Литмир - Электронная Библиотека

В это мгновение Элен заметила, что сама сделалась объектом пристального внимания гигантского краба. В его выпученных глазках застыл восторг, клешни были гостеприимно распахнуты. Элен попятилась.

Мужчина наконец-то оторвался от созерцания черепахи и направился дальше. Патриция ринулась в погоню за ним. Элен приотстала и могла без помех наблюдать, как Патриция, догнав ничего не подозревавшего посетителя, ладонями закрыла ему глаза.

Пуленепробиваемое стекло – вот что спасло рыб. Будь стекло чуточку потоньше, рыбы выплеснулись бы на пол, а Патриция заняла их место в аквариуме. Теперь же Патриция сидела на полу, в трех метрах от той точки, где находилась за секунду до этого. А мужчина, чья реакция, по мнению Элен, оказалась стремительной, хотя и несколько странной, обернувшись, застыл на месте.

Элен заключила, что была глубоко неправа. На этого человека стоило обратить внимание. У него было очень красивое и очень необычное лицо. Безусловно, жесткое. Вероятно, он был способен проявить крайнюю твердость. Но еще скорее – совершить незаурядный поступок. Пожалуй, Элен легко могла бы представить его среди полярных льдов или на капитанском мостике корабля в бушующем море. Или в любой иной ситуации, где требовалась сила духа и умение вести за собой других. Нельзя было вообразить лишь одного – что этот мужчина станет прятаться за чужими спинами.

Спустя мгновение лицо его уже не казалось Элен жестким. Напротив – растерянным и смущенным. Он шагнул к Патриции, помог ей подняться. Сказал по-английски:

– Я очень огорчен.

– Как это неприятно, – пролепетала Патриция. – Я-то надеялась вас обрадовать.

– Боюсь, это желание дорого вам обошлось.

– У вас всегда вызывает такой ужас встреча со старыми друзьями?

– Моей спине померещилась встреча со старыми врагами. Клянусь, спина будет наказана – и спина, и то, что ниже.

Он улыбнулся, и Элен невольно подошла ближе. Похоже, знакомый Патриции умел освещать улыбками все вокруг себя.

– Познакомьтесь, – сказала Патриция.

И назвала имя, прозвучавшее для Элен как «Эндорияма». Элен знала, что тайанцы ставят фамилию перед именем, и теперь тщетно пыталась угадать: зовут нового знакомого Эн Дорияма или Эндори Яма?

– Мы с Эндо вместе работали на раскопках, – продолжала объяснять Патриция.

Загадка разрешилась. Элен трудно давались тайанские имена, и мысленно она несколько раз повторила: «Эндо Рияма. Эндо Рияма».

– Давно ли вы в Тайане?

– Я вернулась сразу, как только иностранцам разрешили въезд в страну. Вы же помните, в начале войны нас всех выдворили… Элен приехала вместе со мной. Она пишет серию очерков о Тайане…

В Элен проснулась журналистка.

– Археология – это профессия или увлечение? – осведомилась она у Эндо.

– Увлечение, – ответил он после секундной паузы. – А по профессии я, как и большинство мужчин в Тайане, рыбак.

Элен разочарованно хмыкнула. Она готова была представить Эндо капитаном пиратского корабля, но не прозаическим рыболовом. Снова окинула его взглядом. Нет, прежде ей не доводилось видеть у рыбаков подобной осанки. Или, лучше сказать, выправки?

– Кстати, мы привозим живность и для этого океанария, – сообщил Эндо.

– Так вот почему вы так горячо приветствовали черепаху, – оживилась Патриция. – Это одна из ваших знакомых?

Они засмеялись.

– Скажите же, как наша работа? – нетерпеливо воскликнула Патриция. – Я пыталась разыскать профессора Шеня, но безрезультатно. Раскопки продолжаются?

– Вы разве не знаете? – спросил он таким тоном, что у Патриции разом пропала охота задавать вопросы. – Там все превратилось в пыль после бомбежек. Вам незачем туда ездить.

Патриция молча глотнула воздуха. Элен размышляла, у всех ли тайанских рыбаков обычные слова могут прозвучать резко, словно приказ? «Тайанцы же воевали,» – напомнила себе Элен. Предложила:

– Выйдем на улицу?

Она чувствовала, что сыта обитателями моря по горло. Да и Патриция, по ее мнению, нашла развлечение получше.

Они без сожаления покинули океанарий и очутились на набережной. Солнце клонилось к западу. Маленький буддийский храм на вершине горы казался черным на фоне огромного пылающего диска. Красноватые лучи заливали набережную. Уже зажгли фонари, их блеклый свет с каждой минутой становился все ярче.

Эндо купил девушкам цветы. Собственноручно приколол букетик к платью Патриции, еще раз извинившись за «безобразную выходку в океанарии». Патриция ответила таким благодарным взглядом, словно ее порадовали не только цветы, но и полет на пол.

Элен, в свою очередь, поблагодарила Эндо и, желая быть внимательной, любезно поинтересовалась, чем занимались археологи в группе профессора Шеня.

– Раскопками в Фарфоровом городе.

– Фарфоровый город? Я что-то о нем слышала…

– На мысе Цуна два века назад жил некий Ю-Чжан, богатый человек, владелец десятка гончарных мастерских. Он был страстным поклонником таланта госпожи Ота… Но, наверное, ваша подруга обо всем этом рассказывала?

Элен ответила не сразу. Патриция, действительно, твердила о госпоже Ота – ежедневно и ежечасно. Поедая свой завтрак, плавая в бассейне, путешествуя по окрестностям, посещая магазины, Патриция непременно находила повод заговорить о госпоже Ота. Если же она не рассказывала о жизни госпожи Ота, то читала отрывки из ее поэмы.

Чтобы иметь возможность спокойно выпить кофе, окунуться в бассейн, выбрать в магазине нужную вещь, Элен привыкла мгновенно отключаться при одном упоминании о данной особе и помнила только, что та жила в двенадцатом веке. Поэтому сейчас Элен предпочла заявить:

– Нет, я слышу об этом впервые.

Патриция обомлела.

– Моя подруга такая скрытная, – проворковала Элен, – особенно, когда речь заходит об ее увлечении археологией.

Судя по расширившимся глазам Эндо, Элен открыла ему совершенно новую черту в характере Патриции.

– Госпоже Ота поклонялись многие люди как при ее жизни, так и столетия спустя после ее смерти, – сказал Эндо. – Ю-Чжан, желая укрепить память о ней, приказал возвести Фарфоровый город, где были: «Павильон Зеленого Солнца», дворец «Времена года» и даже подобия крестьянских хижин, в каких госпоже Ота случалось провести ночь.

Элен слушала с интересом, Патриция – учитывая, что не узнала для себя ни слова нового – с упоением.

– Город строился двадцать восемь лет. И все эти годы хозяин мастерских оставался верен своей мечте.

– Меня это не удивляет, – встряла Элен. – Гораздо легче хранить верность мечте, чем собственной жене. Особенно, если жена постарела на двадцать восемь лет.

– Полагаю, верность мечте и помогала ему сохранить верность жене, – парировал Эндо.

Патриция откликнулась на его слова сияющей улыбкой, убедившей Элен, что дело обстоит куда серьезнее, нежели показалось вначале.

– За время постройки Ю-Чжан совершенно разорился, был изгнан из собственного дома и кормился тем, что волны выбрасывали на берег, – продолжал Эндо.

– Как же к этому отнеслась его жена? – полюбопытствовала Элен.

– Последовала за ним, – патетически воскликнула Патриция.

Элен заключила, что подруга стремительно приближается к состоянию «поглупела от любви».

– И, сжимая друг друга в объятиях, они умерли от голода?

– Не угадала, – торжествующе возразила Патриция. – В Фарфоровый город стекались тысячи паломников, потому что не один Ю-Чжан чтил госпожу Ота. Вскоре всем стала известна печальная участь основателя города. Тогда люди, приходившие в город – даже последние бедняки – начали складывать у ворот монеты. За день из них слагалась гора в человеческий рост. За год Ю-Чжан не только возвратил, но и утроил свое состояние.

Элен про себя отметила, что, кажется, впервые в мировой истории верность мечте обрела столь весомую награду.

– Что же было дальше?

– Полвека спустя землетрясение разрушило Фарфоровый город. Руины заросли лесом. Перед самой войной начались раскопки.

– Много успели сделать?

3
{"b":"236776","o":1}