12 июня 1992 года Фаина, отступив от своего правила не принимать гостей из-за рубежа, встретилась с посланцами с родины. Этот день станет для нее одним из немногих радостных и запоминающихся моментов за четыре с лишним года, прошедших после смерти мужа. Она приняла у себя прибывших на Тайвань с визитом мэра и

323

вице-мэра Минска (встреча была организована МИД}. Первое, что сказала Фаина, приветствуя мэра А. Герасименко, было: «Я очень рада встрече с Вами!» Эта фраза прозвучала из ее уст впервые за последние пятьдесят лет. А. Герасименко преподнес ей государственный флаг Белоруссии, буханку черного хлеба и русскую матрешку. Преисполненная радости, Фаина приподнялась, чтобы собственноручно принять прибывшие с далекой родины «сувениры», и мягкая улыбка озарила ее лицо, когда она ощутила в своих руках мягкость черного хлеба, которого она не видела уже столько лет. А. Герасименко был также весьма рад возможности встретиться с Фаиной и сказал ей: «Хотя Вы уже в почтенном возрасте, но Вы все еще прекрасная, милая и истинно русская женщина».

Цзян Сяоюн говорил, что одиночество, испытываемое его матерью, не давало ему покоя. Он уже несколько раз пытался уверить ее, что политическая обстановка изменилась и что можно подумать о поездке в Россию или на материк. Мать, по его словам, всячески сдерживала свои чувства по отношению к родине — во-первых, может быть, потому, что к тому времени у нее не осталось там никого из родных, а, во-вторых, политическая среда на протяжении долгих лет заставляла ее сдерживать тоску по родине и не показывать ее другим. Хотя, когда Цзян Цзинго был еще жив, они вдвоем иногда за рюмкой вина говорили на непонятном даже их детям русском языке, а в другие дни отец рассказывал детям о годах жизни в СССР. Но Фаина так и не смогла полностью избавиться от влияния политических настроений и собраться в путь на родину. Позже здоровье станет еще слабее, и ехать так далеко ей будет уже физически невозможно. Осознавая тот факт, что и самому ему из-за серьезной болезни осталось жить недолго и что поездка матери на родину становится поэтому все менее реальной, Цзян Сяоюн в декабре 1996 года, незадолго до своей кончины говорил, что невозможность посетить вместе с матерью Россию и материковый Китай стала самым большим огорчением в его жизни.

Больше всего Цзян Сяоюна волновало то, как сложится жизнь его матери после того, как он уйдет, и она останется одна. При каждом упоминании о матери на глаза его наворачивались слезы. Невыразимая боль и тревога наполняли его сердце. Он говорил, что Фаина — многострадальная мать; в молодости попав в семью Цзян, она пожертвовала всем, всю последующую жизнь ничего не добиваясь для себя, и шла по жизни, безропотно принимая удары судьбы. Она — великая женщина, сумевшая прожить такую простую жизнь в непростой первой семье Китая.

Один из сыновей Фаины, Цзян Сяоюн, фактически посвятил свою жизнь матери 14 как никто понимал ее и сочувствовал ей. Именно воспоминания Цзян Сяоюна позволяют лучше понять Фаину и ее судьбу, задуматься над, судьбами людей России и Китая, которых связывает любовь и родственные отношения.

13 января 1996 года, в день восьмой годовщины смерти Цзян Цзинго, Фаина и три ее невестки посетили его гробницу в Тоуляо (уезд Таоюань). Это все, что осталось сегодня от семьи Цзян — несколько женщин, вместе стоявших в тот зимний день на холодном ветру.

Цзян Вэйго родился 6 октября (по другим сведениям 10 сентября) 1916 года. Хотя он родился в Японии, но воспитывался и рос в любви и холе в Сикоу, в доме Цзян; его любили и нежили не меньше, чем Цзян Цзинго. Мать Цзян Чжунчжэна он звал «бабушкой», Мао Фумэй — «матушкой», Яо Ичэн — «приемной мамой», но фактически считал ее родной матерью. Цзян Чжунчжэн одинаково хорошо относился к обоим своим сыновьям. Цзян Вэйго тоже очень любил Цзян Чжунчжэна и испытывал к нему глубокие чувства. Он вспоминал: «Мне более всего запомнилось, как отец во время самых напряженных битв, в самые острые моменты, тогда, когда он подвергался давлению либо внутри страны, либо из-вне, всегда любил позвать меня к себе, чтобы благодаря этому снять напряжение». Как только Цзян Вэйго выражал желание повидать-

:гл')

ся с отцом, говоря, что он соскучился, Цзян Чжунчжэн звал его к себе. Многих трогало, когда они видели как Цзян Чжунчжэн обнимал Цзян Вэйго и носил его на руках, а иной раз мальчик ехал у отца на плечах.

Цзян Чжунчжэн воспитывал Цзян Вэйго в таких же строгих правилах, что и Цзян Цзинго. В детстве Цзян Вэйго был весьма настырен и упрям. Однажды он не стал дожидаться, пока остановятся носильщики паланкина, в котором его несли, и бросился вон; при ударе о землю он едва не погиб. Отец тогда очень разнервничался и крепко всыпал ему.

Когда Цзян Вэйго с Яо Ичэн поселились в Сикоу, он стал ходить в единственный в то время в уезде Фэнхуа детский сад. Там было не более десяти детей, причем из известных в округе семей. Вэйго был живым мальчиком. Он катался на деревянных лошадках, играл в песочек, бегал и падал. Он был любопытен. Это был умный мальчуган. Он все запоминал на лету, в том числе и иероглифы. Его первый учитель очень любил его .

Затем Яо Ичэн увезла его в Нинбо, где Цзян Вэйго пошел в начальную школу. Вскоре они переехали в Шанхай, где жили на даче Чжан Цзинцзяна. В 1923 году, то есть 8 лет от роду, Цзян Вэйго стал ходить в ту же шанхайскую школу, что и его брат Цзян Цзинго. Иной раз он бывал в гостях и у третьей жены своего отца, Чэнь Цзежу, которую называл «матушкой».

Когда Цзян Чжунчжэн разошелся с Яо Ичэн, Цзян Вэйго практически остался жить с ней в Сучжоу, где и учился вплоть до отъезда на учебу в Германию. Учась в средней школе, Цзян Вэйго проявил актерские способности, много играл в самодеятельных спектаклях. Он был очень общительным человеком. Цзян Вэйго обладал чувством юмора.

Окончив школу, он поступил в университет на физический факультет, а также изучал политические и социальные науки, экономику.

Формально в Сучжоу его опекунами были У Синьчжун и его супруга. Однако фактически Яо Ичэн, хотя и не имея

326

опекунских прав, вырастила мальчика. Цзян Вэйго в Сучжоу часто общался с одним из известных идеологов Го-миньдана, Дай Цзитао (того самого, что привез Цзян Вэйго из Японии по поручению Цзян Чжунчжэна). Время от времени Цзян Чхсунчжэн присылал за сыном своих телохранителей, которые привозили его к отцу в Нанкин или в Сикоу.

В сентябре 1937 года в возрасте 22 лет Цзян Вэйго по воле отца отправился учиться военному делу в Германию. Благодаря этому он научился бегло говорить по-немецки; он любил рассказывать о своей учебе в военном училище в Мюнхене.

Перед Второй мировой войной Цзян Вэйго выехал в США, где обучался и в сухопутном и в летном училищах, а затем — на курсах для офицеров бронетанковых войск.

В конце 1940 года Цзян Вэйго возвратился на родину. Он начал служить под началом генерала Ху Цзуннаня командиром взвода в чине лейтенанта. В это время Цзян Вэйго и познакомился с Ши Цзинъи — дочерью богатого предпринимателя, текстильного фабриканта из Северо-Западного Китая Ши Фэнсяна. Через некоторое время Цзян Вэйго женился на Ши Цзинъи. Главными хозяевами на его свадьбе были Цзян Чжунчжэн и Сун Мэй-лин.

Цзян Вэйго впервые встретился со своей будущей женой в поезде по дороге из Сиани в Нанкин. Она читала английскую газету. Он решил познакомиться с привлекательной девушкой и обратился к ней с каким-то вопросом, желая завязать разговор. Она не обратила особого внимания на простого, как ей показалось, офицера. И все же основа для развития отношений была заложена. Когда же девушке стало известно, что ее новый знакомый — второй сын председателя Цзян Чжунчжэна, а он узнал, что девушка, привлекшая его внимание, это драгоценное дитя крупного предпринимателя, то отношения молодых людей стали быстро развиваться, и вскоре состоялась их свадьба.