Командующий фронтом поставил нашей армии задачу: сдать занимаемую полосу обороны частям общевойсковых армий и немедленно выйти из боя; затем форсированным маршем выступить на усиление обороны 38-й армии и нанести контрудар по танковой группировке противника.

Помню, Рыбалко тогда сказал мне:

— Не напоминает тебе все это Курскую дугу? Тогда нас тоже без конца перебрасывали с одного участка фронта на другой.

— Похоже,— согласился я,— но ведь мы справлялись со своими задачами. Справимся и теперь.

Наши корпуса с ходу вступили в сражение и во взаимодействии с общевойсковыми соединениями восстановили полосу обороны 38-й армии.

Выполнив эту задачу, наша армия получила приказ выйти из боя и перегруппировать войска в район северо-западнее Полонного. Совершив 120-километровый марш-маневр и сосредоточившись в указанном районе, наши соединения приступили к усилению обороны 60-й армии генерала И. Д. Черняховского, а частью сил начали вести бой с контрнаступающим противником в районе Шепе-товки. Немецкое командование всемерно стремилось удержать ее. Однако после кровопролитных боев совместными усилиями частей двух армий — 60-й и 3-й гвардейской танковой — 11 февраля крупный железнодорожный узел Шепетовка был освобожден.

Войскам, овладевшим Шепетовкой, приказом Верховного Главнокомандующего объявлялась благодарность.

В этот период в стране повсеместно шел сбор средств в фонд Красной Армии. Советские люди отдавали личные сбережения на постройку танков, самолетов и другого вооружения. Мне запомнилось, как в местечке, расположенном в нескольких километрах от Шепетовки, колхозницы Житомирской области вручали нам приобретенный на их средства танк Т-34. Посреди площади стояла боевая машина с надписью на борту: «Гвардей-цам-освободителям с. Сингури от колхозниц А. И. Маевской, А. А. Боровик, С. И. Прилипко и Л. М. Кошкаревой». А вокруг — строй наших воинов и сотни жителей, пришедших на митинг с красными флагами. Колхозницы горячо благодарили танкистов за избавление от мук и горя, причиненных им оккупантами, призывали разгромить фашистских извергов, освободить от них всю советскую землю.

Командование 54-й гвардейской танковой бригады, освободившей это село, передало танк экипажу младшего лейтенанта Громова — одному из лучших в бригаде.

Возвращаясь с митинга в штаб, глубоко взволнованный Рыбалко говорил:

— А ведь эти деньги нужны были им самим. Напри-*мер, на приданое — ведь они совсем еще молоденькие! Или, во всяком случае, на восстановление хозяйства, разгромленного фашистами. Но наш народ — истинные патриоты Родины! Люди понимают, что теперь самое главное — довести до победного конца войну с фашизмом...

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

После освобождения Шепетовки войска армии были выведены из боя и сосредоточились в районе Полонное, Шумск. Штаб армии разместился в Полонном, части и соединения пополнялись личным составом, укомплектовывались вооружением и начали готовиться к новым боям.

Вечером 20 февраля мне позвонил Рыбалко и попросил зайти. Я застал его за чтением письма от командующего БТМВ. Прочитав, Павел Семенович протянул

письмо мне. Федоренко сообщал, что по указанию Ставки к нам на испытание направлено несколько новых танков ИС-2. Нам предлагали проверить тактико-технические данные этого типа машин: на выносливость, маневренность, проходимость по заболоченной местности, огневую мощь, дальность прямого выстрела. Яков Николаевич писал также, что по характеристике завода ИС-2 превосходит немецкий тяжелый танкТ-VI («тигр»).

Через несколько дней танки прибыли, и у нас вновь состоялся разговор о них.

— Согласно предварительной оценке моего заместителя по технической части,— сказал Павел Семенович,— машина хорошая и ее можно запускать в серийное производство. Однако лучше самому раз увидеть, чем пять раз заслушать хорошие доклады,— добавил он, перефразируя известный афоризм.— А посему я дал указание Соловьеву подготовить машины для осмотра Военным советом и пригласил командиров корпусов с их помощниками по технической части.

На следующее утро мы приехали на только что оборудованный танкодром, находившийся в районе местечка Полонное. Здесь уже все было готово к началу испытаний. После тщательного осмотра и обкатки новый танк произвел несколько выстрелов по разбитому «тигру».

— Превосходный танк! — сказал Рыбалко.— Смело можно запускать в серийное производство.

Его поддержали все присутствовавшие на танкодроме.

Мнение командования 3-й гвардейской танковой армии было доложено в штаб БТМВ. Вскоре советские танковые войска получили достаточное количество этих отличных машин.

На танкодроме, занятые осмотром и обсуждением достоинств нового танка, мы не обращали внимания на по-весеннему капризную погоду. В штаб армии возвращались в сумерки. Из-под колес «виллиса», мчащегося на большой скорости — медленной езды Рыбалко не признавал,— во все стороны разлетались 'фонтаны липкой грязи. На раскисшей, разбитой гусеницами танков дороге машину изрядно трясло.

— Вот и начинается украинская весна!—засмеялся Павел Семенович, когда нас в очередной раз тряхнуло.— Не дает она мне покоя, все думаю о горючем...

16!

7 4—68

Мысленно представив последнюю сводку, я только вздохнул. А Павел Семенович уже излагал свои соображения:

— На Украине началась распутица. Практика показала, что наши соединения в процессе перегруппировки с левого крыла фронта на правое израсходовали более чем полторы заправки горючего. И это только на марше — без боя и маневра. Значит, для того, чтобы начать операцию в условиях бездорожья, нам необходимо иметь в войсках не менее трех заправок. Иначе своей задачи не выполним. Вот я и хочу созвать Военный совет, пригласить комкоров и командиров отдельных бригад с их заместителями по хозяйственной части да обсудить создавшееся положение. Как на это смотришь?

Я одобрил и порекомендовал пригласить также начальников политотделов. Так и сделали.

Выслушав мнения и предложения всех собравшихся, командарм объявил свое решение:

— Обязываю вас в течение пяти дней создать в войсках требуемые к началу операции запасы. Весь автотранспорт использовать только для подвоза горючего, боеприпасов и продовольствия. По маршруту следования установить посты регулировки, обеспечив их связью и тягачами, способными вытаскивать из грязи застрявшие на дорогах автоколонны.

Ценя опыт и знания подчиненных, Павел Семенович, прежде чем принять окончательное решение, обязательно выслушивал их мнение.

Меры, принятые по его указанию, помогли нам и в этот раз выйти из трудного положения. Существенную помощь оказали и жители освобожденных городов и сел. Советские люди, откликнувшись на просьбу воинов, по непролазной грязи тащили на себе ящики с боеприпасами, канистры с горючим и продовольствие.

К началу операции мы располагали всем необходимым.

Как-то в дни подготовки к операции Рыбалко поехал на занятия с офицерами разведки всех танковых и мотострелковых бригад армии, организованные в расположении 7-го гвардейского танкового корпуса. Его сопровождали Ю. Н. Соловьев, М. П. Каменчук и Л. М. Шуль-кин. Выехали ранним утром. Туман густой пеленой покрыл окрестности, дорога едва просматривалась,

водители то и дело сбавляли скорость. Насыщенный влагой воздух, проникая в кабину, увлажнял лица. Заметив, как часто попутчики достают платки, Рыбалко засмеялся:

— Теперь поняли, что такое здешняя весна? Только что утихли февральские метели, а снег уже стаял, грунтовые дороги развезло, и, если сейчас начнется наступление, нашим солдатам снова придется тащить технику на себе.

— А каково будет минерам? — отозвался Камен-чук.— Обнаружить мину в глиняном месиве и успеть обезвредить ее до того, как на нее наедет танк или самоходка — это, знаете ли, требует...

— Это требует того умения,— уточнил Рыбалко,— которому ты, Матвей Поликарпович, обязан обучить вверенные тебе войска. Причем — в кратчайший срок! Наступление вот-вот начнется.