На этот раз мы имеем дело только с маленькой, преходящей тучкой. Вскоре Елизавета начинает относиться к Екатерине с прежней нежной любовью. 15 декабря двор собирается переезжать из Москвы в Петербург. Императрица сама укутывает Екатерину шубами и покрывалами, и так как ей все еще кажется, что молодая девушка мерзнет, она снимает со своих плеч роскошную горностаевую накидку и набрасывает ее на Екатерину. Что же произошло со времени неприятного эпизода в опере, что смягчило Елизавету и примирило ее с Екатериной? Великий князь болел ветряной оспой, и они обе дрожали за его жизнь. Им вскоре представится случай еще ближе сойтись на этой почве общего страха за жизнь Петра. В четырех днях езды от Москвы, в селении Хотилово, великий князь снова заболевает и на этот раз уже настоящей оспой. Врач Боергаве энергично удаляет Екатерину из комнаты больного и настаивает на том, чтобы она с матерью ехала вперед в Петербург. Сидя в санях, Екатерина впадает в полное отчаяние. Есть ли хоть какая-нибудь надежда на то, чтобы и без того слабый, едва оправившийся от предыдущей болезни Петр справился с такой страшной болезнью как оспа? Ей вдруг становится ясно, что без Петра она ничто, Уль, что все почести, выпавшие на ее долю, оказывались только невесте великого князя, будущей супруге будущего царя, что все могущество, которое, как ей казалось, она уже держит в руках, есть только кредит, оказанный ей под обеспечение ее будущего положения, что все, преисполнявшее ее доселе счастьем и блаженством, связано со слабеньким, хилым подростком, который борется сейчас с лихорадкой, со страданиями, со смертью.
Елизавета, поехавшая вперед без остановок, находится уже в Петербурге, когда ее настигает курьер с вестью о болезни наследника. Она немедленно усаживается в сани и мчится назад в Хотилово с сердцем, охваченным ужасом. А что, если великий князь умрет? Умрет, не оставив по себе наследника? Ведь тогда он унесет с собою в могилу и ее - Елизаветы - покой, ее безопасность, тогда ей угрожает призрак коронованного ребенка Иоанна, в какой бы тюрьме он ни был заточен, ибо он единственный законный наследник, нет - единственный законный, уже ранее ее коронованный царь.
Двое саней мчатся по покрытой снегом, бесконечной русской равнине, и в каждых санях сидит плачущая, дрожащая от страха женщина. Приблизительно возле Новгорода сани эти встречаются, останавливаются. Преисполненная отчаяния Елизавета видит преисполненную отчаяния Екатерину. Горячая волна симпатии перекатывается по ледяному декабрьскому воздуху из одних саней в другие. Путницы обмениваются только несколькими словами, великая княгиня докладывает то, что ей известно о состоянии здоровья великого князя, затем императрица дает сигнал к продолжению путешествия, и сани разъезжаются в разные стороны.
Елизавета начинает сама ухаживать за больным. Едва отличимый от нежной любви страх за его жизнь за одну ночь прямо преобразил ее. Избалованная сибаритка, обычно не удовлетворяющаяся максимальным великолепием Запада и величайшей роскошью Востока, проводит полных шесть недель в жалкой деревенской избе, которую пришлось обложить паклей и соломой, чтобы защитить от ледяного ветра. Ленивейшая из женщин, привыкшая спать до полудня, теперь почти не раздевается. Женщина, столь заботившаяся до сих пор о красоте своей кожи, исполняет теперь с тщательным старанием все обязанности сиделки. Она находит, однако, время, чтобы дважды в день отправлять курьера к единственному существу, которое, она это знает, так же волнуется о здоровье больного, как и она сама: к Екатерине. Разделенные сотнями верст, эти женщины ближе друг к другу, чем были когда-либо до сих пор.
Первые недели, проведенные в Петербурге, Екатерина занята по преимуществу ожиданием курьеров. Она не покидает своей комнаты, хотя в парадных помещениях дворца балы, празднества и маскарады продолжают сменять друг друга, невзирая на отсутствие Елизаветы.
Наконец приходит от императрицы долгожданное письмо: "Сегодня я могу, к великой радости, подать вам надежду, что мы, благодарение Господу, вновь обрели его".
Не успевает Екатерина прочесть это письмо, как в молодой, сильной девушке просыпается естественная для ее возраста радость жизни, и в тот же вечер она убегает от своей сварливой матери и отправляется на маскарад. Как только она показывается, все танцоры, все придворные кавалеры, все льстецы снова льнут к ней. Опасность миновала, великий князь выздоравливает, настоящее прекрасно, будущее во сто крат прекраснее. Раз начав развлекаться, она уже не в силах перестать, и теперь, как в Москве, каждый вечер празднество, каждый вечер триумф. Да к тому же теперь нет Елизаветы, которая могла бы затемнить ее величием своего могущества, своей сияющей красотой.
В вихре этих развлечений она встречается во второй раз с Гюлленборгом, и эта вторая встреча еще многозначительнее первой. Четыре года тому назад в Гамбурге это был единственный человек, почуявший в робком, заброшенном ребенке духовную искру и ободривший девочку. Теперь он вновь видит ее окруженной почитателями и... Разочарован. Тогда он назвал ее маленьким философом, теперь он видит, как она с воодушевлением танцует, с наслаждением ведет легкомысленные разговоры, выслушивает пошлые комплименты обожателей. Он разочарован и не скрывает своего разочарования. Неужели она не ставит себе никаких других требований, как быть красивой и предметом ухаживаний?
Неужели порыв ее души влечет ее только на эту внешнюю высоту, достигнутую ею благодаря политическому браку?
Екатерина отнюдь не обижается на его упреки, понимает, что в замечаниях Гюлленборга много гораздо более для нее лестного, чем в комплиментах придворных. Этот человек ждет от нее большего, чем то, чего она достигла. Ею овладевает потребность оправдать ожидания Гюлленборга, и она отправляет ему через несколько дней послание под названием "Автопортрет пятнадцатилетнего философа". Этим она хочет доказать, что, невзирая на все искушения, не лишена чувства серьезной и глубокой самокритики. Гюлленборг в восторге от ее послания и отвечает на него письмом на двенадцати страницах, в котором преподает будущей государыне советы, как развивать свой дух и укрепить свою душу. Он рекомендует ей читать вместо пошлых романов творения Плутарха, речи Цицерона и в первую очередь произведения Монтескье. От него она впервые слышит имя Вольтера.
Семя упало на плодородную почву: оно взойдет, когда для этого приспеет время. Теперь еще слишком рано.
В начале февраля возвращается наконец в Петербург Елизавета вместе с выздоровевшим великим князем. После шестинедельной разлуки, в течение которой Петр был ближе к смерти, чем к жизни, Екатерина встречается со своим женихом. Встреча происходит в большом зале и в пять часов, то есть в такое время, когда уже стемнело. Но темнота недостаточна для того, чтобы скрыть в его лице опустошения, произведенные болезнью, а в лице Екатерины ужас по этому поводу.
Петр и раньше не являл собою образца сияющей юношеской красоты, но лицо его было все же миловидно, отличалось нежными, привлекательными чертами. Теперь черты эти до неузнаваемости огрубели, лицо вздулось, покрыто ужасными, еще не побледневшими шрамами. Он подходит к своей невесте и спрашивает ее с искаженной улыбкой: "Вы меня узнаете?" Екатерина бормочет несколько общепринятых слов относительно своей радости по поводу его выздоровления, затем удаляется в свою комнату и разражается безудержными, бесконечными рыданиями.
Это совершенно естественная, понятная и здоровая реакция. Тем не менее нельзя не признать, что Екатерина в момент, когда она вновь свиделась со своим женихом, не выдержала характера. Вполне понятно, что нормальной молодой девушке, при всей ее искренней радости по поводу выздоровления жениха, трудно было не содрогнуться при виде того, как он ужасно обезображен. Вполне понятно, что всей ее доброй воли, всего ее самообладания, всего ее сострадания хватает лишь на то, чтобы скрыть это свое содрогание и произнести несколько любезных фраз. И все же момент этот ставил гораздо большие, совершенно иные требования. Он требовал от Екатерины как раз того, чем она не обладает, того единственного, чего не хватает в реестре достоинств ее богатой натуры: теплой, бьющей через край, идущей от самого сердца нежности.
