*

...белый потолок, дубовые панели и запах чистого крахмального белья… – ...где я?.. – Очнулся! Живой! – и в поле зрения появилось ухмыляющееся во весь свой набитый бананами в шоколаде рот лицо отрока Сергия. – Это мы в доме мэра Ингота – так называется эта дыра. Ты знаешь, что ты проспал четыре дня подряд? Мы уж тут все думали, что это колдун тебя успел чем-то приложить, особенно горожане, когда увидели кота… Заноза беспокойства, как иголка из подушки, вылезла наружу. – Вертизель мертв? – Мертвее всех мертвых! Сожгли вместе со своим уродским замком. Но не раньше, чем из подвалов вывели двадцать семь горожан из тех, кого считали погибшими. Среди них дети мэра, бабушка кузнеца, лесник с лесничихой, сборщик налогов… Радости-то было!.. Так что, ты у нас тут герой. Готовься. – А… Сергий… – Что? – Что было в конце? – В смысле? – Ну, когда вы ворвались… На помощь… Я это плохо помню. В голове все как в тумане было… Это, по-моему, я об стену приложился. Там, на затылке, наверное, должна большущая дыра быть… Думал, глаза выскочат. Хотя, вроде, не болит. Странно. Так что случилось с колдуном? Он хотел… И вдруг начал вопить. Хотя он и раньше не молчал, конечно… Но тогда ему как будто стало очень плохо. И он что-то кричал про кошку. Это что – чары какие-то были? Или пророчество? Как ты догадался захватить с собой кошку? Только я никаких кошек не видел, вроде… И как ты меня нашел – я же успел сказать заклинание невидимости?.. Или оно не сработало?.. Или… – Ой, ой, ой, – с фальшивым ужасом замахал на него остатком банана Волк. – Наговорил-то, наговорил! Давай уж по-порядку, раз не помнишь. Во-первых, никаких кошек мы с собой не приносили. Во-вторых, увидел я тебя потому, что ты был не невидимкой, а котом, причем в сапогах. А, в-третьих, что ты с колдуном такого сделал, что он у тебя чуть копыта не откинул на ровном месте – это я у тебя хотел спросить. Сидел, понимаешь, похоже, человек, тихонько жрал свой омлет с клубникой, никого не трогал, и тут заявился принц Йохан – истребитель чародеев… – Котом?! – Чего? – поезд красноречия Серого со скрежетом загремел под откос. – Каким котом? А, ну, да. Котом. Здоровенным таким, общипанным котярой. Сначала я побоялся, что это он тебя заколдовал, но потом посмотрел на сапоги, и на всякий случай решил проверить одну идейку. Так что, сдается мне, это просто ты перепутал заклинания чуток. Но зато мы теперь знаем, что на их языке тарн… трын… тарс… короче, эта штука, которую магистры упомянули последней – это кот. Так бы и сказали, мозги бы не морочили. – Кот?! – Ну да. Кот. До тебя что – сегодня плохо доходит? Не выспался? Иван мотнул головой, моргнул и уткнулся в подушку, зашедшись беззвучным смехом. – Ты чего? – не понял Серый. – Что тут смешного-то? Или я чего-то не понял?.. Царевич повернул раскрасневшуюся физиономию к другу. – Так это была аллергия! – Кто? – Аллергия. На кошек. Это вроде сглаза, только хуже. Происходит реакция флюидов тела на внешний раздражитель, выраженная насморком, головной болью, отечностью, и так далее. Понимаешь? Серый на мгновение задумался, потом лицо его просветлело озарением: – Ага! Понимаю! У меня, значит, тоже есть арлергия! На зиму! А я-то думал… Иван озадачился подобным умозаключением, но спорить не стал – риторическая составляющая его оккультного образования не простиралось настолько далеко. И, подозревал он с изрядной долей вероятности, вряд ли чьи-либо полемические изыски выдержали бы таран простой логики отрока Сергия. – Так вот, – откашлялся он. – Вертизель стоял ко мне совсем близко, и как раз собирался мне что-то то ли выцарапать, то ли выковырять, когда я сказал заклинание невидимости, но, по видимости, опять… – Принц Йохан! Вы уже проснулись! – дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щелочку просунулся длинный счастливый нос. – Входите, он уже принимает! – приглашающе взмахнул последним бананом Волк, и в дверях показались счастливый лоб, счастливые пальцы, счастливые плечи, а за ними и все остальные счастливые части счастливого мэра счастливого Ингота. – Доблестный принц Йохан и отважный рыцарь Серхио приглашаются на праздничный банкет на городской площади! Гости ждут! За окном грянул салют. – Значит, ты точно не хочешь этот перстень? – Иванушка щедрым, но не очень, жестом протянул кольцо Волку. Тот с явной досадой взял его, покрутил еще раз в руках, и крайне неохотно вернул царевичу. – Нет. Вернее, конечно, очень хочу, но он же мне размера на три велик. Потеряется – вот досада-то будет. Ладно уж, носи. Пока. Может, у меня когда-нибудь пальцы растолстеют, и тогда я у тебя его заберу. Договорились? – Ну, договорились, конечно, но ты же его можешь на шнурке носить вместе с амулетом-переводчиком, на шее… – Да ну… – пожал плечом Волк. – Зачем нужно кольцо, если его все равно никто не видит? Носи уж. Пока. – Ну, смотри. Передумаешь – оно твое. – Оно и так мое. Только я тебе его напрокат дал, – уточнил ситуацию отрок Сергий. – Конечно-конечно, – поспешил подтвердить царевич, надевая чудо-перстень на средний палец правой руки, как было предписано. Их прежде хилый запас магических артефактов в последнее время пополнялся с завидной постоянностью все новыми сокровищами. Ковер, сапоги, а теперь вот и исцелительный перстень, подаренный благодарными инготцами при расставании. Это именно им за несколько часов вылечили Ивана, пострадавшего в схватке с Вертизелем. Правда, как сказал прорицатель Ханс, перстень был уже старый, несколько тысяч лет отроду, и магия его стала слабеть и не всегда срабатывала, но все же это было самое ценное в городе, и горожане сочтут за большую честь, если два благородных героя согласятся принять его от них в дар. Два благородных героя согласились (вернее, согласился один благородный герой, а второй в это время, получив каблуком по любимой мозоли, говорил “ой!”), и теперь, когда договор лизинга был официально оформлен, можно было устроиться поудобней на старом Масдае и заняться обозреванием окрестностей и перевариванием прощального завтрака. На следующее утро, после первой дегустации меню из сапогов-самобранок (“Самозванок”, – кисло заметил Серый, откусив и тут же выплюнув сыр с нежным тонким запахом немытых портянок. На что Иван сказал ему, что это привкус не портянок, а плесени, что, почему-то, не вызвало предполагаемого энтузиазма у отрока Сергия, а скорее, наоборот. На сообщение же о том, что за такой сыр настоящие гурманы готовы платить по золотому за двести грамм, Волк отреагировал предложением платить по два золотых за каждые двести грамм, которые он больше никогда не увидит. На том и порешили.), герои полетели дальше. Вальяжно развалившись, подложив руки под головы, лукоморцы сыто созерцали облака. – А послушай, Иванушка, – вдруг, повернув голову, спросил Волк. – А ты про этих стеллажей что-нибудь знаешь? – Про кого-о? – Ну, про стелльцев. Стеллян. Или как они там называются. Куда мы летим, короче. – Стеллиандров? – Вот-вот. Про них. – Ну, знаю, конечно. Мы их как раз в прошлом году проходили. Своеобразный народ, надо сказать. – А что в них такого? – Во-первых, они говорят смешно. Стихами, только которые не совсем стихи. Ритмически организованными высказываниями. Вот. Я читал. – Это как? – Ну, например, если бы ты был в Стелле, ты бы сейчас должен был спросить не “это как”, а что-то вроде “что означают сии проявления речи, царевич”. – Что означает… чего? – Ну, то есть, что это такое. А я бы тебе должен был ответить: “Если бы в Стелле ты был, то сейчас бы спросил бы”. – Бы если бы был бы… Слушай, это ведь еще полчаса сочинять надо, чтобы так получилось. Как это у тебя так складно вышло? – Я их книжки читал. В это дело, главное, вникнуть, а потом само получаться начнет, – скромно опустил очи долу Иван. – У кого ведь начнет, а у кого ведь… – с сомнением поджал нижнюю губу Серый. – Ну, ладно. Общаться там тогда тебе предоставим. А выглядят они как? В смысле, носят там у них что? – Солдаты у них, например, как будто в большие полотенца завернуты ходят. Или в маленькие простыни. Подпоясаны ремнем. На ремне короткие мечи в ножнах, а в руках небольшие круглые щиты с разными рисунками – звери там всякие, небесные светила, стихийные бедствия… На шлемах у них гребень типа швабры из конского волоса. На ногах – подметки от сапог, прикрученные онучами. А на задах написано “5 копеек”. – Чево-о? – чуть не свалился с ковра Волк. – Зачем? – Сам сколько гадал, – задумчиво наморщив лоб, признался Иванушка. – А знаешь откуда? – У меня игрушечные такие были… К вечеру предметы для разговора иссякли, диапазон развлечений не увеличился, и поэтому, когда Волк заявил, что “вон, там, справа, видит каких-то придурков, которые палят из луков в белый свет, как в копеечку”, Иванушка тоже быстренько переместился на правый край Масдая, не взирая на его мрачные предостережения о возможности нарушения баланса (что бы это ни было) и переворачивания (“Хоть какое-то разнообразие,” – отреагировал царевич). – Где? – Да вон, там! – ткнул немытым перстом с заусенцами куда-то вдаль Серый. – Ага, вижу, – подтвердил Иван. – Интересно, чего это они? Охотятся, что ли? – Точно! Вспомнил! Охотятся! На аистов охотятся. – На аистов?! Зачем?! – Зачем, говоришь? А ты знаешь, откуда берутся дети? – Ну, знаю. – Откуда? – Не знаю, откуда у вас, а у нас их в капусте находят. Известный факт. – А в капусте они откуда берутся? – Ну, их туда аисты приносят. Тоже известный факт. А что? – А зачем они их туда приносят? И откуда берут? – Н-ну-у… Не знаю. Берут откуда-то. Раз приносят. – Вот! А детей они воруют. А в капусте прячут, чтобы съесть потом. И съедают. А кого не успевают – тех мы и находим. Известный факт. – Ешеньки-моешеньки… – с ужасом выдохнул Волк. – Так это, значит, у меня могло быть не двадцать старших братьев, а, как минимум, двадцать один!!!.. Так, может, их зазря убивают-то? Эй, Масдай, давай, поближе подлетим, посмотрим! – Сейчас, поближе, – заворчал шершавый голос. – Я вам, можно подумать, стрелонепробиваемый. Вам же хуже будет, если в меня попадут. От дыр знаете, как аэродинамика нарушается! Штопать вы будете, а? Дождешься от вас… Как чай с сахаром на кого-нибудь пролить надо, так Масдай тут как тут. А как… – Поближе давай, говорят тебе, дорожка ты ковровая! – шлепнул ладонью, выбив облачко пыли, Волк, и ковер, не переставая бурчать себе под кисти что-то нечленораздельное, повернул, куда было приказано. – Вроде, не видно никого. – крутил любопытной головой Волк. – Может, они уже улетели? Или кончились? – Не похоже. Вон, смотри, они куда-то направо смотрят – наверное, они сейчас оттуда должны налететь. – Так они не только прилетают, они еще и налетают?! Царевич задумался. – Ну, вообще-то, не часто. Даже редко, я бы сказал. Я про такое даже никогда не читал, честно говоря. И не слышал, по-правде-то. Но ведь стреляли же они в кого-то. И сейчас смотрят вверх. А кроме нас, по-моему, в небе никого нет… – А, по-моему, есть, – медленно и чересчур тихо проговорил Серый. – Где? Что? Кого?.. Ничего себе… – также медленно и тихо охнул Иван. – Ничего себе… – Япона матрена… – полностью согласился с ним Волк. Из-за ближайшей горы, вершина которой, поросшая лесом, уже скрывалась в предзакатных тучах, как еще одна туча-индивидуалистка, отбившаяся от стада, прямо на столпившихся внизу людей, не спеша пикировал дракон. Лучники заволновались, забегали, сорвались и полетели в сторону гигантского змея крошечные, по сравнению с ним, стрелы, но, не причинив своей мишени ни малейшего вреда, упали среди камней. Дракон, по-видимому, решив, что настала его очередь, тоже вытянул шею, прищурился, и выстрелил. Струя желтого пламени оплавила каменистый пятачок там, где только что стояли двое из стрелков. В вечернее небо взвилось легкое облачко пара – то ли испаряющийся гранит, то ли бессмертные души злополучных героев. Остальные посыпались с горы как горох, побросав луки, стрелы, щиты и мечи. И оставив у скалы стоять… девушку. – Беги!!! – заорал царевич. – Беги, девица!!! – Беги, дура!!! – поддержал его Волк во всю силу молодых легких. – Дуй отсюда!!! В неярких лучах заходящего солнца на ее теле тускло блеснул металл. – Она прикована! – Зачем?! – Это традиция! Они хотят отдать ее дракону! – Ни фига себе традиция!!! – Масдай, в атаку!!! Мы должны успеть к ней!!! – Ни фига себе в атаку… – высказал свое мнение и ковер. – Бегом, не разговаривай!!! – охваченный благородным гневом, Иванушка уже стаскивал одной рукой с ноги сапог, другой лихорадочно перелистывая руководство пользователя к нему. – Ага, я так и думал, – захлопнул он томик и сунул в карман. – Масдай, на змея – целься!!! Держись, свиноящер, мы идем!!! Дракон, как будто услышав вызов незапланированных рыцарей, повернул на лету и впрямь похожую на свиную голову морду и прищурил недобро правый глаз. – Криббль, Краббле, Круббле!!! – дал залп царевич, но слегка промахнулся, и огненная струя ударила в скалу метрах в двух над златокудрой головой несчастной жертвы. – Потише, ты, спаситель! – дернул его за рукав Волк. – Поближе подпусти! Масдай, заходи сзади!!! Ковер сделал резкий маневр, чуть не скинувший седоков вниз, но спасший им (и себе) жизни – ответный огонь змея чуть не накрыл их с головой. – Ешкин кот! Когда он успел развернуться?!.. – Криббль, Крабле, Круббле!!!.. Но снова мимо. – У-У-Ух!!! – пронесся с ревом над головой столб янтарного огня. И снова маневр ковра, который Нестерова заставил бы, рыдая, удалиться на покой, спасает всех троих. – Криббль, Краббле, Круббле!!!.. – Мазила!!! Дай, я!!! – У-У-Ух!!!.. – Отдай, дальтоник!!! – От дальтоника слышу!!! – вцепился Иван в свое оружие мертвой хваткой. – Сейчас снизу зайдем!!! Масдай, под брюхо ему поднырнуть попробуй!!! – И связался же я с вами, ненормальными-и-эх!.. Крылатая рептилия возникла вдруг откуда-то слева, и чтобы избежать столкновения, ковер, сделав обманный бросок вверх, заложил крутой вираж вправо и вниз, как и хотел царевич. – Криббль, Краббле, Круббле!!! Огненная струя ударила дракона прямо в желтоватое брюхо. Серый прикрыл голову руками, ожидая града обугленных внутренностей, опаленной шкуры и горелой чешуи… Но ничего этого не было. Справедливости ради надо сказать – не было вообще ничего. С таким же успехом они могли попасть в него струей из шланга. Или велосипедного насоса. Импортный Змей Горыныч оказался несгораемым. Но зато с очень хорошей реакцией. – Как ты думаешь, – не отрывая глаз от разъяренной рептилии, спросил побледневший Иванушка. – У него от кошек аллергия есть? – Скорее, несварение. – Обнадеживает… – У-У-Ух!!!.. – Иван, берегись!!!.. На очередном вираже царевич не удержался на шершавой поверхности Масдая, и, выпустив сапог из рук, полетел было наземь, но сумел ухватиться за длинные кисти ковра и повис, как причудливый хвост какого-нибудь стратегического межконтинентального вамаяссьского бумажного змея. Отрок Сергий успел ухватить сапог. Зажав его под мышкой, он уже хотел поползти к Ивану, чтобы втянуть того на борт, как внезапно осознал, что встречным курсом прямо на них несется ухмыляющийся – он мог бы поклясться в этом! (ну, или по крайней мере, сказать “Чтоб я сдох!”) – свиноящер. Масдай, из боязни окончательно стряхнуть Иванушку в зияющие высоты, от маневров отказался, и столкновение через несколько секунд стало неизбежным, как хэппи-энд в голливудском боевике. Серый в панике рефлекторно выставил перед собой оружие – сапог-кладенец – и выкрикнул первое, что почему-то пришло на ум: – Огонь, батарея, пли!!! То, есть, Краббле, Криббль, Круббле!!! Во-первых, он, несмотря на печальный бесплодный опыт, надеялся, что струя пламени, влепленная дракону прямо в лоб, а повезет – так и в глаз, хотя бы замедлит его, и ковер успеет сманеврировать. Потому, что “во-вторых” попросту не было. В подобных ситуациях будущее, виновато пожав плечами, тихо разворачивается и уходит. Но в этот раз далеко уйти ему не удалось. Потому что дракон исчез. Одно мгновение – вот он, громадная крылатая туша, оскалив давно не чищеные зубы, со скоростью электрички несется на тебя, закрывая все небо – только для того, чтобы в следующее мгновение бесследно пропасть. Лишь сапог в сведенных судорогой руках Волка как-то странно дернулся. Разогнавшийся до полной скорости Масдай, наверняка, зажмурившись – если бы ковры умели зажмуриваться – со свистом пролетел сквозь то место, где еще секунду назад разевал бездонную пасть дракон, готовясь сделать контрольный во все сразу. Серый, не веря своим глазам, ушам и прочим пяти чувствам завертелся на месте, оглядываясь, не выскочит ли откуда кровожадный свиноящер, чтобы закончить свое гнусное дело. Но все было до неприличия спокойно. – Масдай! Ты его видишь? – Нет. И ничуть о том не жалею. Два малолетних самоубийцы – вот что я о вас думаю, если вам угодно знать. – Не угодно. Садись лучше побыстрее. Пока Иван не отвалился. – Не отвалится, – пробурчал ковер, плавно снижаясь. – Если только мне кисти не откусит. Масдай приземлился на краю обрыва, с которого всего десять минут назад попрыгали неудачливые драконоборцы, смачно шмякнув царевичем о сухую землю. – Иванушка, ты живой? – сразу кинулся к нему Серый. – М-м-м. – С тобой все в порядке? – Н-н-н. – Отпусти его уже. Выплюнь. Тьфу, бяка. – Н-н-н-м-м. – Ну, давай же, разожми пальцы. Мы сели. Можно вставать. – Н-н-н-м-м-у. Иван лежал, распростершись неподвижно, оскалив стиснутые зубы и вытаращив немигающие глаза, как шкура белого медведя у камина мюхенвальдского лорда. И сдвинуть его с места, или хотя бы заставить пошевелить хоть чем-нибудь, сегодня, по-видимому, не представлялось никакой возможности. Но тут Волк, изобразив беспредельный ужас на лице (воспоминания были еще слишком свежи), вперил взгляд куда-то за спиной Иванушки и пролепетал: – Вернулся… Не дай он царевичу вовремя подножку, тот перелетел бы через край провала. Хотя, судя по той скорости, с какой был взят старт с места, не исключено, что он допрыгнул бы до противоположной скалы, до которой было всего-то метров пятьдесят. – Отбой воздушной тревоги! – захохотал разбойник. Красноречивость взгляда Ивана трудно было переоценить. Но все сводилось к одной главной мысли: “И сам ты дурак. И шутки у тебя…” – Да, ладно, Иванко, не сердись, – ухмылялся Серый. – Зато вон, как я тебя быстро в чувства привел. – Я не сержусь. Я спокоен. Я абсолютно спокоен… – на лице Ивана ясно читалось, что это далеко не те чувства, в которые его можно безбоязненно приводить после подобного сражения. – Вон, смотри… – не обращая на пограничное состояние приятеля внимания, Сергий ткнул пальцем тому за плечо. – Это уже не смешно, – угрюмо буркнул царевич, не сводя прищуренных глаз с переносицы Серого. – Точно. Это не смешно. Это делегация. – Где? – крутнулся Иван, позабыв про обиду на бесчувственного сотоварища. – Вон там. Кажется, отвязывают свою сопливую девчонку, и скоро пойдут сюда. Благодарить будут. Может, подарят чего-нибудь. Карты-факты какие-нибудь. Как ты их называешь. Ну, банкет, само собой, в честь истребителей драконов, фейерверк, бананы в шоколаде… Царевич, кажется, только сейчас вспомнил о том, ради чего, вернее, ради кого они вообще здесь оказались, и почему-то смутился. – Полетели отсюда, пока они действительно до нас не добрались, – решительно молвил он. И добавил, не без тайного удовольствия, видя опешившую физиономию Волка. – Я тебе потом все объясню. Масдай, вперед, на Стелу! Нам некогда мешкать! Ковер взмыл ввысь. – А как же благодарные горожане? А салют? А бананы?.. Тебе что, ничего этого не надо? Что-то ты темнишь, витязь. Смотри, вон они как нам машут – уговаривают вернуться! И король среди них. – Король? – содрогнулся Иван. – Ну, да, король. А что? Ты что-то знаешь, а мне не говоришь, да? Ну-ка, друг любезный, давай, колись-ка. А то ведь Масдаем и я командовать могу. А бананов от твоих самозванов не допросишься. Убежденный, а, может, припугнутый таким аргументом Иванушка, вздохнув, сдался. – Ну, слушай. Причин тут несколько. Во-первых, мы не истребители драконом. И даже не победители. Он сам исчез в никуда. Правда, в очень подходящий момент, но ведь мы не знаем, почему. А если он неизвестно куда исчез, то где гарантия, что он неизвестно откуда не появится в любой момент? Так что, принимать все эти почести-подарки, вселяя в этих бедных людей фальшивую надежду, я считаю, было бы нечестно. Поэтому, улететь сейчас было проще, чем объяснять им все про волшебные сапоги и исчезающих драконов. Конечно, мы бы могли остаться и ждать, пока дракон не появится снова, чтобы опять вступить с ним в бой, но у нас нет времени… – похоже, мысль об этом причинила Иванушке гораздо более мучительную боль, чем все драконы и колдуны вместе взятые. – И слава Богу, – украдкой пробормотал Серый. А вслух сказал: – На, держи свой огнемет-самобранку, – и протянул Ивану сапог, который все еще держал подмышкой. – Спасибо. Царевич наклонился, чтобы обуться, и из кармана его выпало “Руководство”. – Хорошо, что не раньше, – прихлопнул книжицу ладонью Волк прежде, чем ее сдуло встречным ветром. – Убрал бы ты ее в сумку… с позволения сказать. – Да, пожалуй, – согласился Иванушка, и тут его как молнией ударило. – Сергий!!! – схватил он друга за руку. – Ты какое заклинание сказал, когда дракон пропал? – То же самое, что и ты. Заклинание огня, – подозрительно покосившись на Ивана, ненавязчиво высвободил руку Волк. – А что? – А… А огонь был? Серый задумался, наморщив лоб. – Не помню… По-моему, нет… Да, точно не было. Я еще тогда подумал, что они опять устали, как тогда, в замке Вертизеля, как ты рассказывал, и еще подумал, что очень кстати это страшилище испарилось, а не то бы… А что? – А какое именно заклинание ты сказал, не вспомнишь? – вкрадчиво продолжал допрос Иванушка. – Так какое ты говорил, такое и я. Разве я его сейчас вспомню – они как братья-близнецы – все одинаковые. Пока сообразишь, какое из них про что – мозги на узел завяжутся. Да что ты привязался-то? Ну, сказал. Ну, не выпалило. Так ведь отдохнут, и снова стрелять будут, чего тут переживать-то. – Сергий, – снова взял его за руку Иван. – Кажется, я понял, куда подевался дракон. – Где???!!! Став свидетелем ” двойного тулупа” из положения “сидя” в исполнении отрока Сергия, Иван, наконец-то, к стыду своему, почувствовал странное умиротворение и душевное спокойствие. – В сапоге, – с видом Шерлока Холмса, произносящего “Это элементарно, Ватсон”, изрек царевич. Красноречивость взгляда Волка трудно было переоценить. Но все сводилось к одной главной мысли: “И сам ты дурак. И шутки у тебя…” – Я серьезно, – торопливо заговорил Иванушка. – Не обижайся, но ты перепутал заклинания, к счастью, и вместо заклинания огнемета сказал заклинание сумки-всевместимки. Обрати внимание – ВСЕвместимки. ВСЕ. – И ты думаешь… – У тебя есть другие объяснения нашему чудесному спасению? Волк ненадолго задумался. – И впрямь, чудеса… Значит, когда старички делали сумку-всесместимку, они не мелочились… Не привыкли путешествовать налегке… Ну ничего себе… Тем временем царевич все-таки решился натянуть ставший сразу таким необыкновенным (в смысле, еще более) сапог, и теперь осторожно притопывал об ковер. – Ну, как? – участливо, как мать у больного ребенка, поинтересовался Серый. – Не трет? Не жжёт? – Да, вроде, нет… Хотя, мизинец, по-моему, жмет маленько… Или носок съехал… Да нет, все нормально. Показалось… – А послушай, Иванушка, – вкрадчиво обратился Серый. – А может, нам теперь к благодарным горожанам-то вернуться, а? Поскольку с местонахождением змея мы определились… Неприятных сюрпризов не будет… Если ты ничего не путаешь. Как ты на это смотришь? – Да мы уже далеко улетели… – неубедительно попытался соврать царевич, слегка порозовев. – Не так уж и далеко, – обличил его Масдай, которому, судя по всему, все эти притопывания-прихлопывания не пришлись по вкусу. – Или будут неприятные сюрпризы? – не унимался Волк. – Или возвращаемся? Или ты что-то от меня скрываешь? Иван покраснел, как помидор, помялся, вздохнул и произнес: – Ну, как тебе сказать… Ты короля там, говоришь, видел? – Видел. – А я знал, что он появится, еще до этого. Потому, что всегда, когда герои появляются при попытке змея съесть прикованную красавицу и побеждают его, она оказывается принцессой. Я читал. Из этого следует, что когда герои не появляются, и змей девушку съедает, то она оказывается обязательно не принцессой. – Почему? – спросил озадаченный Волк. – Ну, может, потому, что всяких ткачих, купчих и графинь много, а принцесса одна, и она обязательно должна дотянуть до появления героя, который змея победит? – с сомнением предположил Иванушка. – Потому, что где ты читал, чтобы герой спас прикованную к скале девицу от дракона, а она оказалась, предположим, учительницей? Серый пожал плечами. – Ну, не читал… Но что тут плохого, что она – принцесса? – Да ничего плохого тут нет, я это и не говорю совсем… Просто, понимаешь… Ну, у тебя-то таких проблем нет… Пока… Ну, как тебе сказать… Ты все-таки младше… А я – старше… Ну, понимаешь, что я имею ввиду? Волк честно попытался понять. – Нет. – Ты же помнишь, чем все спасения всегда заканчиваются? – Чем? – Свадьбой… И только теперь Серый обратил внимание, что не только щеки, но и уши, лоб, шея и даже нос царевича полыхают всеми оттенками алого. – Ну и что? – удивился разбойник. – Она же принцесса, ты же сам сказал, так что все в порядке, хотя если бы она оказалась торговкой – тоже ничего страшного, я полагаю… Очень полезная профессия. Могло бы быть и хуже… – Ну, как ты не понимаешь!!! Мы же не знакомы!!! – с мукой вырвалось из груди царевича. Так человек, спасаясь от пожара, прыгает в реку с пираньями. – Так познакомились бы! – КАК Я С НЕЙ БУДУ ЗНАКОМИТЬСЯ?! Я ЖЕ ЕЕ НЕ ЗНАЮ!!! ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Жизнь прекрасна, но удивительна. Гарри Мини-сингер Море! Под ними, на сколько глаз хватало, простиралось бесконечное, как лукоморская тайга, море. Иванушка сказал, что это еще не самое маленькое, что бывают и побольше, и даже совсем большие, которые называются океанами, но Серый заявил, что для него и этого хватит, поскольку берега не видно уже с полчаса, а на эти волны смотреть – тошнить начинает, и что спасибо, больше ему не надо, а про океаны не забудьте напомнить ему еще, чтобы не запамятовать, чего он видеть не хочет ни при каких обстоятельствах, и вообще, если бы он знал, что это ваше море такое большое, мокрое и колыхающееся, он бы настоял на Шартр-аль-Шетхе, или как он там. Но царевич поспешил его успокоить, пообещав в скором будущем огромное количество самых разнообразных островов, которые, практически находятся в виду друг друга, и что, если постараться, от одного до другого можно добросить что-нибудь тяжелое. На этом Волк немного утешился, улегся на спину, скрестил руки на груди и закрыл глаза. И поэтому не увидел того момента, когда на них свалился человек. Иван глаз не закрывал, но тот факт, что он стал этому свидетелем, ясности в вопрос далеко не внес. Скорее, совсем наоборот. Просто совершенно внезапно в чистом солнечном небе стала расти и увеличиваться в громкости точка, пока не превратилась в полураздетое человеческое существо, запутавшееся в своих собственных руках и ногах в попытке то ли взлететь, то ли уцепиться за что-то. Для старого Масдая это тоже стало неприятным сюрпризом. – Это обязательно надо было уронить мне на спину с такой силой? – недовольно прошуршал он. – Непонятно, чем вы там только занимаетесь, пока… Третий?! Он что – с солнца упал? Всегда знал, что в этой Стелле приличным коврам-самолетам делать нечего! Незнакомец, спружинив на Масдае, как на батуте, шлепнулся рядом с Серым и остался лежать с закрытыми глазами. Лицо его приняло торжественно-скорбное выражение. Зато подскочил застигнутый врасплох Волк. – Дай ты умереть мне спокой… Но. Взгляд на Иванушку. Взгляд на незваного гостя. – Это кто? – почему-то прошептал он. – Не представился, – также шепотом ответил царевич. – А что он тут делает? – Лежит? – Спроси его, чего ему тут надо. Иванушка на мгновение сосредоточился, потом откашлялся и нараспев торжественно произнес: – Юноша бледный, поведай, зачем ты явился; в небе парил ты зачем, облака попирая ногами? Самозваный пассажир открыл один глаз – второй распахнулся сам при виде лукоморской парочки, и на лице его отразилось непонятное сомнение, смятение чувств в комплекте с легким испугом. Он поморгал, хотел что-то сказать, но, почему-то передумав, сначала беззвучно пошевелил губами минут с пяток, и, наконец, осторожно ответил: – О, лучезарные боги, чей лик затмевает солнца сиянье и звезд многочисленный рой. Имя не знаю я вашего, горе мне, горе – смертного жалкого просьба в сердцах не винить. Звать меня – скромный Ирак, сын Удала, внук Мирта. Дед мой прославлен в веках был… – Короче, стеллянин, – нетерпеливо махнул рукой Серый. – Давай про себя. Стеллиандр замолк на полуслове и с потяжелевшим в момент испугом глянул на Волка. – В час развлеченья, досуга, за пенною чашей с радостью слушать мы будем исторью твою, – почти тут же поддержал его Иван, гордый своим экспромтом. – Боги мои, пожалейте… Мой отец… Отец мой – архит… зодч… строитель известный. Строил он лабиринт… запутан… строенье одно… на острове Мине… – и в сторону, отчаянно: “Боги милосердные, помогите попасть в размер… Пять минут, как мертв – и уже такое позорище… Эх, говорила мне матушка – учи литературу…” – Как ты сказал? – недоверчиво склонился над ним Иван. – Что? – уточнил Ирак. – Все! Ты говорил не… ритмически организованными высказываниями! – обвиняюще прищурился царевич. – У меня в школе любимым предметом была физкультура! – оправдывался Ирак. – А когда проходили Эпоксида, я болел! А из Демофона я вообще смог запомнить только “Си вис пацем – смит-и-вессон”! – Парабеллум, – машинально поправил его Иванушка. – Так вы, стеллиандры, не говорите этими дурацкими стихами без рифмы? – Нет. А вы? – Что мы – похожи на этих… Домофонов? – покрутил пальцем у виска Волк с явным облегчением. – Не похожи, – не очень уверенно согласился Ирак. – Но вы же боги! А боги должны разговаривать, как писал Эпоксид. Я же читал!.. Непонятно почему, Серый хрюкнул, быстро отвернулся и, закрыв лицо руками, стал издавать загадочные звуки. Иван же, наверное, понял, потому что покраснел, снова откашлялся, и только тогда обратился к новому знакомому: – Извини, но, по-моему, ты нас с кем-то путаешь. – Путаю? – Да. Путаешь. Мы не боги. – Не боги? – Нет. – То есть, вы хотите сказать, что по небу, кроме нас с отцом, каждый день летает полно народу, которому просто надоело ходить по земле? – Ну, не совсем… – И эти летающие люди чудесным образом спасают… Я ведь не мертвый? – с опаской быстро ощупал себя Ирак и, успокоившись, продолжил: – ... спасают злосчастных стеллиандров от верной гибели через расплющивание в очень тонкую лепешку о поверхность моря? – Ну… – И носят такие загадочные одежды, какие простому смертному и не придумать во век? – Я же говорил тебе, что эта штучка с кружевами должна надеваться не поверх этой ерундовины с перьями! – прошипел Волк. – Ну… – Ах!.. – воскликнул вдруг стеллиандр и захлопнул себе рот обеими руками. – Простите меня!.. Простите, простого смертного, ибо не догадался я, что вы – боги превращенные! Простите меня за дерзость!!! – хлопнулся он на колени. – Если бог не признается, что он – бог, значит, он путешествует инкогнито! Так Ванада превращалась в ткачиху, Филомея – в пастушку, Меркаптан – в купца, а Дифенбахий… Впрочем, проще сказать, в какое стихийное бедствие он еще не превращался, да умножатся его молнии до бесконечности!.. – Да ты чего, парень, на солнышке перегрелся? – попытался поднять его на ноги Волк. – Ну ты посмотри, какие мы боги? – Неузнанные, – настаивал на своем Ирак. – Да мы же эти… простые смертные… как ты! – Они, когда превращаются, всегда так говорят. Зачем богу, который превратился в смертного, чтобы его не узнали, признаваться в том, что он – бог? И если вы не боги, – сын архитектора хитро взглянул на лукоморцев, – то как летит по воздуху эта чудесная портьера, а? Это была капля, переполнившая чрезвычайно маленькое и мелкое блюдечко терпения ковра. – Сам ты – занавеска! – обиженно огрызнулся Масдай, повергнув бедного юношу в шок и на колени. – Сперва валится с неба, как мешок с кокосами, чуть не пробивает дыру – про грузоподъемность меня здесь кто-нибудь спросил? – а теперь еще и обзывается! – Сильномогучие боги Мирра… простите неразумного… смертный… не дано… – Ирак – образец раскаяния – попытался постучать загорелым лбом о Масдая, чем вызвал новый приступ громко озвученного недовольства. Друзья переглянулись. После такой “ковровой бомбардировки” надежды убедить стеллиандра оставить свою бредовую идею насчет их сверхъестественного происхождения не было. – Ну, бог с тобой, – устало махнул рукой Волк. – Боги мы, боги. Только не скажем, какие, потому, что переодетые. А теперь ты не мог бы встать, и рассказать, что ТЫ тут делаешь? Ирак горячо замотал головой: – Не встану. Рассказывать я и так могу. Отец мой – знаменитый зодчий Удал. Были мы с ним на острове Мин – он возводил лабиринт для чудовища царя Миноса, а я ему помогал. Но после окончания… – Не гуди мне в ухо, – глухо пробурчал ковер. Парнишка мгновенно выпрямился, но без запинки продолжил: – ...работы царь отказался нас отпускать, и продержал пленниками на Мине десять лет. Тогда мой отец – гениальный изобретатель – придумал сделать крылья из перьев больших птиц, и сегодня мы вылетели с постылого острова, чтобы снова обрести свободу. Но, кажется, я что-то прослушал, когда отец объяснял мне устройство этих крыльев, и, набрав высоту, я не сумел остановиться и лететь вдоль поверхности моря, как учил меня папа – у меня получалось только подниматься вверх. А вперед меня нес ветер. И я поднимался, пока солнце не расплавило воск в моих крыльях и они не развалились по перышку… Бедный, бедный папа – он, наверное, подумал, что я погиб… Он и предположить не мог, что вмешаются миррские боги, могучие боги, – Ирак украдкой покосился на лукоморцев, – явятся во всей своей славе и сиянии, и белый свет померкнет перед их величием и великолепием, и они снизойдут до меня – недостойного… – Ну, опять зарядил… – простонал Волк. – А почему ты назвал царя Миноса чудищем? – полюбопытствовал Иванушка, отчасти надеясь перевести мысли стеллиандра на что-нибудь другое. – Чудищем? Я не назы… Ах, это… Ха-ха… – он натужно растянул губы в чем-то, что должно было изобразить, по-видимости, улыбку. – Всеведущие боги изволят шутить… – Слушай, смертный, – ласково обратился к нему Волк, нежно заглядывая в глаза, и Ирак понял, что с этого момента слово “смертный” могло приобрести очень много совершенно ненужных наречий, таких, как “определенно”, “внезапно” или “чрезвычайно болезненно”. – Угх… – наконец сморгнул он. – Если ты еще раз назовешь нас богами, или хотя бы намекнешь об этом… Что тут у вас случается с… Неизвестно, откуда взявшийся сильный порыв ветра сбил Серого с ног. Падая, он уронил царевича, который, в свою очередь, с прирожденной ловкостью повалил на Масдая стеллиандра. – Ешь… – Ой… – Боги… Что сказал по этому поводу Масдай, осталось неизвестным, так как небо взорвалось и разлетелось молниями на мельчайшие кусочки. Воздух посерел, из глубин его вскипели черные тучи, перемешиваемые ураганом, и ударил дождь. Волк ухватился за передний край ковра что было сил и проорал: – Масдай! Ищи землю! – Сергий!.. Ты здесь?.. – донеслось до него с попутным торнадо. – Здесь!.. Держись!.. – он попробовал оглянуться через плечо, но, получив с ушат воды прямо в лицо, быстро отвернулся. – ...усь!.. – Ирак! Ты здесь? – выкрикнул снова Иван. – Помогите!!! Я не могу удержаться!!! Тут скользко от воды!.. Я сейчас упаду!.. – Держись, я помогу!.. – и царевич, выпустив из рук спасительный край Масдая, пополз к теряющему силы Ираку, в кромешной тьме пытаясь нащупать его и отплевываясь от неожиданно холодного дождя, потоками низвергавшегося, казалось, исключительно на него. – О, боги! Я больше не могу!.. Спасите меня!.. Ковер тряхнуло, он накренился вправо, влево, вперед, стал падать, но снова выправился, и снова завалился налево… – Помогите!!!.. – Держи руку!.. – и тут при последнем маневре Иванушку швырнуло прямо на голову Ираку. – Держу! Спасиба-а-а-а-а-а-а-а!!!.. – А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!.. Но Серый так и не услышал два отчаянных удаляющихся крика за краем ковра среди ревущей стихии.