со
н
зыкальные «ландшафты», в их описании он не знает устали, его оценки точны и эмоциональны, язык яркий и живой.
Вольфганг отдает должное и другим проявлениям жизни. Однако — не пейзажам и не памятникам. Более всего его привлекают нравы людей. Описывая их, он наблюдателен и остр на язык. В коротких и сочных портретах, возникающих на страницах писем четырнадцатилетнего подростка, легко угадывается автор «Похищения из сераля» и «Свадьбы Фигаро». Вот картина трапезы некоего монаха-доминиканца, «которого считают святым»: на завтрак он «пьет чашку шоколада, потом — стакан крепкого испанского вина, за обедом к кувшину вина добавляет два больших куска дыни, персик, грушу, пять чашек кофе, тарелку птицы, две полные тарелки молока с лимонами, причем все — с мясом»3. Или набросанный двумя-тремя штрихами портрет неаполитанского короля, который «воспитан грубо, по-неаполитански, и в опере всегда стоит на скамеечке, поэтому кажется немного выше королевы»ь. А вот часто цитированное моцартовское описание Кристофа Мартина Виланда:
> В разговоре он показался мне немного неестественным. Довольно детский
голос. Глядит постоянно сквозь лорнет; какая-то ученая грубость, а порой глупое пренебрежение. ... При нем все страшно стесняются, никто не решается говорить, все молчат... Жаль только, что людям долго приходится ждать, что он скажет, потому как у него дефект в речи, из-за чего он говорит очень медленно и не может произнести и шести слов без запинки... Лицо его до ужаса страшное, все сплошь в оспинах, и довольно длинный носс.
Портрет Виланда не столько реалистичен, сколько характерен, такой персонаж чем-то определенно напоминает комических стариков-зануд. Моцарт подметил все — и внешность, и манеру говорить, и даже обрисовал мизансцену: все молча внимают косноязычному и напыщенному педанту.
Итак, Вольфганг не был ни пытливым, ни сентиментальным путешественником в том смысле, который вкладывал в эти определения Стерн. Его интерес к жизни избирателен уже в отроческие годы, и путешествия очертили эту избирательность ярко и отчетливо. Они, в целом, сыграли в становлении личности Моцарта колоссальную роль. 3 720 дней — десять лет, два месяца и восемь дней он провел в поездках, что составило почти треть его жизни (дотошные ученые подсчитали, что он прожил 13 077 дней - 35 лет, десять месяцев и девять дней)11. Если суммировать все расстояния, которые он проехал, начиная с первого визита в Мюнхен (1762) и до возвращения из Парижа в январе 1779 года, то «набежит» около 20 000 километров!
Ориентируясь на современное территориальное деление Европы, можно сказать, что Моцарт посетил десять стран: Австрию, Англию, Бельгию, Германию, Нидерланды, Италию, Словакию, Францию, Чехию и Швейцарию. Однако в XVIII веке количество пересеченных границ и пройденных таможенных досмотров было куда более значительным. Италия и Германия были разделены на множество более или менее самостоятельных государств, не было
а Письмо от 21 августа 1770 г. — Впе/ебА I. 5. 382.
Ь Письмо от 5 июня 1770 г. — Впе/еСА I. 5. 358.
с Письмо от 27 декабря 1777 г. — Впе/еОА II. 5. 207.
б АщегтйНег В. Мо7ай5 Кегёеп т Еигора 1762-1791. \Ыа$г К. Н. Воск. 2004. 5. 9.
ь
политического единства и на территории современной Бельгии. Всего же Моцарт побывал в 235 городах, в одной только Германии — в 73-х. Где-то он останавливался надолго, где-то бывал только проездом, но даже сегодня, в эпоху скоростного транспорта, такая статистика впечатляет. Что же тогда говорить о XVIII столетии, когда дорога от Зальцбурга до Мюнхена (сегодня на поезде можно добраться за полтора часа) занимала два дня.
Были ли путешествия Моцарта чем-то исключительным для его времени? Вряд ли. Люди тогда странствовали много и охотно. Врачи и учителя, профессора философии и филологии, историки и юристы, математики и экономисты, поэты, теологи, архитекторы, дипломаты, художники активно перемещались из города в город и из страны в страну. Одну из самых мобильных групп составляли музыканты разных профессий, прежде всего певцы и певицы, получавшие ангажементы в различных оперных театрах Европы.
Описания путешествий — всевозможные «дневники», «письма», «путевые записки» в то время охотно публиковали, так как они отвечали и тяге читателей к документальности и постоянно возраставшему любопытству к другим странам. «Итальянское путешествие» Гёте, «Путешествие по Франции и Италии» Т. Дж. Смоллета, «Письма русского путешественника» Н. Карамзина, а также множество вымышленных путешествий — примета литературы второй половины века. «Музыкальные путешествия» Чарльза Бёрни (1770-1772) и «Письма из Италии» Шарля де Бросса (1739—1740) и по сей день служат важным источником сведений о конкретных деталях музыкальной культуры XVIII века. В них ценно все — и факты, изложенные очевидцем, и непосредственные впечатления, и даже те ошибки, которые допускают их авторы.
Нельзя сказать, чтобы условия, в которых в XVIII веке протекали путешествия, были комфортными. В письмах Моцарт неоднократно сетовал на разного рода неудобства — то на плохие кареты, то на медлительность и нерадивость кучеров, то на дурную погоду:
> В дороге мы сильно намучились от жары, и нас засекла наглая пыль
(из Милана — сестре)";
Счастливым и радостным было мое прибытие. Счастливым потому, что в дороге не случилось с нами никаких неприятностей, а радостным потому, что мы наконец-то достигли цели нашего тягостного путешествия. Поверьте, никто из нас не сумел за всю ночь заснуть хотя бы на минуту. Эта карета вытрясет душу! А сиденья! Жесткие, как камень! От Вассербурга думал я всерьез, что не довезти мне моей задницы до Мюнхена!Она совершенно опухла и была, по-видимому, огненно-красной. Цел ых два перегона ехал я, опершись руками на сиденья и держа задницу на весу... Но довольно об этом, это уже в прошлом! Однако же, впредь я возьму себе за правило лучше идти пешком, чем ехать в почтовой карете (из Мюнхена — отцу)ь.
Перегон — расстояние между двумя почтовыми станциями, как правило, равное 25 километрам, которые карета преодолевала приблизительно за
Письмо от 24 августа 1771 г. — Впе/еСА I. 8. 432. Письмо от 8 ноября 1780 г. — Впе/еСА III. 5. 12-13.
т
гм
ВУНДЕРКИНД / «Несентиментальный путешественник>.
О
СО
н
о
<и
Он
о
со
н
три-четыре часа. В Австрии и Германии существовал довольно строгий распорядок; расписано было все — и плата за каждую лошадь, и количество денег «на чай», которые должны были давать кучеру пассажиры, и правила перевозки багажа, и лимит вывоза за границу валюты (для дворян, военных, купцов и прочего люда)3. Но на практике в пути возможны были всякие катаклизмы. Не случайно Моцарт, впервые отправившись в дорогу без отца, взял на себя дорожные заботы и с гордостью писал Леопольду из Вассербурга по пути в Мюнхен: «Я — второй Папа. Я за всем слежу. Я сразу договорился, что буду сам расплачиваться с кучерами; ведь я же лучше, чем мама, могу разговаривать с этими мужиками»ь. Значит, несмотря на все распоряжения Придворной почтовой службы, о чаевых приходилось договариваться уже в пути. На станциях пассажиров ожидали небольшие сырые комнатки без удобств. На постоялых дворах процветало воровство, проституция и игра в кости.
Вместе с тем европейцы смело отправлялись в дорогу. Рудольф Ан-гермюллер, автор труда, посвященного моцартовским путешествиям, считает, что одна из самых важных целей, которую человек XVIII века ставил перед собой, отправляясь в странствие, — реге^ппаНо асас1етка, «академическое паломничество», то есть поездка для расширения образования, исследований в разных областях знания и обмена опытом с авторитетными учеными. В отношении Моцарта речь должна идти прежде всего об образовании музыкальном.
