По дороге в часовню люди выстраивались с двух сторон, образовывая проход, по которому молча шел император, отдавая честь в ответ на приветствия. Меня он приветствовал благожелательной улыбкой, которая показалась мне добрым знаком и полностью успокоила меня. После мессы Наполеон снова проходил по салонам, где по традиции говорил несколько слов присутствующим там людям. Он остановился передо мной, а так как он не мог свободно говорить в присутствии многочисленных свидетелей, то сказал, уверенный, что я пойму с полуслова: «Говорят, вы были на последнем балу у Марескальки. Хорошо повеселились?..» — «Вовсе нет, сир!..» — «Да, на костюмированных балах случаются как приятные, так и неприятные происшествия. Главное, удачно выйти из них, что вам, кажется, удалось».
Как только император отошел, следовавший за ним генерал Дюрок шепнул мне на ухо: «Признайтесь, что положение было затруднительным! Для меня не меньше, чем для вас, так как я отвечаю за все приглашения. Но такое больше не повторится. Наша нахальная пастушка уже далеко от Парижа, куда она никогда больше не вернется!..» Тучи, на какое-то время собравшиеся надо мной, рассеялись, я вновь вернулся к своим привычкам. Ко мне же вернулась моя веселость. Вскоре я испытал большую радость, когда на следующем приеме император публично сообщил, что он внес меня в число офицеров, которые должны были получить орден Трех Золотых рун.
Вам, может быть, любопытно узнать, что это за новый орден. Хотя о его создании было помещено объявление в Мониторе, но на деле он никогда не существовал.
Вы знаете, что в XV веке Филипп Добрый, герцог Бургундский, учредил орден Золотого руна, который вручался немногим отличившимся. Орден приобрел известность и был очень почетной наградой во всем христианском мире.
После смерти Карла Смелого, последнего герцога Бургундского, его дочь вышла замуж за наследного принца Австрийского дома, принеся ему' в приданое герцогство, а следовательно, и право награждать орденом Золотого руна. Во втором поколении император Карл V, присоединив к австрийской короне корону7 Испании, которую он получил от своей матери, тоже пользовался этой привилегией. Но после него, несмотря на разделение Испании и Германии, принцы Австрийского дома продолжали править Германией и сохранили за собой право на вручение Золотого руна, хотя Бур1-ундское герцогство уже не входило в их владения.
При Людовике XIV австрийская ветвь, царствовавшая в Испании, угасла, и на трон этой прекрасной страны взошел французский принц. Австрийский дом хотел сохранить право на Золотое руно, в то время как на него претендовали и испанские короли. Некоторые умные головы решили, что ни у тех, ни у других нет на это достаточных прав, поскольку Бургундия принадлежала теперь Франции, и естественно, что орден бургундского происхождения должен даваться нашими королями. Однако получилось иначе. Франция воздерживалась, а государи Австрии и Испании не могли договориться и продолжали, каждый со своей стороны, раздавать награды этого оспариваемого ордена. Таким образом, было Золотое руно Испании и Золотое руно Австрии.
При вступлении императора Наполеона на трон положение было именно таким, и, как реальный обладатель бывшей Бургундии, он решил затмить блеск этих двух соперничающих орденов, создав орден Трех Золотых рун, которому он собирался придать большую значимость, ограничить число его членов, связать условия вступления в него со славной службой, а первым условием сделать то, что получающий орден должен был иметь не менее четырех ранений (у меня тогда было шесть). Эта награда предполагала большие привилегии и значительное денежное вознаграждение.
Из-за понятного чувства Наполеон хотел, чтобы декрет об учреждении ордена Трех Золотых рун был подписан в Шенбрунне, дворце императора Австрии, и именно в тот момент, когда французские армии одержали победу при Ваграме, завоевали половину его государств и занимали Испанию, король которой находился сейчас в Валансьене. Вероятно, после потери своей короны испанский государь остался бы бесчувственным к этому новому оскорблению, но для австрийского императора это было не так. Он, как говорят, был очень огорчен, что Наполеон собирается затмить славу ордена, который основали его предки и очень высоко ценили принцы его дома.
Несмотря на поздравления, которые я получал со всех сторон, и испытываемую мною радость, внутренне я осуждал создание ордена Трех рун. Мне казалось, что блеск, которым император хотел окружить новую награду, мог снизить ценность Почетного легиона, учреждение которого привело к таким прекрасным результатам! Однако мне было приятно, что меня сочли достойным нового ордена. Но то ли потому, что Наполеон опасался снизить престиж Почетного легиона, то ли потому, что он хотел сделать приятное своему будущему тестю австрийскому императору, но он отказался от учреждения ордена Трех рун, и после женитьбы императора французов на эрцгерцогине Марии-Луизе об этом ордене больше не упоминали.
Гражданское бракосочетание состоялось в Сен-Клу 1 апреля, а церковная церемония на следующий день в Париже в капелле Лувра. Я присутствовал на обеих церемониях, гак же как и на многочисленных празднествах по случаю этого знаменательного события, которое, как говорили, должно было укрепить корону на голове Наполеона, а на самом деле только способствовало ее падению!
Глава XXVIII
Португальская кампания. — Мой отъезд. — От Ируна до Вальядолида. — Массена и Жюпо. — Плохой прогноз об исходе кампании
Приближалось время, когда маршал Массена должен был отправляться в Португалию, и многочисленные войска, из которых должна была состоять его армия, собрались на юго-западе Испании. Так как я был единственным адъютантом маршала, который уже бывал на полуострове, он решил, что я должен отправиться первым и организовать его ставку в Вальядолиде.
Я выехал из Парижа 15 апреля с печальным предчувствием, что кампания будет неприятной во всех отношениях. Мои первые шаги, казалось, подтвердили мои прогнозы — колесо почтовой кареты, в которой я ехал с моим слугой Вуарланом, сломалось уже в нескольких лье от Парижа. Нам пришлось идти пешком до станции в Лонжюмо. Был праздничный день. Мы потеряли более двенадцати часов, которые я хотел нагнать по пути, проводя в дороге день и ночь. Поэтому в Байонну я прибыл очень усталым. После Байонны продолжали пуль уже не в повозке, а на почтовых лошадях, и, в довершение несчастья, если из Парижа мы выехали при прекрасной погоде, то теперь пошли дожди, Пиренеи покрылись снегом. Я промок и продрог, но ничего не поделаешь, надо было продолжать путь!
Я не суеверен, однако, когда я, покидая землю Франции, подъехал к реке Бидасоа, чтобы переправиться на испанский берег, случилась встреча, которую я счел плохим предзнаменованием. Черный осел, огромный и дикий, с грязной взъерошенной шерстью стоял посреди моста и, казалось, запрещал нам войти. Форейтор, опередив нас на несколько шагов, ударил его кнутом, чтобы согнать с этого места и освободить проход. Разъяренное животное бросилось на лошадь этого человека и сильно укусило ее. Мы с Вуарланом поспешили на помощь форейтору, и осел встретил нас ожесточенным брыканием. Вместо того чтобы утихомирить это строптивое животное, удары, которые он получал от нас троих, казалось, только возбуждали его, и я не знаю, как бы закончилось это смешное сражение, если бы на помощь не пришли таможенники, которые стали колоть спину животного палками с железными наконечниками. Мои плохие предчувствия оправдались, и обе кампании, в которых я участвовал на Пиренейском полуострове, были для меня очень тяжелыми. Я был дважды ранен, не получив за это не только никакого вознаграждения, но даже знака расположения со стороны Массены.
Проехав по мосту через Бидасоа, я добрался до Ируна, первой испанской почтовой станции. Там уже и речи не было о безопасности. Офицеры, доставляющие депеши, а также почтовые курьеры должны были иметь эскорт из взвода жандармерии Бургоса (по имени города, где она была сформирована). Этим отборным солдатам поручалось обеспечить связь, для этого на всех почтовых станциях был особый отряд, находящийся в блокгаузе или специально укрепленном доме. Эти жандармы, мужчины зрелого возраста, храбрые и дисциплинированные, служили пять лет. Служба у них была трудная, потери среди них были большими, так как между ними и испанскими повстанцами шла смертельная война.
