«Паша сила — бурный революционный подъем в стране, рост национального самосознания трудящихся», — заявил В. К. Блюхер на одном из митингов в Гуанчжоу в годовщину смерти В. И. Ленина.

Митинги памяти Ленина были ярким выражением этого революционного подъема. Я присутствовал на нескольких таких манифестациях, и они остались в моей памяти на всю жизнь.

День смерти Ленина был рабочим днем в Гуанчжоу. Митинги на предприятиях проводились в обеденный перерыв, а вечером в некоторых пунктах города состоялись большие массовые демонстрации.

Ораторы говорили о героях революции Карле Либк-нехте и Розе Люксембург, о расстрелянных забастовщиках — железнодорожниках Пекин-Ханькоуской дороги, о героях, павших за дело революции в Гуанчжоу. Выступали коммунисты, члены Гоминьдана, курсанты школы Вампу, слушатели школы руководителей крестьянского движения, студенты, рабочие.

Приведу записанные мною отрывки некоторых выступлений.

«Ленин открыл глаза человечеству. Он первый повел народ на борьбу за счастье, и благодаря этому в России победил народ. Мы, китайцы, томимся иод гнетом империализма и сможем освободиться только тогда, когда претворим в жизнь заветы Ленина. О Ленине можно очень много говорить. Все народы любят Ленина. Его смерть — большая потеря для дела революции. Революционеры всегда жертвовали собой во имя счастья народа, и в этом их величие...»

Из другой речи: «Россия — социалистическая страна, там нет угнетенных и угнетателей. При капиталистическом обществе не может быть счастья для всех люден. В капиталистическом мире земля принадлежит помещикам, большинство голодает, а у меньшинства слишком много всего... Ленин умер, но его учение знает весь мир».

В день памяти Ленина, 21 января 1925 г., состоялся многолюдный митинг в Гуанчжоуском университете. Я был там вместе с группой курсантов.

ИЗ

Митинг открыл Ляо Чжун-кай. В президиуме вместе с гуанчжоускими руководителями — В. К. Блюхер.

После вступительного слова участники митинга спели китайскую революционную песню. Потом Ляо Чжун-кай предоставил слово В. К. Блюхеру. Советский полководец говорил о Ленине как о величайшем стратеге революционной классовой борьбы. О том, что с его смертью не только советский народ, но и все народы колониальных стран потеряли великого вождя. Закончил В. К. Блюхер свое выступление призывом успешно завершить национально-освободительную революцию в Китае. Его речь была выслушана с большим вниманием и часто прерывалась бурными аплодисментами.

Один из руководителей крестьянского движения рассказал собравшимся о шести агитаторах-крестьянах, отдавших свою жизнь за дело китайского народа. Курсант школы Вампу говорил о подвиге расстрелянного руководителя забастовки рабочих Пекин-Ханькоуской железной дороги. .

В то время многие правые руководители Гоминьдана, впоследствии предавшие революцию, произносили громогласные революционные речи. Ху Хань-минь в своем пространном выступлении говорил о причинах победы русской революции. Генерал Сюй Чун-чжи сказал, что национальная революция без поддержки рабочих и крестьян обречена на неудачу.

На помост поднимались делегации союзов рабочих, моряков, крестьян с плакатами и знаменами и возлагали венки у портрета Ленина. Присутствующим раздавали фотографии В. И. Ленина, Карла Либкнехта, Розы Люксембург, доктора Сунь Ят-сена, текст китайского перевода «Интернационала» и различные прокламации.

В прокламации комитета китайской военной молодежи в Гуанчжоу говорилось: «Ленин умер за дело мировой революции. Его революционные деяния в странах Востока громадны. Он также заложил основы плана революции в Китае. Мы вспоминаем нашего великого революционного вождя Ленина с любовью в сердцах».

Митинги памяти Ленина в Гуанчжоу раскрыли всю силу революционного энтузиазма масс в момент угрозы со стороны контрреволюции.

За спиной генерала Чэнь Цзюн-мина стояли иностранные империалисты и феодалы-помещики. Они бахвалились: «Пусть гуанчжоуцы и вампусцы наступают. Чэнь Цзюн-мнн эту горстку разобьет, а как только они побегут, их разоружат юньнаньцы».

Перед началом общего наступления была проведена частная операция по окончательному очищению от противника железной дороги Гуанчжоу — Коулун от Ши-луна на юг.

2 февраля 1925 г. два полка школы Вампу и 16-й отдельный пехотный полк под общим командованием Чан Кай-ши были сосредоточены на островах Хумынь и Таблиц; 16-я пехотная бригада генерала Ли Фу-линя — в дельте р. Дупцзян на одном из островов против г. Дунгуань, 2-я пехотная дивизия и 7-я пехотная бригада под командованием генерала Чжан Мин-дэ — в районе оставленного противником г. Шилун (схема № 4).

Южной группе Чан Кай-ши было приказано перейти 3 февраля в наступление и во взаимодействии с 16-й бригадой овладеть г. Дунгуань. Северной группе Чжан Мин-дэ —в этот же день овладеть городом Шилун.

Военно-морские и военно-речные силы должны были нести охрану островов Хумынь, Тайпин и дельты р. Дунцзян; часть речных канонерок была выделена для содействия пехоте в овладении городами Дунгуань и Шилун.

Однако руководители флота всячески старались уклониться от активных действий. В частности, речники доказывали невозможность для них принять участие в операции на р. Дунцзян из-за отсутствия данных о габаритах железнодорожного моста: они-де не знают, могут ли суда пройти под мостом. Хотя Шилун еще был занят противником, телеграфная связь с Гуанчжоу существовала, и в Шилун был послан соответствующий запрос. Как это ни странно, ответ был получен. У канонерок, предназначенных для боевых действий, были обрезаны мачты и укорочены трубы.

Как потом выяснилось, «флотоводцы» боялись не столько противника, сколько своих «союзников»— юньнаньских и гуансийских войск. Советник по военно-морским делам Смирнов добился все-таки, чтобы часть речных канонерок вошла в русло р. Дунцзян. Пройдя 10 Л. И. Черепанов 145

километров 20—25 вверх по реке, головная канонерка села на мель, на этом закончилась вся «речная операция».

Мы готовились к штурму Дунгуаня, но противник отступил, и 16-я бригада неожиданно первой вошла в город без боя.

После овладения городами Шилун и Дунгуань генералу Чан Кай-ши было приказано очистить железнодорожную линию до границы с концессией и в дальнейшем быть готовым к . переходу в наступление на Даньшуй.

7 февраля части нашей группы вышли на железную дорогу в районе Чанцин и при поддержке бронепоезда организовали наступление вдоль железнодорожной линии на юг (схема 4).

В голове колонны шел 1-й пехотный полк под командованием генерала Хэ Ин-цння. В помощь мне, советнику 1-го полка, В. К. Блюхер назначил артиллериста Бесчастнова и кавалериста Никулина. Полку была придана одна из двух имевшихся горных пушек системы «Арнсака», которую на специально приспособленных носилках несли в разобранном виде солдаты батареи школы Вампу.

8 февраля мы узнали от пленного, что г. Даньшуй занимают части 13-го пехотного полка (приблизительно 1 тыс. человек) под командованием генерала Лян Ян-шэна, ловкача, получавшего одновременно деньги из Вэйчжоу от генерала Ян Кунь-ю и от англичан из Гонконга. По словам военнопленного, офицеры полка стремились скорее попасть в Гуанчжоу, солдатам, как всегда в милитаристских армиях, все было безразлично. Офицеры называли Гоминьдан партией бунтарей. Доктору Сунь Ят-сену они дали кличку «Сунь-пу» («Сунь-пушка»). Среди населения усиленно распускались слухи о том, что Сунь Ят-сен будто бы сговорился с иностранцами, раздает им должности и продает Китай.

Получив сведения о выходе частей ИРА на железную дорогу к югу от р. Дунцзян, находившийся в г. Тяньснньдуне тысячный отряд противника начал отход, частью на восток, частью на юг по железной дороге.

8 февраля в поезде на станции Шантан генерал Сюй Чун-чжн и главный советник В. К. Блюхер созвали со-

вещание с участием почти всего состава правительства и М. М. Бородина.