*

– Ме! Ме! – Спасайтесь! Бегите! – Она там!!! – Кто?.. – Мих… Них… Химера! – Химера?.. – Химера! – Химера!!! – Ме!.. Ме!.. – Она сожрет наших коз!!! – Быстрее!!! – Да шевелитесь, вы, холеры!.. – Ме!.. – Химера! – Ме!!!.. Давно отрок Сергий не знал такого грубого шумного пробуждения от сладких ночных грез. Химеры, холеры… Что случилось? – Что случилось? Эй!.. – глянул он вниз с поросшего травой карниза на отвесной скале, и пастухи вперемежку с козами шарахнулись от него в разные стороны. – Спасайся, незнакомец! – крикнул ему один из пастухов. – Там, за четвертым поворотом, объявилась химера! – Она сожрала трех… – Четырех! – Шесть!!! – ...коз и Аквафора!.. – Здесь я! – Тогда Салипода! И гонится за нами!.. – Да кто такая химера?.. – Это страшное чудовище! – Это полу-змея, полу-коза и полу-лев!!! – Кровожадная тварь!!! – Он там! – Она там! – Кто там? – Салипод! – Химера! – Если тебе дорога твоя жизнь, мальчик, беги, что есть силы!!! – От мальчика слышу… – пробурчала взлохмаченная голова и скрылась обратно в траве. Пастухи, не дожидаясь продолжения беседы и считая, по-видимому, что их предупредительная миссия уже выполнена, наперегонки с козами ломанулись вниз по горной тропинке, вопя и блея, что есть мочи. – Дурдом, – пробормотал Серый, растирая ладошками заспанную морду лица с отпечатавшимися на ней фальшивыми бриллиантами с вондерландского жабо. – Какая может быть химера в пять часов утра? Они что там – с ума посходили? Или “Лукоморских витязей” начитались? Придумать же такое надо… Полу-змея! Полу-лев! Сами они полу… – М-ме?.. – напротив физиономии Волка трава раздвинулась, и просунулась симпатичная белая козья мордочка. Она сорвала травинку у уха Серого, со знающим видом дегустатора сжевала ее, удовлетворенно кивнула головой и повторила: – М-ме. – Вот, бегают, орут с утра пораньше, а сами всю скотину порастеряли, – проворчал Волк, почесывая заблудшему козленку за теплым ушком. – И как ты только сюда забрался, козья твоя морда… Ну, да ладно. Не бойся, козюлька. Щас мы с дядей Масдаем тебя отсюда снимем, подожди… – и он застучал кулаком по ковру. – Эй, подъем! Много спать – вредно! Кто рано встает – тому Бог дает! Ранняя пташка… все склюет! Масдай, полетели! – Если тебе не хочется спать, то это не значит, что никому другому здесь тоже спать не хочется… – донесся из-под Серого угрюмый шерстяной голос. – Я вообще не понимаю, как ковры могут хотеть спать! – А как ковры могут летать и разговаривать, ты понимаешь? Серый наморщил лоб и честно ответил: – Нет. Поэтому не болтай, а полетели. И для начала спустим на тропинку этого козелика, а потом поищем какой-нибудь ручей и там позавтракаем, а, может, и умоемся, – уселся он, скрестив ноги, на Масдае и поманил козленка. – Иди сюда – мека, мека, мека… Козленок, радостно мекнув, потянулся к нему… и потянулся… и потянулся… и потянулся… и все тянулся… и тянулся… и тянулся… пока из травы не показался конец змеиного туловища, весело помахивающего львиным хвостом. И долго еще потом начинающие альпинисты и незадачливые пастухи, попадающие на этот карниз, будут качать головами и, удивляясь, придумывать легенды и мифы о том, откуда тут в голой твердой скале появился такой глубокий отпечаток задней части небольшой человеческой фигуры… – Ну, ни х-х… Ну, и х-х… Х-х-х… химера!.. – только и смог произнести Волк, отталкивая рукой дружелюбную головку с едва пробивающимися рожками, пытающуюся сжевать его волосы. – Предупреждать надо!.. – Так предупредили же тебя, – кисло заметил Масдай. – И незачем было так орать. – Я… Я звал пастухов, чтобы сказать, что никакой опасности нет! – Если они после такого зова вернутся сюда хотя бы через месяц, я удивлюсь, – выразил свое отношение к правдивости этого высказывания ковер. – Ладно, полетели, – буркнул Серый, плюхаясь рядом с трехметровым химериным телом. – Куда теперь? – За четвертый поворот. Надо же это чудо домой вернуть. – Ме, – согласилось чудо. – Полетели, – согласился Масдай, крякнул и кряхтя поднялся в воздух. Серый тщательно считал повороты, чтобы не сбиться. Но этого можно было и не делать. Потому, что четвертый был отмечен шестью свежими раздробленными козьими черепами. Волк присвистнул. – Это твоя работа? – строго глянул он на химерика. – М-ме? – переспросил тот. – Понятно… И тут из небольшой дыры в земле показался лев. “Точнее, львиная голова,” – тут же поправил себя Волк, не желая дважды наступать на одни и те же грабли. И был прав. Львиная голова, издав оглушительный рев, стала подниматься на толстом змеином туловище вверх, нехорошо поглядывая на только что прибывший воздушный десант. – Это твой ребенок? – спросил у новой химеры Волк, пытаясь нащупать химерика не глядя. – Так мы его нашли и тебе привезли. Не сердись. За детьми смотреть надо лучше, – посоветовал он, продолжая безуспешные поиски вслепую. – Масдай, поднимись-ка еще метров на… пять, – попросил тогда он. – И куда этот стрекозел запропастился?.. – Залез под груду золотых валунов, – опровергая постулат, что на риторические вопросы ответов не бывает, подсказал ковер. – И сейчас там ползает и щекочется. – Мека-мека-мека-мека!.. – позвал Волк, но был это глас вопиющего в пустыне. – Где он сейчас? – спросил он у ковра, исходящего мелкой дрожью от щекотки. – В районе правого дальнего угла, хи-хи-хи… – Ну-ка… Иди-ка сюда… – нырнул Серый в груду золота и ловко ухватил химерика за шею. – Пошли, давай. К мамке приехали. Или к папке. Вылезай. Конечная. Но у химерика, кажется, были другие планы. Он попытался вывернуться и улизнуть от отрока Сергия, не зная, что от того еще никто не уходил, что и было ему сообщено с чувством глубокого удовлетворения, когда, в конце концов, он был выловлен в очередной и последний раз, намотан на руку, как бельевая веревка, завязан – на всякий случай – узлом и приготовлен к сдаче на поруки сородичу. Но сородич добровольной сдачи дожидаться почему-то не стал. И над краем ковра показалась лохматая львиная голова с маленькими, горящими бешенством и тупой злобой красными глазками. Мека, увидав ее, издал пронзительный жалобный крик, и рванул опять под камни, повалив Серого к подножию кучи. Жаркие челюсти, напоминающие, скорее, открытый чемодан специалиста сетевого маркетинга, распространяющего короткие мечи, чем простую пасть безобидного льва, звонко клацнули в том месте, где только что стоял Волк. – Ах, ты так… Ты так… – взбешенный Серый махнул левой рукой, отбрасывая химерика, и тот с благодарным меком стрелой бросился под золото. В правой руке у лукоморца уже был меч. – Ах, ты так… Будить… Меня… В пять… Утра… Да еще… На меня… Рычать… Кусаться… Задумал… Ах, ты… Мегера… Холера… Химера… Гад! Вместе со словом “гад” на землю рухнула изрядная куча смешанного змеино-львиного фарша. – Гавкать он на меня еще будет! – с презрением плюнул сверху Волк, вытер о штаны меч и кинул его обратно в ножны. – Эй, ты, холерик, вылазь, ухайдакали мы твоего родственника. Дорога свободна. Масдай, спускайся. Высадить этого пассажира надо, – и, не дожидаясь ответной реакции, Серый снова нырнул под свои самородки. Ковер мягко опустился рядом с норой. Через пять минут Волк с плененным, но не смирившимся химериком в руках уже выбирался наружу. Где его уже с нетерпением поджидали. Протяжный вой огласил застывшие в ужасе окрестные горы. Это химера своей змеиной головой размером с маленький гроб с размаху налетела на валуны, под которые долей секунды раньше, соревнуясь в скорости с Мекой, успел юркнуть Волк. – У-у-у-у!!!.. – стала жаловаться она, медленно размахивая тяжелой башкой, и огромные кривые когти львиного тела заскребли землю. – Эх, и развелось вас тут!.. – разнеслось веселым эхом над скалами. Это на вершину своей золотой горы выскочил Серый, готовый к бою. – Иди-ка сюда, скотинка! Химера замолчала и задрала голову, пробуя воздух раздвоенным змеиным языком. – Я здесь, чучело! – помахал ей рукой Волк. Обиженно взревев, чудовище, оттолкнувшись от земли мощными львиными лапами, одним прыжком взлетело на вершину самого дорогого холма в мире, но тут же, прикусив ядовитыми зубами черный язык, кубарем покатилось вниз. Причиной его смерти, однако, послужило не это. Из груди, из самого сердца, у него торчала рукоятка лукоморского меча. С ним оно и скрылось, перевалившись через край тропинки в пропасть. – Э-э-эй!!! Меч отдай!!! – у Серого всю радость от победы как рукой сдуло, как сказал бы почетный филолог Мюхенвальдского университета Шарлемань Семнадцатый. – Меч отдай, холера!.. Химера!.. Возмущенный Волк с риском для жизни перегнулся через край обрыва и попытался разглядеть, куда упал его меч. Но на дне казавшегося бездонным ущелья клубился непроницаемый утренний туман. – Чтоб тебя кошки съели! – в сердцах выругался отрок Сергий. Без меча он чувствовал себя раздетым. – Урод! И застыл. Потому что из зловещих глубин темной норы за его спиной послышался не то шум проходящего поезда, не то низкий рокочущий рев какого-то зверя. Какого – Серый выяснять не захотел. Что на его месте сделал бы сейчас Иван? Ноги, безусловно. К лешему, в таком случае, Ивана. Я от этой твари бегать не буду. Или тварей?... Или буду?.. Идея пришла простая и ясная, как удар кирпичом по голове. Серый метнулся вправо, влево, лихорадочно огляделся – нет… Кругом были или отвесные гладкие стены неприветливых скал, или мелкая осыпь, не крупней жердели… Из норы снова донесся рев, и, казалось, он был уже значительно ближе к поверхности, чем того хотелось бы. – А, провались земля и небо!.. – отчаянно махнул рукой Волк и скомандовал: – Масдай, быстро к дыре и наклонись – высыпаем каменюки туда! В кои-то веки, ковру дважды повторять не пришлось. В мгновение ока он приподнялся, и сложившись желобком, как дорожка в боулинге, выгрузил сергиев клад прямо в приближающееся рычание. Маленький химерик едва успел шмыгнуть на землю. Тяжелые камни с грохотом покатились по узкому проходу вниз, и рев невидимого пока монстра перешел в вой, а потом и в визг, становившийся с каждой минутой все глуше, что наводило на мысль о том, что увидеть его нам так будет и не суждено. Когда все стихло, Серый прислушался. Ничего. Полная тишина. Хорошо-то как… Теперь можно и подумать, что ж такое я натворил. После недолгих калькуляций он обнаружил у себя в активе как минимум три дохлых чудища и безмерную благодарность местного человечества, а в пассиве – меч и несколько центнеров золота. Причем одно из чудовищ и благодарность были весьма абстрактными, а материальные потери – чересчур конкретными. Ну где вот теперь в этой тьмутаракани найдешь ТАКОЙ клинок!.. Скисший заметно Волк еще раз, на всякий случай, подошел к краю ущелья, но тумана за прошедшее время там почему-то не убавилось. Вздохнув и понурив голову, уселся он на ковер и дал команду на взлет. – Туда же летим? – уточнил Масдай. – Туда же. И побыстрее. – Как скажешь, хозяин. И, поднявшись на высоту метров в десять, снова взял курс на восток, стараясь при этом не упустить из вида петляющую, как пьяный заяц, горную тропинку. – А пассажира-то мне когда ссаживать? – часа через два вдруг невзначай поинтересовался он. – Какого пассажира? – не понял спросонья Серый. – М-ме…