— Ну что, взрывной мастер, приехали, — обернулся Алексеев к террористу.

— Вы что хотите? — плаксиво заныл Кульгин. — Что вы хотите? Скажите, я все сделаю.

— Уже поздно, — покачал головой Алексеев.

Он кивнул Жарову и Ховенко, сидевшим на заднем сиденье рядом с Кульгиным. Ховенко схватил верзилу так, что тот не мог двинуться. Жаров прижал локтем его голову. Кульгин не заорал, а как-то запищал.

Алексеев вынул инъектор и всадил заряд в руку подрывника. Тот дернулся, глаза его закатились. Алексеев подождал с минуту. Потом похлопал пленного ладонью по щекам. Тот замычал, с трудом разлепил глаза. Взгляд его ничего не выражал.

— Пошли, — Алексеев взял за руку Кулыина и вытащил из машины.

Действие психотропа продлится около часа. Хватит за глаза.

Алексеев повел пленного в сторону железнодорожного полотна. Жаров присматривал за ними издалека — мало ли какие неожиданности могут быть ночью в таком месте.

Все в порядке. Пусто, ни души вокруг — это вполне устраивало. Лишние свидетели не нужны.

— Держи, — Алексеев всучил Кульгину «дипломат». — Стой здесь. Не выпускай из рук.

Кульгин мутно глянул на него и сжал «дипломат».

Когда Алексеев поворачивал ключ зажигания, со стороны моста ухнул взрыв.

— Порядок, — кивнул Алексеев, выруливая на дорогу. Утренние «Новости» сообщили о произошедшем взрыве. На экране было развороченное тело и вмятина в земле.

— По предположению следствия это еще один акт в террорвойне, идущей в России, — заявил корреспондент. — Наиболее вероятной видится версия — в портфеле неизвестного раньше времени сработало взрывное устройство, предназначенное для проведения террористического акта на железной дороге.

Алексеева эта версия устраивала вполне. Он рассчитывал, что устроит и чеченских заказчиков этой акции. Такая работа у взрывника — никто не застрахован от случайностей. Незачем заказчикам знать, что таким образом спецслужба вывела из обращения очередного террориста.

Была отработана первая информация, полученная Жаровым от его бывшего коллеги Романа Демьяненко.

А у Алексеева было, чем заняться. Поезд событий набирал скорость. Появилась новая работа для группы Жарова. Предстояло спланировать новую акцию совместно с оперативниками ФСБ.

Виктор Шершенев был счастлив, когда сменился его начальник Коржов, который собрался выгнать Виктора за бесполезность и пристрастие к спиртным напиткам, да не успел. А Шершенев уже было начал приискивать себе новую работу, и это ему совершенно не нравилось, поскольку статус сотрудника Службы безопасности Президента позволял ему вращаться в высоких кругах, делать свои дела, быть при деньгах, при связях. Такие места работы не оставляют просто так. Но подоспело избавление — сурового, незыблемого, мощного Коржова — державное пугало, теневого закоперщика государственных дел, схрумкали быстро и просто, как яблоко. Только огрызок и остался. А его нишу — близкого к «большому папе» визиря, заняли его злейшие враги.

Для Шершенева настали хорошие времена. В службу вернулся изгнанный Коржовым Сапрыкин — личность, с которой Виктор чувствовал внутреннюю близость — слишком на многие вещи в жизни они смотрели одинаково. Так что Шершенев вместо пинка под зад получил повышение и погоны с двумя просветами. Все складывалось отлично. Выстроилась четкая цепочка. Виктор знал, что он — человек Сапрыкина. Сапрыкин — человек вице-премьера Чумаченко. А Чумаченко — это такой человек, выше которого только Бог и Президент, правда, часто Шершенев предполагал, что президент вовсе не наш, а американский, но и это его устраивало, поскольку российский Президент и американский, как говорят в Одессе, две большие разницы, притом не в пользу первого.

Шершенев занял достаточно прочное положение. Три с половиной сотни долларов в месяц — конечно, не та зарплата, чтобы держаться за должность, но Сапрыкин умел поддерживать своих людей, в том числе и материально. Шершенев понимал, что когда-то за все придется отрабатывать. Бесплатно ничего не делается. И время возвращения долгов пришло. Однажды Шершеневу вручили чемодан, который он должен был отвезти в Баку. Задание — непыльное, выполнил его без труда. Еще пару раз его подключали к подобной работе. Он не знал, что возил — может, наркотики, а может, совсекретные документы. Неважно. При такой постановке вопроса возможности засыпаться практически не было. Потом пошла работа погорячее.

— Нужно завалить одного ублюдка, — прямо, без обиняков сказал Сапрыкин. — Все подготовлено. Твоя задача — нажать на спусковой крючок винтовки.

Что ж — нажать так нажать. Для Шершенева, кандидата в мастера спорта по биатлону, прошедшего отличную снайперскую школу, тут никаких проблем не было. Из мелкашки с чердака он всадил пулю выходящему из дома типу, сопровождаемому шкафообразными телохранителями. Всадил прямо в лоб Потом — еще одну. Две пули за секунду — точно в цель. Рука не дрогнула. И сомнений никаких. Только страх, что уберут после выполнения задания, как часто бывает с киллерами. Но с сотрудниками Службы безопасности так не поступают. Притом с сотрудниками нужными.

После этого Шершенев понял, что принадлежит своему начальнику с потрохами. Но пока его это устраивало. За те два выстрела, посланные в цель за секунду, он получил неплохие деньги. На следующий день газеты завопили о том, что убит один из крупнейших воровских авторитетов России, который в последнее время активно подминал под себя банковский бизнес. Шершенев осознал, что сам теперь в воровской бригаде, только рангом куда повыше, чем та, которой руководил подстреленный им авторитет. Последний распахнул рот шире, чем позволяли возможности, и его раздавили походя, как муху.

Потом была еще одна похожая акция. Были большие деньги. Шершенев не раз просыпался в холодном поту. Он понимал, что может доиграться. «Он слишком много знал» — эта фраза вошла в ряд смешных поговорок и в шпионские анекдоты, но Шершенев знал, что в ней гораздо больше смертельного холода, чем веселья.

Шершенев был далеко не дурак. Он вращался на заоблачных высотах политической жизни. И, хотя являлся всего лишь телохранителем, научился ориентироваться в этом запутанном и совершенно ирреальном мире, ощущать направления течений в нем. Он понимал, что все идет к большим изменениям. В том фантастическом абсурде, в котором застыла Россия, она не могла быть долго. Страна будто зависла в воздухе. Куда она упадет, и, главное, кто останется наверху в этом хаосе, кто будет при делах и при власти? Тут важно не ошибиться и вовремя выбрать хозяина. Шершенев хозяина выбрал. И смел надеяться, что выбор этот правильный.

Когда Сапрыкин обратился к нему с последним предложением, Шершенев понял, что переломный момент настал. Вроде бы начальник отдела и не предлагал ничего особенного. Но что-то было за его словами. Шершенев всю ночь курил одну сигарету за другой, не забывая прикладываться к джину. И, кажется, понял суть комбинации. И ощутил себя как новобранец-десантник, стоящий около люка: прыгать страшно, прыгать невозможно, прыгать смертельно опасно, но… прыгать надо — никуда тебе от этого не деться. Тот воз, в который он, от ума или по дури, впрягся, нужно тянуть. Обратной дороги ни у него, ни у Сапрыкина теперь нет. Для них отход не предусмотрен.

— Сделаю, — сказал на следующий день Шершенев. — Эх, прекрасный сегодня день. Погода изумительная. Люблю я эту штуку — жизнь.

— Да? — иронично приподнял бровь Сапрыкин.

— И хочу жить долго. И сытно.

— А что мешает? Проблемы со здоровьем?

— Нет, но всяко бывает. Несчастные случаи — кирпич на голову упадет… Вот только я в каске хожу.

— И правильно, — кивнул Сапрыкин. — Только когда вокруг друзья, бояться нечего…

Завтра он исполнит то, что от него требуют. А послезавтра все произойдет. Дело-то плевое. Раньше, при старом начальнике СБП, могли возникнуть проблемы — тогда все секли четко. А сегодня всеобщая разболтанность докатилась и до этого ведомства. Объективности ради Шершенев признавал, что Президент погорячился, выгнав Коржова. Бывший шеф был человеком преданным и спецом высочайшего класса. А теперь вокруг «большого папы» такие типы, которые, не задумываясь ни на миг, вгонят нож в спину. Крупно Президент ошибся. Очень крупно. И вскоре убедится в этом.