«К дару могучей мысли у Владимира Ильича присоединяется непоколебимость воли,— и вот эти качества в соединении создают подлинного революционного вождя», смелого, безжалостного, твердого и непреклонного.
Затем Троцкий перешел к гражданской войне, к войне «с чехословаками, белогвардейцами, наемниками Англии и Франции». Высказывая уверенность в том, что Ленин «встанет вскоре — для мысли и творчества», Троцкий пообещал «бороться с врагами рабочего класса до последней капли крови, до последнего издыхания» *.
Сталин в те дни в Москву не приехал. В первой половине 1918 года он был занят подготовкой федеративной конституции и делами окраин, населенных национальными меньшинствами. В том томе его сочинений, который покрывает описываемый период, нет ничего важного с политической или теоретической точки зрения485 486. 29 мая Совнарком назначил Сталина общим руководителем продовольственного дела на юге России, облеченным специальными полномочиями. Он выехал из Москвы 4 июня и 6 июня прибыл в Царицын (позже — Сталинград, а еще позже — Волгоград). 7 июня он телеграфировал Ленину, что «в Царицыне, Астрахани, в Саратове хлебная монополия и твердые цены отменены Советами», т. е. местные Советы поддались административной анархии. «Идет вакханалия и спекуляция»,— прибавил Сталин, по-видимому действовавший быстро. «Добился введения карточной системы и твердых цен в Царицыне». Железнодорожный и речной транспорт был совершенно разрушен. Батайск, узловая станция неподалеку от Ростова-на-Дону, был, по сообщению Сталина, взят немцами487.
Ровно через месяц Сталин написал Ленину письмо:
«Спешу на фронт. Пишу только по делу. 1) Линия южнее Царицына еще не восстановлена. Гоню и ругаю всех, кого нужно, надеюсь, скоро восстановим. Можете быть уверены, что не пощадим никого, ни себя, ни других, а хлеб все же дадим. Если бы наши военные «специалисты» (сапожники!) не спали и не бездельничали, линия не была бы прервана, и если линия будет восстановлена, то не благодаря военным, а вопреки им». Военные специалисты были царскими офицерами, набранными, с одобрения Ленина, Троцким. «5) Дела с Туркестаном плохи, Англия орудует через Афганистан. Дайте кому-либо (или мне) специальные полномочия (военного характера) в районе Южной России для принятия срочных мер пока не поздно»1.
Другое письмо Ленину из Царицына, от 10 июля: «Товарищу Ленину. Несколько слов. Если Троцкий будет, не задумываясь, раздавать направо и налево мандаты Трифонову (Донская область), Автономову (Кубанская область), Коппе (Ставрополь), членам французской миссии (заслужившим ареста) и т. д., то можно с уверенностью сказать, что через месяц у нас все развалится на Северном Кавказе, и этот край окончательно потеряем... Хлеба на юге много, но чтобы его взять... мне необходимы военные полномочия. Я уже писал об этом, но ответа не получил. Очень хорошо. В таком случае я буду сам, без формальностей свергать тех командармов и комиссаров, которые губят дело. Так мне подсказывают интересы дела, и, конечно, отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит. И. Сталин»488 489.
Таковы были первые грубые проявления вражды между Сталиным и Троцким, которая потрясала советскую и мировую политику в течение десятилетий. За много лет до того, как возникли вопросы аграрной коллективизации, индустриализации и Китайской революции, которые якобы вызвали этот исторический поединок, Сталин уже пытался возбудить сомнение в лояльности и способностях Троцкого и выказывал всепоглощающую жажду власти и решимость взять ее с боя у своего соперника Троцкого. Ленин сдерживал завистливость Сталина, но никак не мог ее подавить.
Соперничество Сталина с Троцким проходит черной нитью сквозь историю гражданской войны. Ленину оно доставляло немало хлопот. Советская власть, когда пули Фанни Каплан повергли ее вождя, была окружена со всех строи войсками обеих коалиций Мировой войны и армиями русских противников болыие-визма. Германия лишила Россию Польши, балтийских земель, Финляндии, Украины, Крыма и Кавказа: три кавказских республики — Азербайджан, Грузия и Армения — отделились от Советской России и были частично оккупированы немцами. Кроме того, Турция захватила Каре и Ардаган и держала под своим контролем черноморский порт Батум. Четверной союз оккупировал русскую территорию общей площадью в 400000 кв. миль, с населением в 60 миллионов. Таким образом, Германия образовывала западную и южную сторону той клетки, в которую был втиснут большевизм.
За германским вмешательством последовала интервенция Антанты, которой достались север и восток. Царские офицеры, бежавшие от советов в самом начале революции, закрепились в юго-восточном углу, в области войск Донского и Кубанского. Казаки были большой военной силой в такой стране как Россия, с ее редкой сетью железных и шоссейных дорог, до того, как появились танки. Великобритания стала поддерживать генералов сейчас же после октябрьского переворота. 3 декабря 1917 года премьер-министр Ллойд-Джордж и другие члены военного кабинета решили гарантировать Каледину полную финансовую поддержку, не считаясь с издержками490.
Генерал А. М. Каледин был избран атаманом Казачьего Войска Донского в июне 1917 года. Среди его соратников был генерал Лавр Корнилов, организатор неудачного похода на Петроград в 1917 году, генерал Михаил Алексеев, бывший начальник штаба Верховного Главнокомандующего, и генерал Антон Деникин, позже командовавший Добровольческой армией. Отдаленному наблюдателю это могло показаться цветом русского генералитета. Но казаки, прошедшие многочисленные битвы мировой войны, вовсе не торопились встать под знамена генералов. Им тоже нужна была передышка. Британский офицер специально посланный, чтобы оценить их боеспособность, телеграфировал: «Казаки абсолютно бесполезны и дезорганизованы»1. Каледин, потерпев поражение от большевиков в феврале 1918 года, сложил свои полномочия и покончил самоубийством. Корнилов 13 апреля погиб в бою под Екатеринодаром (ныне Краснодар)491 492. Англичане продолжали сотрудничать с казацкими атаманами и позже добились за свои деньги несколько лучших результатов. Но о восстановлении Восточного фронта не могло быть и речи без прямого вмешательства союзных войск.
Прелюдией и, в определенном смысле, поводом для интервенции послужили примечательные действия 40—50 тысяч членов Чехословацкого Легиона, блуждавших по огромным пространствам России в течение нескольких месяцев, сражаясь с советами и свергая их по пути своего следования. Их знаменитый Анабазис начался под Киевом, откуда они медленно проследовали по железной дороге Владивосток, а оттуда вернулись в Сибирь и проникли до самой Волги.
В первые годы Мировой войны многие чехи и словаки, служившие в Австро-Венгерской армии добровольно сдавались в плен русским, не желая сражаться в рядах своих угнетателей. Вместе со штатскими чехами и словаками, проживавшими в России, они решили образовать легион, который сражался бы на стороне союзников. Царь отверг это предложение: создание легиона рассердило бы Австро-Венгрию и закрыло бы дверь к сепаратным переговорам с венским императором. Кроме того, оно могло дать толчок к сепаратизму среди вечно недовольных национальных меньшинств самой России. Чехи и словаки были, конечно, братья-славяне, но они были республиканцами, антимонархистами и к тому же большей частью католиками. У этих факторов было больше веса, чем у панславизма, всецело подчиненного политическим соображениям. Военнопленные остались военнопленными.
Временное правительство, свергшее царя, приняло другую политику. Под влиянием будущего президента Чехословакии Томаша Масарика, тогда жившего в России, и главы французской военной миссии в Петрограде генерала Мориса Жанеяа, был отдан приказ освободить пленных и снарядить их для участия в военных действиях. Военное обучение легиона взяла на себя французская миссия. В мае 1917 года, писал Масарик, «я пришел к соглашению с французской военной миссией об отправке 30 тысяч пленных во Францию... Нам обещали,., что при ближайшей возможности транспорты будут отправлены через Архангельск»1. Ко всем частям Легиона были прикреплены французские связные офицеры, а также русские. При встрече Масарика с начальником штаба русской армии генералом Николаем Духониным 9 октября 1917 года «было прямо условлено, что наша армия выступит только против внешнего врага». Уже произошел мятеж Корнилова, и в любой момент мог начаться новый мятеж, а Масарик не хотел, чтобы Легион вмешивался в запутанные внутренние дела России. Чехословацкий Легион хотел воевать во Франции, на виду у всего мира. Это заслужило бы Чехословакии независимость.
