— Ну вот что, хватит! Я наконец хочу знать, что это все значит! — воскликнула она в страшном гневе. — Тайна, слово чести, прочие бредни, кошмар моей жизни! Я хочу увидеть, что это такое! Ты носишься с этой штуковиной, как с тухлым яйцом, вроде как этой пакости уже в доме нет, от меня ты ее прячешь, а тут на тебе, вот она! Годами эта пакость тут валяется и атмосферу отравляет! Не наше, не мое, не твое, тогда чье?! Ящик тебе важнее меня!
Она задохнулась и схватилась за вздымающуюся грудную клетку. Этими секундами воспользовалась Леокадия.
— Пельмени стынут, — заметила она невинным тоном. — Пожалуйста, вот орудия труда.
Всем троим она принялась совать в руки тяжелые старомодные вилки, подпихивать тарелки и маленькие вазочки с маринованной тыквой, запуская их скользить по гладкому столу. Все пребывали в таком ошеломлении, что машинально приняли и тарелки с вилками, и тыкву, а Возняк успел придержать вазочку, которая заехала слишком далеко и уже собиралась соскользнуть ему на ботинки, Феликс своей преградил путь шкатулкой. Паулина начала размахивать вилкой, продолжая свои упреки и требования с нарастающим гневом, перемешанным с прямо-таки бездонной обидой, потому что Феликс по-прежнему был занят кем-то и чем-то другим. А не ею, а ведь это она должна быть для него самой важной и главной, и от нее он не может иметь никаких тайн. Она больше этого не вынесет!
У дверей прозвенел звонок, и Леокадия поспешила открыть. Далеко ходить ей не пришлось, замок в дверях Феликса из-за длинной прихожей открывался с пульта, который висел на цепочке на дверях гостиной.
Второй пульт висел на косяке кухонной двери. Феликса, у которого когда-то были проблемы со здоровьем, страшно смущала необходимость долго держать гостя за дверью, потому что, по его мнению, он шел открывать целую вечность. Спешка же провоцировала невыносимые боли в позвоночнике и пару других пакостных мелочей, поэтому он радикально решил вопрос, к обоюдному удовольствию обеих сторон: гостя за дверью и хозяина в доме. Боли давно прошли, но пользоваться пультами было удобно.
Леокадия, стоя на пороге гостиной, с интересом ожидала гостя. Баську она узнала сразу, хотя познакомилась с ней только над головой, найденной в зарослях пани Амелии, а потом видела исключительно в нетипичных обстоятельствах: при установлении личности обнаруженного в парнике скелета. Тупицей она, однако, не была, и по разным упоминаниям, полунамекам и прочему успела сделать вывод, что у этой чужой девицы есть что-то общее с Феликсом, который почему-то не хочет признаться в этом ни за какие коврижки. А еще у девицы было что-то общее с Бартошем, которого Феликс знал. А стало быть, и с этой тайной в виде железной шкатулки, из-за которой Паулина годами бесится. Все это пронеслось в голове Леокадии с быстротой молнии, и она тут же повеселела, ибо Леокадия обожала семейные скандалы.
— Заходите, пожалуйста, — пригласила она Баську и в качестве приветствия вручила ей вилку. — Пани Росчишевская, не так ли? Заходите же!
Самой собой, Баська не относилась к людям, которых можно было смутить какой-то там вилкой. Хладнокровно и с вежливой благодарностью она приняла вилку, вошла и, оглядевшись в гостиной, увидела знакомые лица.
— Прием «а-ля фуршет»? Меня, конечно, в планах не было, но вы не беспокойтесь, я ем очень немного…
— Пани Росчишевская, — ошеломленно произнес Феликс с поклоном почти придворным.
В ту же секунду Баська заметила Возняка, который был ей нужен как собаке пятая нога, и шкатулку на столе перед Феликсом. Оба мужчины держали в руках вилки. Паулина замолкла на полуслове, застыла и всматривалась в гостью, не в состоянии сообразить, откуда она знает эту деваху, если та хромая. Если Паулина ее знает, девица не должна быть хромой! Леокадия с бешеным интересом ждала продолжения спектакля, который начинал разыгрываться у нее на глазах.
Таинственный внутренний голос сообщил Баське, что она попала сюда в совершенно неподходящий момент, зато это ее последний шанс. Ни в коем случае она не может сейчас повернуться и уйти без единого слова.
Возняк, Феликс, какая-то особенная атмосфера… Ничего не поделаешь, нужно брать быка за рога!
Ну, она и взяла. Бычка она выбрала небольшого и за рога взялась очень деликатно.
— Извините, что напала на вас без предупреждения, — обратилась она к Феликсу, — но это я вместо телефонного звонка, у меня нет вашего номера. Насколько мне известно, вы знали мою семью. Я хотела договориться с вами неспешно так побеседовать на семейные темы, если вы не возражаете.
С Феликса слетела всякая вялость, он снова поклонился.
— С величайшим удовольствием. Я тоже планировал поговорить с вами. Я на очень долгое время потерял вас из виду…
— А я была вам нужна?
— Еще как! Я уже начинал бояться, что не доживу до той счастливой минуты, но мне удалось вас найти. Совсем недавно.
Баська проявила вежливый интерес:
— Над останками пана Бартоша?
— В некоторой степени. Хотя и раньше я пытался собрать какие-то сведения по крупицам. Ну и вот… намеревался… уточнить…
Феликс слегка запнулся, потому что вокруг него была слишком большая аудитория. Он уже и сам не знал, кто ему больше мешает: то ли Паулина с группой поддержки в виде Леокадии, то ли Возняк. Паулина кишки вырвет и из него, и из этой Росчишевской, а полиция и так уже знает достаточно, и больше ей знать не нужно. Странная история с запрятанным наследством, идиотские и совершенно недействительные по закону пункты завещания, ну, и его собственная клятва, данная человеку на смертном одре… все вместе создавало невыносимую путаницу.
Слишком велики были деньги, чтобы оставить все на милость провидения, а разглашение тайны привело бы к катастрофе. Если бы еще и полиция попробовала вмешаться, подозревая какие-нибудь страшные махинации, он как человек чести вынужден был бы покончить жизнь самоубийством. А этого ему совсем не хотелось.
— Мы должны договориться о встрече, — мужественно сказал он. — Потому что этих семейных сложностей, о которых вы не можете знать, имелось множество. Стыдно признаться, но я пока тоже не раздобыл вашего номера телефона. А тут еще, это преступление. Я ждал окончания следствия и поимки убийцы.
— Я тоже…
Паулина вдруг шагнула к ним и стукнула вилкой в столешницу. Гнев ее разгорелся по новой:
— И что это должно означать? В конце концов, уже известно, кто его прикончил на нашем участке? И почему я об этом ничего не знаю? Новые тайны специально от меня? Я пельмени готовлю, а ты опять так со мной?!
Феликс осторожно переставил шкатулку на маленький круглый столик, стоящий возле балконной двери — подальше от Паулины. Он взял тарелочку и положил на нее два пельмешка из миски.
Возняк моментально вспомнил все, что слышал от Феликса. В доверительном режиме и без протокола. Никакого преступления он в этом не видел и не имел ни малейшего желания просматривать все эти бумаги, а потому пока предпочитал не вмешиваться. Помогли ему в этом пельмени, которых он, по примеру хозяина дома, тоже положил себе пару штук и тут же попробовал.
Неожиданно они оказались вкуснейшими!
— Ах! — невольно вырвалось у него, прежде чем кто-то успел вставить слово. — Но это же шедевр!
Тем самым он успешно заткнул рот Паулине, но не умилостивил ее ни в коей мере. Она сама знала, что приготовила шедевр, тоже мне новости. Баську блюдо заинтересовало, однако оставалось для нее недоступным: в одной руке она держала трость, в другой — проклятую вилку, старинную, а стало быть, большую и тяжелую, третья рука у нее пока не выросла. Леокадия подцепила на вилку один пельмень, обойдясь без тарелочки, и сразу вернулась на свой наблюдательный пост у дверей, откуда вся компания была ей лучше видна.
— Я наконец узнаю, кто это был? — зашипела Паулина, как взбешенная гадюка — И к чему эта шкатулка..
Баську эта шкатулка интересовала все больше, внутренний голос настойчиво ее поддерживал. Она перебила Паулину:
— Влюбленная обожательница, которую он отверг!
