Это он звонил Белидзе. Это бывшей жене… Знакомым…

Тут уже интереснее. Последний день перед исчезновением. Соединение с Саниным… После этого Гурвич срывается из деревенского дома своего знакомого. Вот ещё один звонок — опять на мобильник Санину… Время — за несколько минут до гибели математика. Что хотел Гурвич? Предупредить? Узнать что-то? Ладно, неважно…

Дальше — несколько звонков. Последние звонки перед отключением телефона. На мобильник и на городской телефон. И ни одного ответа. А дозвониться он мечтал до Румяновой Аллы Владимировны, директора компании «Легос» и учредителя ещё пары фирм по торговле парфюмерией. Вот и фотография её — острое, злое лицо, колючие глаза. Типичная бизнесвумен тридцати трех годков от роду. Явно не из круга Гурвича. Профессиональная общность исключена. С другой стороны, он мужчина видный, девки на него клюют.

Зачем он звонил ей? Два варианта. Если не насторожился, то поплакаться в жилетку. Если же почувствовал опасность, запаниковал, кинулся к ней за помощью.

Оперативники пробили её по адресу и месту работы. Выяснили, что сейчас бизнесвумен находится в командировке в какой-то чёрной дыре российской глубинки, где население из парфюма знало только старый добрый тройной одеколон. Должна появиться вот-вот.

— Надо цепляться за её адрес, — сказал Глеб Атаману, который сидел на диване, поигрывая мобильны телефоном.

— Там установлена камера слежения, — заметил Атаман.

— Мало, — покачал головой Глеб. — Там нужно физическое прикрытие.

И, действительно, интуиция Глеба не подвела.

На следующий день топтуны наружного наблюдения срисовали около адреса Румяновой нечто подозрительное. Когда одни и те же фигуры мелькнули в третий раз, стало ясно — дом пасут. Потом видеокамера показала, что субъекты зашли в коридор, поставили «сторожевик» — полоску бумажную. Когда кто-то заходит, тот падает.

— Деревня, — сказал Глеб, получив отчёт. — По старинке работают.

— Зато наверняка, — произнёс Атаман. — Они тоже прилипли к адресу.

— Таинственные соперники, — хмыкнул Глеб.

— Может, воры обычные хату присматривают?

— Вряд ли, — покачал головой Глеб.

— Что с ними делать? На допрос к Доктору? Или протащить по городу?

— Это всегда успеется. Скорее всего, мы имеем дело с «шестёрками», которые даже не знают, на кого работают. Будем ждать продолжения…

Сельмурзаеву не нравилась эта встреча. Настораживали многочисленные условия её проведения. Одно из них — чтобы приходил один, притом в какую-то дыру на окраине Москвы между силикатным заводом и ТЭС.

Депутат договаривался с человеком по мобильному телефону. Тот позвонил точно в назначенное время.

— Если что-то пройдёт вне договорённостей, встреча не состоится, — сообщил собеседник. — Никогда…

На всякий случай перед отъездом депутат сунул в карман пистолет. В гараже выбрал не бронированный «Мерседес», а скромную «Тойоту».

На въезде в Москву он приказал остановиться в ста метрах от бензозаправки. Кивнул телохранителям и шофёру:

— Выходите. Дальше поеду один.

— Следовать за вами? — спросил Ломали.

— Я сказал — один!

Оставив на обочине телохранителей, он газанул. Поплутал по Москве, пытаясь на всякий случай провериться — нет ли за ним слежки. Рванул пару раз на красный свет светофора. В этих шпионских премудростях он был не большой мастак, поэтому так и не был уверен в результате своих действий. Но время подходило, и надо было торопиться к месту встречи.

Встречу организовал генерал Войченко. Он обещал, что человек даст все возможные пояснения по «Белому Легиону» и, возможно, даже окажет практическую помощь. Притом бесплатно, то есть даром… Депутат знал, что даром ничего не делается. Значит, там какой-то свой интерес…

«Тойота» переехала мост, закрутилась между сплошных заборов, гаражей, складских ангаров. Наконец выбралась в район унылых новостроек.

Сельмурзаев сверился по карте, решил, что оказался там, где надо. На одном из домов разглядел название улицы — все верно, Четвёртая Тракторная. Она самая…

Огляделся, пытаясь найти место, где оставить машину. На улице кучковались молодёжь — наглые морды специфически криминального вида, так что машину можно, вернувшись, больше и не обнаружить. За поворотом он увидел платную стоянку. Сунул купюру сонному сторожу. И побрёл в сторону длинного мебельного магазина. Именно там, под монументальным огромным рекламным плакатом сигарет «Мальборо», должна была состояться встреча.

Сельмурзаев посмотрел на часы. Оставалось две минуты.

Человек появился со стороны ларьков. Подошёл, кивнул:

— Здравствуйте. Усман Бисланович?

— Похож?

— Похожи…

Этот тип ничем не напоминал боевиков, от которых исходили кураж и сила. Или оперативников, переполненных бесшабашной энергией. Больше всего он походил на работягу — потомственного токаря, таких полно у проходных заводов. На вид лет сорока, ростом под метр девяносто, чуть сгорбленный, с жилистыми руками и длинной лошадиной морщинистой мордой, на щеках чёрная жёсткая щетина. Губы скривлены в вечной ехидной улыбке, которую хочется стереть ударом кулака. Держит жестяную банка пива — ну это ж надо! А одет в коричневое, похожее на робу вельветовое пальто, несуразную клетчатую кепочку. Турецкие джинсы. В общем, субъект из категории «до звания забулдыги рукой подать».

— Пойдёмте переговорим на природе, — «работяга» кивнул в сторону чахлого скверика.

Они перешли через дорогу. Нашли свободную скамейку. Депутат смахнул газетой, которую держал в руках, грязь и уселся. Закинул ногу на ногу. Брезгливо огляделся. Рядом радовалась жизни толпа полупьяных люмпенов.

— Не беспокойтесь, — кривая улыбочка «работяги» стала ещё кривее. Обнажились очень ровные, наверняка дорогие металлокерамические зубы. И в глазах появился странный нездоровый блеск. Пальцы правой руки его чуть подрагивали, будто перебирали струны гитары.

— Как вас называть? — спросил Сельмурзаев.

— Феликсом. Я не обижусь.

«Такой же Феликс, как я донна Анна», — подумал раздражённо Сельмурзаев. Он ненавидел шпионские игры.

— Аркадий Станиславович обрисовал в общих чертах вашу проблему. Думаю, его умозаключения верны. Мы имеем дело с «Белым Легионом».

— Чем он занимается, этот «Легион»?

— Как бы лучше сказать, — Феликс распечатал пиво, слизнул языком появившуюся пену. Приложился с видимым удовольствием к банке. — Можно сравнить его с добровольной народной дружиной. «Легион» помогает стране выстоять против многочисленных врагов. Хотя никто его об этом не просит. Защищает интересы страны, понимаете ли.

— А ФАГБ что защищает?

— Вам ли это объяснять, Усман Бисланович? Госбезопасность защищает не столько интересы страны, сколько интересы элит. Эта шкала приоритетов установилась очень чётко ещё при первом президенте России. Спецслужбы стали тем, для чего и были изначально созданы ещё в древности — защиты властной элиты. А интересы элиты и страны часто не совпадают…

Сельмурзаев смотрел на Феликса, и в нем все больше закипала ярость. Ему не нравилось, что его вызвали для выслушивания банальностей. И тон — казалось, что собеседник издевается. Но депутат обуздал себя. И спокойно спросил:

— Откуда они взялись, эти дружинники?

— Дружинники образовались из малахольных романтиков, кто считал и продолжает считать интересы страны выше интересов элиты. В рамках государственных структур им не нашлось места.

— И они образовали собственное государство…

— Собственную структуру… Достаточно жёсткую. Как любое тайное общество.

— Насколько сильную?

— Некогда достаточно сильную. Но время идёт, Усман Бисланович. Одних оно делает сильнее. Других слабее. Ничего не остаётся неизменным.

— Вы философ?

— Непрофессиональный. Жизнь была такая, что теперь хочется задуматься о смысле жизни.

— Так что «Белый Легион» из себя представляет сегодня?

— В какой-то мере их постигла судьба многих подобных самодеятельных ансамблей. Хочешь не хочешь, а идеология постепенно уступает место экономике. Тамплиеры сломались и утеряли чёткое понимание цели, когда стали заниматься ростовщичеством.