Вот и сейчас она поначалу решила, что это обычный наезд или ограбление, и попыталась прикрыться блатными знакомыми:

— Я долгопрудненским плачу… Леню Зверя знаю…

— Зверя знает, — уважительно произнёс брюнет с хвостиком волос.

— Ничего себе, — присвистнул голубоглазый маньяк.

— Майкл, а ты знаешь Зверя? — спросил брюнет.

— Я что, в зоосаде работаю?! — пожал плечами бритый затылок.

— Он не знает… Значит, не прохиляло, сучка. Не внушают нам твои кореша уважение!

Позже с изумлением Алла узнала, что причина её мучений Лёша Гурвич. Никогда и никаким образом он, компьютерный псих, не мог перебежать дорогу таким парням. Тут было что-то не то. Когда она попыталась заявить об этом, то получила по губам, которые и так уже распухли до такой степени, что не нужно было делать пластическую операцию по их увеличению, как это стало модно в тусовке.

Никого выгораживать Алла не собиралась. Тем более Лёшу Гурвича. В ней поднималась злость на своего любовника. Червяк учёный! Втравил её в такую историю!

Допрашивали её, умело чередуя психологическое и физическое давление. При этом не давая соскочить в истерику. Мысли путались, поэтому она не могла выдать все и сразу и только отвечала на конкретные вопросы. В голове будто билась птица — она готова была унести Аллу в края безумия. Было страшно, безысходно и очень противно.

Голубоглазый оказался мастером бить больно и ничего не отбивать.

За десять минут она выложила им почти все.

А потом послышался звонок в дверь. И появился тот тип.

Такие типы не могли приходить к ней. Она обходила их за километр и уж никак не могла включить их в сферу своего общения. Скорее всего красномордый ханыга ошибся адресом. На свою беду.

Его подсечкой сшибли с ног, распластали на глубоком ворсистом ковре, утопив в него морду. Избили. И быстро выдавили все, что он знал.

Ханыга и рассказал про тот несчастный пакет, который Леха оставил на её балконе несколько месяцев назад.

Голубоглазый маньяк, узнав об этом, посмотрел на неё с холодной яростью, в которой было обещание смерти. И она почувствовала прилив ужаса. Она забыла уже про этот Лехин пакет. Забыла! Она проклинала себя! Как она могла забыть! А голубоглазый смотрел на неё все упорнее. И питался ужасом, который исходил от неё. Наслаждался им.

— Где пакет? — осведомился брюнет.

Она сбивчиво объяснила.

Все было как во сне. Даже боль казалась ей отстранённой. Этого просто не могло быть в её жизни!

Бандиты начали по-хозяйски копаться на балконе. Алла не могла освободиться от ужаса, который сжимал её в своих объятиях и парализовывал, как удав кролика.

Она сидела, прижавшись к стене. Рядом присел голубоглазый.

— Ты мне нравишься… Я тебя оставлю жить. Пока… Мы позабавимся…

Он провёл лезвием ножа-выкидушки по её гладкой нежной шее. Она закричала. Точнее, хотела закричать, но голубоглазый предусмотрительно залепил ей лентой рот.

— Не бойся, — осклабился маньяк. — Бояться уже нет смысла…

Его приятели копались на балконе долго.

— Навалила всякого дерьма. Выбросить, сука, боится. Бабок немеряно, а она барахло копит, — занудствовал брюнет.

— Пыли-то, — бритозатылочный закашлялся.

— Вот, нашёл!

Алла видела, как брюнет вытащил свёрток, отряхнул брюки, на которые осела балконная пыль.

— Поглядим, — он развернул пакет. Там были два лазерных диска.

— Оно? — спросил бритозатылочный.

— Похоже… Его? — посмотрел брюнет на Аллу. Та отчаянно закивала. В ней вспыхнула надежда — они нашли то, что им нужно. Теперь они уйдут.

— Понятно, — брюнет спрятал диски в маленький «дипломат».

— Как? — с жадностью посмотрел на него маньяк.

— Давай, Зомби. Кончай обоих!

Голубоглазый кивнул и подбросил в руке нож.

Алла прижалась к стене, будто пытаясь вдавиться в неё, впечататься в бетон, продавить стену, уйти от этих исчадий ада.

Голубоглазый усмехнулся:

— Не повезло тебе, мясо. Не дали нам времени позабавиться…

Он шагнул к ней.

Алла снова попыталась закричать…

— Как думаешь, что с заложниками будет? — произнёс Атаман.

— Кончат…

— Вот черт!

Глеб и Атаман поднимались неторопливо вверх по ступеням, проигнорировав лифт.

Расклад сил «легионерам» был предельно ясен. В полусотне метров от подъезда пристроился старый «Форд» наблюдателя. Сидящий там глазастый субъект не первый час честно высматривал Гурвича. Наверное, это был тот самый Серёга, с которым созванивался бандит из Аллиной квартиры. Видимо, Глеб, направившийся к подъезду с авоськой продуктов, а потом и Атаман с веником под мышкой не вызвали никакого подозрения. Детали отвлекают. Ясно, что не группа захвата — мужик веник купил, несёт супруге. Второй прихватил по дешёвке помидоры.

В ухе у Глеба был наушник, на который скидывались переговоры из квартиры. Похоже, все шло к кровавой развязке.

Исходную позицию заняли на лестничной площадке. Глеб присел на подоконник, болтая ногой. Он напряжённо слушал переговоры в квартире. Потом кивнул:

— Они нашли то, что искали.

— И теперь?

— А теперь начинается самое интересное. — Глеб нажал бусинку и произнёс в микрофон на воротнике: — Наблюдателя взять!

— Принято, — послышался ответ. В наушниках прозвучал голос налётчика: «Вот, нашёл».

— Пошли, — кивнул Глеб Атаману.

Ситуацию просчитывали. Дом старый, с ходами и выходами, балкончиками, эркерами.

Атаман кивнул и начал неторопливо подниматься на площадку к квартире бизнесвумен.

Глеб отжал защёлки — подались они с трудом, распахнул окно. Примерился и махнул на пожарную лестницу. Вцепился в мокрые скользкие поручни — крепко, как тонущий в спасательный круг. Руки едва не соскользнули, но Глеб удержался. И облегчённо выдохнул.

Восьмой этаж. И этажи раза в полтора повыше, чем в «хрущобах». Шмякнешься как раз на бетон — кости можно не собирать, скорбящим коллегам они не понадобятся. Хорошо, что люди смотрят чаще под ноги, чем в небеса. Да и дом весь углами и выступами — снаружи эта сторона закрыта, так что эквилибриста, порхающего по балконам, просто так не разглядеть. Все это просчитано заранее — чтобы бдительные жители не всполошились и не вызвали милицию. К чему лишние проблемы?

Предстоял ещё один прыжок — на узкий балкончик. В квартире Аллы таких аж три.

Глеб примерился. Затаил дыхание. Внизу бездна. Она манила: ошибись, сделай неверный шаг! И тогда — стремительный полет. Каша из костей, мягких тканей… Нет, так нельзя.

«Давай, Зомби. Кончай обоих», — послышалось в наушнике.

— Второй, давай, — негромко произнёс Глеб. Атаман шагнул к двери и глубоко вжал бусинку звонка. Крикнул:

— Алла Владимировна, тут вас просили по поводу стоянки подойти… Откройте, дело срочное. Атаман снова вжал кнопку звонка. В наушнике зашуршали нервные голоса. Как улей растревожили. Налётчики начали перешёптываться — случайный гость или подстава…

Глеб прыгнул. Ударился коленом. Но подошвы крепко сцепились с гранитным выступом. А пальцы намертво впились в каменные поручни балкончика. Каскадёр, мать твою! Звонок надрывался…

Глеб мягко перемахнул через поручни балкончика. Прижался к стене. Осторожно глянул в окно. Балкончик выходил как раз в столовую, служившую сейчас пыточной камерой, а заодно разделочным цехом. Два силуэта. Там же должны быть жертвы, подготовленные на убой, но их отсюда не видно. Где третий? Разберёмся…

Пора.

Глеб вытащил пистолет для бесшумной стрельбы, заранее взведённый и снятый с предохранителя. Резко вдавил плечом раму окна. Хорошо ещё, что осталось два деревянных окна в этом стеклопакетовом царстве. Рама с треском вылетела, посыпались осколки. Теперь вперёд. Молнией. Пока противник ничего не понимает.

Он прыгнул в комнату, присел на колено. За это время пистолет в его руке дёрнулся. Хлопок. Голубоглазый с ножом, склонившийся над жертвами в другом конце комнаты, рухнул как подкошенный. Из медперсонала ему теперь понадобится только патологоанатом. Вперёд.