Литмир - Электронная Библиотека

– Ты о себе лучше подумай.

– Странно… – Вожак обернулся к приятелям, театрально требуя разделить с ним изумление. – Игорь, кажется, хамит…

– Хамит, хамит, – немедленно подтвердил один из приятелей и засмеялся довольно.

– Обидно, – сказал вожак, встал и, не замахиваясь, коротко ударил Игоря в солнечное сплетение.

Игорь открыл рот, попытался вдохнуть, не смог и резко согнулся пополам, присел на корточки. Было страшно: воздух не попадал в легкие, останавливался где-то на полпути, и к боли в животе добавлялась кружащая голову пустота в груди.

Вежливые ребята стояли над ним, молча смотрели, как он старается дышать, судорожно открывает и закрывает рот. Рыба.

– Плохо Игорю, – сказал вожак.

Возможно, он и раньше что-то говорил, но Игорь не слышал его. А сейчас услыхал, голос прорвался, как сквозь вату. И дышать стало легче.

– Как бы хуже не было, – добавил кто-то из парней.

– Сволочи! – Игорь почувствовал, что он вот-вот заплачет. Это было совсем уж стыдно.

– Он опять хамит, – грустно произнес вожак, глядя, как поднимается Игорь. – Он ничего не понял.

Игорь понимал одно: сейчас вожак снова ударит, и надо бы ударить первым, пока тот не ждет нападения, стоит, раскрывшись. Понимал и… ничего не мог с собой поделать.

И вдруг – это уж попахивало мистикой! – раздался такой знакомый голос:

– Ба-а! Какие люди!

Пащенко! Он-то откуда?..

Обернулся. Так и есть – Валерка. Улыбается во весь рот, будто невесть что развеселое углядел. И рядом с ним – другой парень. Тот, напротив, довольно мрачно на все посматривает.

– Игорь, тебе не кажется, что ты заставляешь себя ждать? – Это опять Пащенко.

Надо бы отвечать, но Игорь не знал что, не мог ничего выдавить. А Пащенко, оказывается, и не требовалось ответа. Он и вопрос задал риторический.

Теперь он обращался к своему мрачному спутнику:

– Они, Алик, явно чего-то не поделили. Ты не находишь?

Алик тоже промолчал, предоставляя Валерке право вести спектакль в одиночку. А того хлебом не корми – дай поговорить.

– Извините, парни, извините, но доделите в другой раз. Нам Игорь очень нужен, ему через полчаса из Организации Объединенных Наций звонить будут. Сам генеральный секретарь. Надо поспешать. Еще раз извините.

Он подхватил Игоря под руку и потащил прочь от ящиков. Алик пошел сзади, поминутно оборачиваясь, прикрывая тылы.

– Эй, длинный, ты бы не лез в наши дела! А то и тебе кое-что обломится… – неожиданно опомнился кто-то из компании.

Не вожак – тот помалкивал.

– Премного благодарен, – паясничал Пащенко, полуобернувшись, однако не притормаживая, целеустремленно руля к воротам. – Всю жизнь мечтал. Обломите, что обещали, и передайте Насте. А уж она меня разыщет. Через Игоря. – И захохотал нарочито по-дурацки, взвизгивая и ухая.

А когда отсмеялся, то в разговор вступил вожак. Он сказал негромко, но Игорь услышал:

– Тебе сегодня повезло, Игорь. Но предупреждение остается в силе. Помни о нем.

– Он помнит, – продолжал на прощание дурачиться Валерка. – У него память как у молодого. Адье, ребятишки, ариведерчи Рома…

Они вышли из подворотни на Кутузовский проспект, и Игорь опять, как и в прошлый раз, был ошарашен и светом, и шумом, и многолюдьем.

– Ну ладно, мне пора. Чао! – Алик помахал рукой и пошел по тротуару, легко обгоняя прохожих.

– Ты извини, время не рассчитал, – сказал Пащенко. – Позвонил Насте, ее мама доложила: мол, в десять будет. Ну, я и накинул полчаса на провожанье, вот чуть-чуть и опоздал к кульминации… Сильно тебе врезали?

– Пустяки… – Игорю опять хотелось плакать. Ну что ты скажешь, прямо девица сентиментальная! – Спасибо тебе.

– Сочтемся славой.

– Я не ожидал удара, а он под дых…

– Ладно-ладно. – Пащенко видел, что Игорь пытается оправдать себя, и не хотел терпеть унижений друга. – В суде объяснения писать будешь. А я тебе не Фемида с весами, у меня оба глаза вперед смотрят. И как ты думаешь, что они видят?

– Что? – Игорь не сдержался – улыбнулся.

– Они видят замечательно пустое маршрутное такси, которое пулей домчит нас до площади имени Феликса Эдмундовича. Понеслись!

И они понеслись.

Потом, уже лежа в постели, собирая – пользуясь цитатой из любимого Игорем Блока – «воспоминанья и дела» минувшего дня, Игорь думал: почему «вежливые ребята» испугались? Их же пятеро, а против них – только двое, ибо себя Игорь считать не имел права. Испугались двоих? Вряд ли. Хотели бы – отлупили бы и Валерку и Алика самым лучшим образом. А ведь отступили… Может, шума боялись? Пожалуй, так. Тихие интеллигентные мальчики не хулиганят, маленьких не обижают, со старшими не задираются. И вдруг драка. Пятеро против двоих. Тут и искать виновных не надо: кого больше, те и виноваты. Могла получиться осечка: вышли бы они из отработанного образа на виду у сбежавшихся на шум жителей дома. А этого им ох как не хочется!..

Тут телефон затрезвонил. Он у Игоря прямо на полу обретался, у кровати. Взял трубку. Настя.

– Игорь, что случилось?

– А что случилось?

– Мне Наташка звонила.

Трепло Валерка!

– Ну и что она говорит?

– Что тебе угрожали. Из-за меня. Даже ножом пугали. Так?

– Ну так…

– А ты не струсил? Валерка сказал, что он специально сегодня ко мне во двор приезжал, думал, драка будет, а ты прошел сквозь них, как нож сквозь масло…

«Нож сквозь масло» – это явно из Валеркиного репертуара. Как он Игоревы подвиги расписал, можно себе представить! Зря, выходит, Игорь на него сейчас клепал: друг – он во всем друг.

– Какой там нож, какое масло… – Трудно было Игорю это произнести, но иначе не мог. – Струсил я, Настя, как последний первоклашка. И если б не Валерка, не знаю, что было бы.

– Вот что. – Голос Насти стал деловым и строгим. – Теперь я тебя провожать буду. Каждый раз. Сначала ты меня – до подъезда, а потом я тебя – до троллейбуса.

Что ж, это выход. При Насте, можно быть уверенным, к Игорю никто из тех парней не прицепится. Только воспользуется ли он им, этим выходом? Надо уж совсем себя не уважать…

– Вздор, Настасья, ты что придумала?

– А что? Я знаю этих парней. Подонки. Вадька там один, он в меня в прошлом году влюбился, проходу не давал, а я его отшила разок. Теперь он считает, что я никого не могу полюбить – не имею права.

– А ты можешь? – с замиранием сердца, полушепотом.

И так же – полушепотом – в ответ:

– Могу.

И повесила трубку. До завтра.

13

В доме все еще спали, когда Игорь на цыпочках прошел к окну по крашеным молчаливым половицам и настежь распахнул его. Оно выходило на улицу, по-прежнему пустынную. Пахло сеном, прелой травой и еще – отчетливо – гарью. Запах гари тянулся откуда-то издалека, будто напоминание о недавнем пожаре.

Игорь тихонько открыл дверь, прошел через пустую общую комнату, через прихожую, выбрался во двор. Восемь на часах, на хороших часах марки «Слава», которые Игорь прятал в кармане брюк, скрывал ото всех, – здесь, в прошлом. Можно себе представить изумление старика Леднева, если бы он узрел эти супермодные «тикалки» с зеленоватым циферблатом под граненым стеклом. Пока не узрел, Игорь был осторожен.

На крыльцо вышла Софья Демидовна, увидела Игоря, сказала:

– Буди своего спутника. Завтракать станем.

Будить Леднева – дело привычное. Каждое утро Игорь им занимался, навострился. И сегодня со стонами, с обидами и мелкими оскорблениями, но поднялся старик. Умываться не пожелал.

– Мне от воды еще больше спать хочется. Я и так чистый. Ты что, забыл: мы же третьего дня в бане мылись…

Бог с ним, пусть не умывается! Но вот как его дома оставить, чтоб не увязался за Игорем? Проблема! Помнится, еще вчера он выражал желание побродить по городу. Говорил:

– Все равно Пеликана ждать…

И сказал это при хозяйке. Она, естественно, удивилась:

– Кого ждать?

– Григория Львовича, – ничтоже сумняшеся объяснил Леднев.

16
{"b":"236835","o":1}