Перед супермаркетом все было заставлено машинами, так что пришлось «Ауди» оставить за углом.

По пути один из пакетов все же выскользнул из пальцев — хорошо, что там были колбаса, паштет и ветчина — нечему биться.

Клюв подобрал пакет. В душе поднималось мутной волной раздражение.

— Чурка грузинская, — прошептал он. Он ругал Земфиру, ради ублажения коей вынужден таскаться с тортами. Будь она под рукой — досталось бы ей на орехи.

Худо-бедно он добрёл до своей «ласточки» — вишнёвой «Ауди-А6». Положил торт и цветы на капот. Открыл дверцу. Бросил всю добычу на заднее сиденье. Перевёл дыхание. И только собрался занырнуть за руль, как услышал сзади голос с гнусными, насмешливыми интонациями:

— Далеко собрался, Алик?

Клюв резко обернулся. Рука дёрнулась в направлении подмышки. Потом вспомнил, что пистолет давно не носит. Общеизвестно, что лучший способ нарваться на неприятности — носить с собой ствол.

— Никак, не узнал? — обиделся амбал, по сравнению с которым окружающие ощущали себя пигмеями.

— Олег Викторович, — Клюв поморщился, будто задёргало зуб.

— Он самый, — полковник Артемьев, он же Одиссей, кивнул в сторону ждущего неподалёку темно-вишнёвого джипа «Гранд-Чероки». — Давай в машину.

— Спасибо, у меня своя есть, — с вызовом произнёс Клюв.

— А мы тебя покатаем. За наш счёт.

— У меня нет времени.

— Зато у нас есть.

— Повестку присылайте, — захорохорился Клюв. — Я приду с адвокатом… Может быть, приду.

— Клюв, тебе здесь засветить или попозже? — задумчиво посмотрел на бандита заместитель начальника Управления по борьбе с бандитизмом.

— Самоуправство, — больше для приличия пробормотал Клюв. — В прокуратуру заяву не хотите?

— Клюв. Ты меня знаешь. Садись в машину, пока у меня запас терпения не истощился.

Около джипа маячило ещё двое бугаев, сильно напоминающих бандитов. Они из Управления по борьбе с бандитизмом. Клюв уже сталкивался с ними. Стоила ему та встреча двух зубов. Сейчас начнёшь качать права — и снова идти к дантисту.

— Ладно. Я за вами на своей машине, — поморщился Клюв.

Артемьев шагнул к нему, взял за руку и ласково произнёс:

— Дёрнешься, сломаю руку.

— Хорошо. — Клюв с размаху захлопнул дверь своей новенькой «Ауди», нажал на брелок, включая сигнализацию, блокируя двери, и направился к темно-вишнёвому джипу.

— На казённые доходы такие чёрные «воронки» покупаете или как? — начал зудеть Клюв, когда его усадили в просторный салон между двух оперов.

— Ты деньги наши считать будешь? — ласково спросил Артемьев.

— Мы налоги платим. Чтобы милиция честно жила. А тут… Неправильно это, — балагурил, усмехаясь, Клюв. — Коррупция во власти. Да ещё самоуправство.

— Да что ты говоришь.

Джип тронулся с места и неторопливо двинулся в общем потоке напряжённого московского движения. В этот день, наконец, заявила о себе в полный голос весна. Сильно затянувшаяся зима вместе со своими ветрами и облачными фронтами оттянулась на север.

В Москву пришло долгожданное тепло. И солнце решило порадовать утомлённых москвичей своим ласковым вниманием. Но для Клюва этот день оказался чёрным…

— Слышал, Управление внутренних расследований в МВД есть, — Клюв пытался расслабиться и привычно зачесал языком. — Вчера интервью его начальника читал. Говорит, вовсю избавляются сейчас от оборотней в погонах.

— Спасибо, что напомнил, — Артемьев лениво поддерживал пустой разговор с видом — мол, пой, птичка, пока дают.

Джип свернул с шоссе и закрутился между новостройками.

— Вот и я говорю. Не для народа милиция стала. Самоуправство. Тачка дорогая. На наши налоги жируете.

— Ты не заговаривайся, Алик. На какие налоги? — обернулся к нему с переднего сиденья Артемьев. — С вышибания долгов? Или с наёмных убийств?

— Да ладно, — на миг стушевался Клюв, но тут же вернул себе прежнее нахальство. — Не доказано же… Отпустили меня тогда…

— Отпустили, — кивнул Артемьев.

— Вы тогда ещё в силе были и все равно ничего не доказали. А ныне времена уже не те. И вашу контору в свете защиты прав человека, говорят, опустили ниже плинтуса. — Клюв натужно хохотнул. — Слухи или правда?

— Слухи, — заверил Артемьев.

— Да?

— Слухи. Я тебе сейчас это докажу… Останови машину, — кивнул Артемьев водителю.

Джип остановился. Глядя наружу через затемнённые стекла, Клюв отметил, что место пустынное. Справа — длинный бетонный забор с колючей проволокой. Слева — усыпанный промышленным и бытовым мусором овраг, через который перекинут какой-то красно-кирпичный мост. Вверх взметнулись чахлые деревья.

Артемьев вышел из машины, вытащил оттуда обеспокоенного Клюва.

— Вы чего? — спросил тот насторожённо.

Артемьев молча врезал ему кулаком в челюсть.

Когда у Клюва в глазах просветлело, он понял, что лежит на асфальте. Изо рта кровь струится. И ещё два зуба придётся вставлять. Одна крошка от них во рту осталась.

— Теперь слушай, — Артемьев пнул тело ногой. — Выбирай статьи. Торговля наркотиками — до десяти. Ты пытался впарить нашему осведомителю пакет с тремястами граммами героина. Понятые, покупатель — все будет в порядке. Или изнасилование — клиентка тоже на месте… Или ношение оружия. Хотя оружия тебе маловато будет. Можно все вместе впарить. И самую лучшую камеру. Ясно?..

— Не выйдет у вас ничего, — жалобно проблеял Клюв.

— А что нам помешает?.. Есть ещё один вариант, только не знаю, больше он тебе понравится… Я тебя везу за Кольцевую и закапываю…

— За что наехали? — заскулил Клюв.

— Есть за что, Алик. Вспомни расстрел на Авиастроительной. Не доказали тебе. Но там был ты. Четыре трупа… За убийства отвечать надо. Мы тут решили небольшую зачистку в городе от нежелательных элементов устроить, — Артемьев ещё раз врезал Клюву ногой по голени, но не так сильно.

— Что хотите-то от меня? — Клюву было очень неудобно вести переговоры лёжа, но Артемьева такой стиль общения вполне устраивал.

— Ты с Сашей Кандагарским работал?

— Работал!

— Над чем?

— Долги вышибал.

— Много народу заглушили?

— Не знаю…

— Ты в курсах, что Сашу ухлопали?

— В курсах.

— А за что?

— Не знаю. Я с ним три месяца как разошёлся.

— Он тебя отпустил?

— А куда денется?

— Саша подобрел? Или ты ему на хрен не нужен стал?

— Ему виднее.

— Не нужен, — засмеялся Артемьев. — Ты слабый, Алик. Трепливый. А у него пошли серьёзные дела. Правильно ведь?

— Он заказ получил. Серьёзный.

— Какой?

— Мне не говорил.

— За что его могли завалить?

— Не знаю! — воскликнул со слезами Клюв. — Я не знаю!

— Предположения? — Артемьев позволил Клюву присесть на земле и склонился над ним, глядя сверху вниз.

— Когда Сашу завалили… В тот день я в кабаке был, где он обычно вечерами гудит… Один гадёныш там крутился…. Кепка на лоб. Нос горбатый. Глаза хитрые. Шифровался, как мог… Но я его узнал…

— Кто это был?

— Махмуд.

— Что за гусь?

— Мы с чеченцами переговоры о работе вели. Так Махмуд там крутился при ихнем бугре.

— Что за бугор?

— Султан.

— Известная сволочь… А ты хороший парень, Алик…

Клюва подняли, усадили в машину, предварительно отряхнув, чтобы сиденье не пачкал.

— Ты очень хороший парень, — улыбнулся открытой, широкой русской улыбкой Артемьев. — Ты созрел, чтобы стать агентом Управления по борьбе с бандитизмом.

— Я?!

— Ты.

— С какой такой радости?

— Чеченов заложил. На нас поработал. Остаётся теперь рассказать остальное, что знаешь… Работа у нас не пыльная. В случае чего я тебе помогу, коли туго станет в нелёгкой бандитской жизни.

— Я не въехал, это вы о чем?

— Работать мы будем с тобой, Алик. Рука об руку. Как соратники.

— Никогда!

— Ты же знаешь, что будем… Иначе тебя не будет… А теперь брысь отсюда.

Клюва выпихнули из салона. Водитель наддал газ, обдав бандита выхлопными газами.