У меня нет намерения описывать подробно кампанию 1805 года. Я ограничусь только напоминанием самых крупных событий этого периода. Русские, которые шли на помощь Австрии, были еще далеко, когда фельдмаршал Макк35 во главе 80-тысячного войска неосторожно двинулся в Баварию и был разбит Наполеоном, хитрые маневры которого вынудили Макка отойти на сторону Ульма, где он и вынужден был сдаться с большей частью своей армии. Только два австрийских корпуса сумели избежать катастрофы. Один под командованием принца (эрцгерцога) Фердинанда сумел дойти до Богемии, а другой во главе со старым фельдмаршалом Елачичем2 отступил в Форарльберг, к Констанцскому озеру, где он, воспользовавшись швейцарским нейтралитетом, охранял проходы через Черный лес (Шварцвальд). Именно на эти остатки австрийских войск и напал маршал Ожеро. Перейдя через Рейн в Гюнингене, 7-й корпус оказался в Бадене, правитель которого точно так же, как правители Баварии и Вюртемберга, только что заключили союз с Наполеоном. Таким образом, население в Бризгау приняло нас как друзей. Фельдмаршал Елачич не осмелился помериться силами с французами в стране, где все пузи сообщения были столь легкими. Но он ждал нас вдали от Фрибурга, при входе в Черный лес, за переход которого он надеялся за-(тавить нас заплатить большой кровью. Он больше всего надеялся остановить нас в Адской долине. Это узкий проход, очень длинный, с двух сторон окруженный высокими и крутыми горами и поэтому-то легко защищаемый. Но войска 7-го корпуса, только что узнавшие о блестящих успехах, одержанных их товарищами под Ульмом, и в Баварии стремились также доказать свою храбрость. Мы три дня пересекали Черный лес, не-( мотря на все препятствия неудобной местности, несмотря на сопротивление врага и трудности с провиантом в этом ужасном захолустье.
Наконец, армия вышла на весьма привлекательную местность и ' >босновалась вокруг Донауэшингена, очень приятного города, где находился великолепный дворец — древняя постройка князей Вюртемберга. Маршал Ожеро и его адъютанты поселились во дворце, во дворе которого находится исток Дуная. Эта огромная река являла свою мощь в самый момент ее зарождения, потому что при выходе из-под земли она \ же могла нести на своих водах корабль. Лошади артиллерийских упряжек, так же как и наших экипажей, испытали страшную усталость после прохода через каменистые ущелья Черного леса, которые лед делал еще более трудными для движения. Надо было дать возможность им отдохнуть хотя бы в течение нескольких дней. За это время несколько раз по-нилялись австрийские всадники, чтобы прощупать наши аванпосты, размещенные в 2 лье перед городом. Но все ограничивалось легкой перестрелкой, которая нас забавляла. Мы как бы пробовали себя на этой предварительной маленькой войне и старались узнавать издали различные униформы врага. Там я увидел в первый раз улан эрцгерцога Карла, драгун Розенберга и гусар Бланкенштайна.
После того как наши лошади восстановили силы, армия продолжила свой путь, и в течение нескольких недель мы вступали в непрерывные сражения, после которых стали хозяевами Энгена и Штоккаха. Хотя я часто подвергался опасности, выполняя различные поручения, но я пережил только один серьезный случай, который мог быть действительно тяжелым. Земля была покрыта снегом, особенно у Штоккаха. Враг защищал свои позиции особенно жестоко.
Маршал приказал мне разведать пункт, в который он хотел направить свою колонну. Я помчался галопом. Почва мне показалась очень гладкой, поскольку ветер намел много снега и закрыл все ямы. Но внезапно моя лошадь и я вместе с ней провалились в глубокий овраг. И пока я пытался выползти из этой пропасти, появились два вражеских гусара и разрядили в меня свои карабины. К счастью, снег, в котором барахтались мы с лошадью, помешал австрийским кавалеристам попасть в цель. Я не был задет. Но они собирались повторить залп. В этот момент появился взвод пехотинцев, посланный маршалом Ожеро мне на помощь. Это вынудило австрийцев мгновенно скрыться. С небольшой помощью я сумел вылезти из оврага, но гораздо труднее было вытащить оттуда лошадь, которая, однако, не была ранена, и это позволило моим товарищам посмеяться над странным видом, который был у меня после этой снежной бани.
После покорения всего Форарльберга мы овладели Брегенцем и загнали австрийский корпус Елачича в район Констанцского озера и в Тироль. Враг укрылся в крепости Фельдкирх и знаменитом ущелье, имевшем то же название. За этими укреплениями он мог ожесточенно сопротивляться. Мы готовились дать жестокий бой, чтобы отбить эту сильную позицию, когда, к великому нашему удивлению, австрийцы попросили о капитуляции, на которую маршал Ожеро поспешно согласился.
Во время встречи двух командующих австрийские офицеры, униженные таким поворотом судьбы, решили отыграться, известив нас об очень плохой новости, которую до сих пор скрывали, но которую русские и австрийцы узнали через англичан: франко-испанский флот был полностью разбит лордом Нельсоном 20 октября недалеко от Кадиса, у мыса Трафальгар. Наш неудачник адмирал Вильнев, которого четкие приказы Наполеона никак не могли заставить решиться начать действовать, хотя было очевидно, что внезапное появление всех флотов Франции и Испании в Ла-Манше могло обеспечить высадку в Англии, узнав о приказе Наполеона, согласно которому он должен был быть заменен адмиралом Розили, внезапно перешел от полного бездействия к решительным действиям. Он вышел из Кадиса и дал сражение, которое могло повернуть все в нашу пользу, но и могло оказаться совершенно бесполезным, так как французская армия уже находилась в 200 лье от побережья. После жестокого сражения флоты Испании и Франции были разбиты англичанами, во главе которых стоял знаменитый адмирал 11ельсон, убитый в этом бою. Он унес с собой в могилу репутацию самого знаменитого флотоводца этой эпохи. С нашей стороны мы потеряли контр-адмирала Магона, талантливого и заслуженного офицера. Один из наших кораблей был подорван и семнадцать, как французских, так и испанских, кораблей были захвачены неприятелем. К концу битвы разразилась страшная буря, которая длилась всю ночь и все следующие дни. Она почти уничтожила как победителей, так и побежденных, и поэтому англичане, уже думая только о своем собственном спасении, вынуждены были оставить наши захваченные корабли, большинство из которых были отведены в Кадис остатками их храбрых и несчастных экипажей. Многие из них погибли, налетев на скалы.
Именно в этой страшной битве мой прекрасный товарищ д’Удело, сегодня генерал-лейтенант и адъютант короля, получил серьезное ранение в ногу, которое сделало его на нею оставшуюся жизнь хромым. Д’Удело был очень молод и мечтал о морской службе. Он служил при штабе контр-адмирала Магона, друга моего отца. Когда этот достойный адмирал погиб, корабль «Алъжезирас», которым он командовал, был захвачен после кровавого сражения, и англичане поместили на этот корабль охрану в шестьдесят человек. Но как только буря отделила «Алъ-жезирас» от вражеских судов, оставшиеся в живых офицеры и моряки французского корабля заявили офицерам английского отряда, что теперь они должны сдаться или подготовиться к возобновлению битвы среди всех этих ужасов, ночью и в бурю. Англичане были морально не готовы к сражению и согласились капитулировать, при условии, что их ис примут как военнопленных. И французы, хотя и под угрозой кораблекрушения, с возгласами радости восстановили свой флаг на остатках мачты. Более двадцати раз они рисковали пойти ко дну, настолько в плохом состоянии был корабль. Море бушевало. Они все-таки привели свой корабль на рейд в Кадис. Корабль, на котором находился Вильнев, был ыхвачен, и неудачник-адмирал был препровожден в Англию, где он ос-педея в плену в течение трех лет. Затем его обменяли, и он принял решение вернуться в Париж, но в Ренне был арестован и пустил себе пу-ио в лоб.
Когда фельдмаршал Елачич решил капитулировать перед 7-м французским корпусом, это решение вражеского командира нас очень удиви-ю. Он, хотя и побитый нами, все-таки имел еще кое-какие ресурсы, мог г и ступить в Тироль и скрыться в этом горном краю, население которого многие века было очень привязано к Австрийскому дому. Огромные сугробы снега, покрывавшие Тироль, усложняли проведение военных операций на его территории. Но трудности, которые были с этим свя-мны, были значительно большими для нас, врагов Австрии, чем для войск Елачича, находившихся в одной из своих провинций. Однако, ес-ш этот старый и методичный фельдмаршал не мог решиться дать сражение зимой в горах, иначе думали офицеры, находящиеся под его командованием. Многие из них возмущались его нерешительностью и поговаривали о необходимости восстать против его власти. Наиболее горячим противником был генерал принц де Роан\ французский офицер на австрийской службе, человек сильный, смелый и очень способный. Маршал Ожеро опасался, что Елачич под влиянием советов, которые давал ему Роан, захочет оторваться от французской армии и уйти в Тироль, где нам было бы его практически невозможно достать. Поэтому он поторопился согласиться на все условия, которые поставил вражеский фельдмаршал.
