В нашей армии, как и во фронте, возникли трудности с подвозом боеприпасов, горючего и всего, что нужно для боя вследствие растяжки тылов: ведь от своих баз мы ушли на 300 — 400 км; получилось длинное плечо подвоза Начальник тыла армии и его штаб четко организовали подвоз, но «плечо» не уменьшалось, а увеличивалось. В ходе наступления наши авиачасти особенно остро почувствовали нехватку батальонов аэродромного обслуживания и автотранспорта Пришлось основные боевые задачи решать сокращенным составом. Ударная группа включала в себя две-три истребительные дивизии, две штурмовые, одну бомбардировочную и одну дивизию ночных бомбардировщиков. Остальные дивизии составили как бы второй эшелон пониженной боевой готовности, т. к. каждой из них оставили по одному батальону. Таким образом, мы высвободили 9 батальонов аэродромного обслуживания, что серьезно повлияло на маневренность нашей ударной группировки и позволило базировать авиачасти в непосредственной близости к линии фронта, что значительно увеличивало радиус действия самолетов и время пребывания их над целью и в воздушном бою.
Начальник тыла фронта генерал-лейтенант Антипенко Н. А. принимал очень энергичные меры по восстановлению путей подвоза. Но все же «плечо» осталось, приходилось маневрировать средствами и использовать для перевозки грузов самолеты. Мы даже нашли возможность помогать в доставке боеприпасов танкам и артиллерии фронта.
Несмотря на эти и другие трудности, войска не прекращали активных действий, а вместе с ними и авиация. Она оказывала постоянную и эффективную поддержку им и активно вела борьбу за господство в воздухе и этим дала возможность нашим войскам преследовать противника без особого противодействия с воздуха Но главную задачу в этот период, задачу № 1, глубоко понимая ее значение, мы выполняли с особой тщательностью, под моим особым наблюдением. За исключением местных передвижений войск противника, мы не обнаруживали группировок, достойных нашего внимания и угрожавших нам с флангов.
Уже после войны, прочитав книгу бывшего гитлеровского генерала Ф. Меллентина «Танковые сражения 1939 — 1945 гг.», я узнал, что они и не имели возможности создать мощную группировку, не из чего было создавать, все было разгромлено и стремилось уйти за Днепр. Вот что он пишет на стр. 208: «Сплошного фронта больше не существовало, и подвижные части русских уже действовали в нашем глубоком тылу. Мы должны были как можно быстрее отойти к Днепру и поэтому шли на большой риск и возможные тяжелые жертвы. Мы не могли прекращать нашего отхода в дневное время, т. к. положение было слишком серьезным, и те, кто отставал или попадал под удары авиации, были предоставлены самим себе. В таком отступлении, проводимом при постоянном нажиме противника и страшной спешке, с командиров не снимали ответственность за сохранение порядка и дисциплины». Тем временем 65-я армия Батова, выйдя на р. Десна, 8 сентября попыталась с ходу форсировать ее, но попытка не имела успеха. Павел Иванович стал планомерно готовить форсирование, занимал небольшие плацдармы и, накопив там силы, расширял их, несмотря на яростные контратаки противника, которые успешно отражались при активной поддержке нашей авиации. 16 сентября был освобожден Новгород-Северск, и 65-я армия, ведя упорные бои, успешно продвигалась на Гомельском направлении, а слева по правобережью р. Десна устремилась к Чернигову 61-я армия генерала Белова П. А. с 7-м кавкорпусом.
19 сентября Пухов частью сил 13-й армии форсировал р. Десна ниже Чернигова, разгромил противостоящие танковые части противника и при содействии 61-й армии и части сил 16-й воздушной армии 21 сентября был освобожден г. Чернигов. Теперь у нас появились дивизии Бахмачские, Нежинские, Черниговские, как мы шутили — «мои земляки».
Из наших подвижных войск наибольшего внимания к себе требовала конница Она была очень уязвима с воздуха. Правда, кавалеристы наступали по правому, лесистому берегу Десны, где легче было маскироваться. Но опасность обнаружения их вражескими летчиками все-таки оставалась. Поэтому наши истребители особенно плотно прикрывали конницу.
Бдительно охраняли мы и переправы на Десне. В этот период, между прочим, родилась идея строительства утопленных мостов, настил которых находился под водой примерно на десять — пятнадцать сантиметров. При такой маскировке вражеским летчикам было труднее обнаружить переправы, а тем более вести по ним прицельный огонь или бомбить их.
Завоевав господство в воздухе, мы, однако, не ослабили борьбу с авиацией противника и вели ее наиболее активными способами. Наши истребители, подобно надежному щиту, прикрывали свои наземные войска, встречали вражеские Самолеты на дальних подступах к линии фронта.
Потери гитлеровской авиации день ото дня росли. За период с 1 июля по 31 декабря 1943 года, например, она недосчиталась десяти тысяч самолетов[15] . Это почти вдвое больше, чем за такой же период 1942 года. Несмотря на то что авиационная промышленность Германии расширялась, а подготовка летного состава проводилась уже по ускоренной программе, врагу так и не удалось вернуть былое превосходство в самолетах. Курская битва, таким образом, окончательно предопределила крах пресловутой «воздушной стратегии» фашистов. Больше того, завоевание Советскими Военно-Воздушными Силами стратегического господства в воздухе привело в дальнейшем к полному поражению немецкой авиации во второй мировой войне.
Американским и английским историкам не следовало бы забывать о том, что высадка войск США и Англии во Франции в 1944 году проходила в условиях, когда основные силы воздушного флота Германии были разгромлены на советско-германском фронте и остатки его находились на нашем фронте. Это значительно облегчило действие десантов союзников.
Оценивая итога боевой работы советской авиации в Курской битве, Совинформбюро сообщало 19 августа 1944 года следующее: «В ожесточенных воздушных боях над Таманским полуостровом и в битве на Курской дуге было окончательно опрокинуто былое превосходство немецкой авиации в воздухе».
