие должно быть ликвидировано, считает нужным избавиться от одной из формул, как неправильной, и уцепиться за другую формулу, как правильную для всех времен и стран, но за какую именно формулу уцепиться, — он не знает. Получается нечто вроде безвыходного положения. Тов. Холопов и не догадывается, что обе формулы могут быть правильными, — каждая для своего времени.

Так бывает всегда с начетчиками и талмудистами, которые, не вникая в существо дела и цитируя формально, безотносительно к тем историческим условиям, о которых трактуют цитаты, неизменно попадают в безвыходное положение.

А между тем, если разобраться в вопросе по существу, нет никаких оснований для безвыходного положения. Дело в том, что брошюра Сталина „Относительно марксизма в языкознании“ и выступление Сталина на XVI съезде партии имеют в виду две совершенно различные эпохи, вследствие чего и формулы получаются различные.

Формула Сталина в его брошюре, в части, касающейся скрещивания языков, имеет в виду эпоху до победы социализма в мировом масштабе, когда эксплуататорские классы являются господствующей силой в мире, когда национальный и колониальный гнет остается в силе, когда национальная обособленность и взаимное недоверие наций закреплены государственными различиями, когда нет еще национального равноправия, когда скрещивание языков происходит в порядке борьбы за господство одного из языков, когда нет еще условий для мирного и дружественного сотрудничества наций и языков, когда на очереди стоит не сотрудничество и взаимное обогащение языков, а ассимиляция одних и победа других языков. Понятно, что в таких условиях могут быть лишь победившие и побежденные языки. Именно эти условия имеет в виду формула Сталина, когда он говорит, что скрещивание, скажем, двух языков дает в результате не образование нового языка, а победу одного из языков и поражение другого.

Что касается другой формулы Сталина, взятой из выступления на XVI съезде партии, в части, касающейся слияния языков в один общий язык, то здесь имеется в виду другая эпоха, а именно — эпоха после победы социализма во всемирном масштабе, когда мирового империализма не будет уже в наличии, эксплуататорские классы будут низвергнуты, национальный и колониальный гнет будет ликвидирован, национальная обособленность и взаимное недоверие наций будут заменены взаимным доверием и сближением наций, национальное равноправие будет претворено в жизнь, политика подавления и ассимиляции языков будет ликвидирована, сотрудничество наций будет налажено, а национальные языки будут иметь возможность свободно обогащать друг друга в порядке сотрудничества. Понятно, что в этих условиях не может быть и речи о подавлении и поражении одних и победе других языков. Здесь мы будем иметь дело не с двумя языками, из которых один терпит поражение, а другой выходит из борьбы победителем, а с сотнями национальных языков, из которых в результате длительного экономического, политического и культурного сотрудничества наций будут выделяться сначала наиболее обогащенные единые зональные языки, а потом зональные языки сольются в один общий международный язык, который, конечно, не будет ни немецким, ни русским, ни английским, а новым языком, вобравшим в себя лучшие элементы национальных и зональных языков.

Требовать, чтобы эти формулы не находились в противоречии друг с другом, чтобы они не исключали друг друга, — так же нелепо, как было бы нелепо требовать, чтобы эпоха господства социализма, чтобы социализм и капитализм не исключали друг друга.

Начетчики и талмудисты рассматривают марксизм, отдельные выводы и формулы марксизма, как собрание догматов, которые никогда не изменяются, несмотря на изменение условий развития общества. Они думают, что если они заучат наизусть эти выводы и формулы и начнут их цитировать вкривь и вкось, то они будут в состоянии решать любые вопросы, в расчете, что заученные выводы и формулы пригодятся им для всех времен и стран, для всех случае в жизни. Но так могут думать лишь такие люди, которые видят букву марксизма, но не видят его существа, заучивают тексты выводов и формул марксизма, но не понимают их содержания.

Марксизм есть наука о законах развития природы и общества, наука о революции угнетенных и эксплуатируемых масс, наука о победе социализма во всех странах, наука о строительстве коммунистического общества. Марксизм, как наука, не может стоять на одном месте, — он развивается и совершенствуется. В своем развитии марксизм не может не обогащаться новым опытом, новыми знаниями, — следовательно, отдельные его формулы и выводы не могут не изменяться с течением времени, не могут не заменяться новыми формулами и выводами, соответствующими новым историческим задачам. Марксизм не признает неизменных выводов и формул, обязательных для всех эпох и периодов. Марксизм является врагом всякого догматизма.

28 июля 1950 г.»[627]

Не останавливаясь на многочисленных стилистических поправках, не имеющих большого значения для понимания обсуждаемых проблем, отметим только наиболее существенные из них. В окончательном варианте, говоря о том времени, когда все языки и нации начнут сливаться Сталин, помимо победы социализма во всемирном масштабе, добавил еще одно условие — когда «эксплуататорские классы будут уничтожены»[628]. Похоже, что Сталин все же продолжал усматривать связь между классовой структурой общества и его языками (семантикой), на чем настаивал и Марр.

Довольно основательно переработал текст в том месте, где речь идет об отношении «русских марксистов» к победе социализма во всех странах сразу или в одной стране. Сталин первоначально написал его в такой редакции: «Это, как видите, два совершенно различных вывода. Если взять эти выводы Ленина в отрыве от тех исторических условий, о которых трактуют они, то нельзя не признать, что мы имеем здесь дело с явными противоречиями между ними. Какие-либо начетчики, которые цитируют формально, не вникая в дело, обязательно сказали бы, что из двух выводов Ленина следовало бы отбросить один, как неправильный и противоречащий другому. А между тем марксизм знает, что оба этих вывода правильны, но не абсолютно, а каждый для своего времени»[629].

Надо признать, что в окончательном варианте эта же мысль сформулирована Сталиным более четко.

В последнем варианте Сталин, как опытный журналист, особенно тщательно прорабатывал концовку, понимая, что именно по ней многомиллионная, мало понимающая в теоретическом языкознании аудитория будет судить об истинном отношении вождя и к обсуждаемым вопросам и к молодому корреспонденту[630]. Учитывая, видимо, и без того жесткий тон по отношению к студенту Холопову и абсолютную безапелляционность своих рассуждений, Сталин снял в окончательном варианте ранее написанный заключительный абзац: «Приводить цитаты к месту и не к месту и сопоставлять их друг с другом далеко еще не значит овладеть марксизмом. Овладеть марксизмом значит уловить существо марксизма и научиться пользоваться методом марксизма при решении важнейших проблем исторического развития. Конечно, это будет много труднее, чем жонглировать цитатами, но других путей для овладения марксизмом не существует»[631].

Несмотря на заметные попытки смягчить интонацию и злую лексику «Ответа», в нем и без этого сохранился грубый тон и двусмысленные обороты, те, которые Сталин обычно употреблял в 20—40-х годах, в периоды беспощадной борьбы с политическими оппозициями и очередными «врагами народа». Именно в те уже давние годы он обвинял сторонников Троцкого, Зиновьева и других в талмудизме, а Бухарина и его сторонников в начетничестве, намекая одновременно и на их этническую и изначально конфессиональную принадлежность. То, что именно он больше других большевиков грешил в своих речах и полемических писаниях приемами, очень напоминающими средневековую схоластику и гомилетику, этого ему, разумеется, в 1950 году сказать никто не смел. Но в данном случае Сталин полемизировал не со своими заклятыми и грозными соратниками, а всего лишь с безвестным студентом, робко извиняющимся за свои «наивные» вопросы. «Ответы» Крашенинниковой и Санжееву были выдержаны в благожелательных тонах. «Ответы» Белкину и Фуреру составлены уже суше. Но робеющего студента Холопова вождь явно пытался раздавить своим авторитетом и окриками, превентивно затыкая рты более серьезным, главным образом научным скептикам. И действительно, лет через десять после смерти Сталина, во времена хрущевской «оттепели», некоторые из выживших марристов робко попытаются вернуться к некоторым идеям Марра, но это уже другая история.

вернуться

627

РГАСПИ. Л. 18–25, 100–114.

вернуться

628

РГАСПИ. Л. 37.

вернуться

629

РГАСПИ. Л. 71–72.

вернуться

630

РГАСПИ. Л. 64–65.

вернуться

631

РГАСПИ. Л. 70.

113
{"b":"236943","o":1}