В логово иностранного предпринимательства Лара зашла с опаской, но без особого страха. С таким спутником (бывший десантник, фигура монументальная, шаг строевой, выправка командирская плюс голый бритый череп, лезвие прищура проницательных глаз и черные, загнутые немного кверху усы) нечего бояться и беспокоиться. Никто и на пушечный выстрел не подойдет.

Как бы ни так!

Стоило сделать пару шагов, как наперерез вновь прибывшим бросился молодой человек с приколотым к белой рубахе бейджем и затарахтел по-английски.

— Нихт ферштейн, — блеснул эрудицией ББ.

— Ноу спик инглиш, — подсказала Лариса.

— Я вас поздравляю, — пояснил парень, — вы —…

Конец фразы проглотил раздавшийся из динамиков бравурный марш. Затем откуда-то возникли полтора десятка девушек с фигурами вязальных спиц и цветами в руках и торжественная делегация упитанных особ обоего пола в серых казенного кроя костюмах. Толстяк впереди держал хлеб-соль.

Не остались в стороне от происходящего и посетители-участники выставки. Устремив взоры на Ларису и ББ, они дружно аплодировали и блажили: «Виват, виват, виват».

Даже подготовленная предыдущими событиями, Лариса потеряла дар речи. Что уж говорить про начальство. Оказавшись в эпицентре событий, вернее, оказавшись эпицентром событий, ББ сначала растерялся:

— Что это они? Ополоумели или обознались? — прошептал бывший десантник, скаля прокуренные желтые зубы в некое подобие улыбки.

— Не знаю, — ответила Лара.

— Ладно, не дрейфь, прорвемся! — сработала привычка к действию и, невзирая на волнение (непонимание происходящего не позволяло оценить ситуацию) вкупе со сложной диспозицией (сзади стена, впереди типы в костюмах, вокруг радостная толпа плюс барышни-спицы), Борис Борисович скомандовал. — Прикрой тыл! — и решительно шагнул навстречу подошедшей делегации.

— Мы поздравляем наших юбилейных посетителей! — перекрывая грохот оркестра и шквал аплодисментов, грянуло из репродукторов. — Рады приветствовать!

— Тыры — пыры расто — пыры, — забубнил мужик в центре и протянул гостям хлеб-соль.

Парень с бейджом, вероятно переводчик, перебрался за спину иностранца и оттуда старательно перетасовал слова:

— Вы…мы…рады видеть…будем способствовать…миру-мир!

После чего девицы-спицы, виляя плоскими задами, всучили Ларисе и Борису Борисовичу цветы.

ББ заметно повеселел (ситуация вроде бы прояснилась), но не утратив бдительность (на всякий случай руки должны быть свободны), передал трофеи (вышитый рушник, ржаную буханку, солонку и полудюжину букетов) Ларе.

Та, с трудом удерживая ношу, затравленно озиралась. Толпа вокруг состояла большей частью из игриво улыбающихся, поедающих ее глазами, мужчин. Причем интерес сильного пола был настолько ярким и явным, что ББ даже обернулся, проверяя не прячется ли за их спинами какая-нибудь секс-бомба. Убедившись в отсутствии оружия массового поражения, шеф с удивлением крякнул и насмешкой хмыкнул: «Ну, ты, блин, даешь…»

— Это вам … — сообщил толмач и кивнул на громадный пакет, тяжелый даже на вид. — Подарок юбилейным посетителям.

— Большое человеческое мерси, — сказал Борис Борисович, принимая очередной знак внимания.

На этом торжественная церемония закончилась. Можно было приступать к осмотру экспозиции. Однако, едва делегация официальных лиц рассосалась, а барышни разбежались, к Ларе подошел импозантный русоволосый дядька далеко не малых габаритов.

— Простите мою смелость, мадам. Но вы прекрасны. Я всегда мечтал о такой женщине…

— Чего надо? — тяжелая длань Бориса Борисовича легла мужчине на плечо и слегка придавила к матушке-земле, то бишь, к зашарканному полу выставочного павильона.

— Позвольте, я объяснюсь. У меня серьезные намерения…

Испуг на лице подчиненной указал шефу нужную линию поведения, поэтому переговорный процесс исчерпал себя практически не начавшись.

— Не позволю! — рявкнул утробно бывший десантник и для пущей доходчивости поднес сжатый кулак к носу русоволосого. — Вали отсюда, буржуйская морда! Не то…

Больше смельчаков не нашлось. Присутствующие в павильоне мужчины лишь глядели на Ларису издали с восхищенным обожанием и скорбными вздохами выражали раздиравшие их чувства.

Однако держали дистанцию.

«Что же это такое?» — размышляла Лариса. Таинственная сила, влекущая к ней поданных других государств, нисколько не заботилась обосновать невероятное рвение порывов, логичность поступков и накал страстей. Достоверностью даже не пахло.

— Прав наш шеф. Иностранцы ведутся на тебя со страшной силой. С чего бы это? — по дороге в институт Борис Борисович, радостный как ребенок, никак не мог угомониться. Впечатления переполняли его, подарки он уже разделил. — Наверное, ты для них этот, как его, секс-символ, да? Как Мерелин Монро?

— Что вы такое говорите? Какой еще секс-символ? И вообще, можно, я домой пойду? — совершенно больным голосом попросила Лара. — А на завтра возьму отгул? Мне что-то совсем плохо.

— Ладно. Отдыхай два дня. Заслужила.

Обычно ББ не позволял подопечным увиливать от трудовой повинности. Но нынче выдался особый случай. Отдел, в котором Лара служила, и которым Борис Борисович руководил уже пять лет, с завтрашнего дня расформировывался. ББ об этом знал, потому и проявил не свойственное себе великодушие.

Дома Лариса переоделась, позвала маму и Тату, и попросила:

— Мои дорогие! Не трогайте меня, пожалуйста. Сегодня и завтра. Иначе я умру, — сказав это, Лариса скрылась в своей комнате, будто ушла в монастырь.

Глава 11. Дела ля мурные

Мама отлучила от себя всех. Бабушка расстроилась. Тата рассердилась.

— Не женихи — конфетки! Ты же видела! Красавцы, богачи, умницы… лучшие, отборные! И каждый готов под венец! А ей никто даже не понравился! Ну, ничего! У меня уже план «Б» готов! Пусть отдохнет пару дней, там поглядим!

Новый проект отличался от старого исключительно национальным колоритом и состоял в том, что, не сумев выдать маму замуж за иностранца, Тата взялась за местные кадры.

На город обрушилась эпидемия конференций, симпозиумов и совещаний, на которые со всех сторон, краев и весей один за другим прибывали лучшие умы Отчизны. Вернее, лучшие умы, мужеского пола, среднего возраста, не состоящие в браке, с отменным здоровьем, приличными внешними данными, хорошим благосостоянием, и, само собой, карьерными перспективами.

Однако Лара устояла.

Поначалу нечаянная встреча с молодым генералом показалось ей добрым знаком. Но, услышав предложение руки и сердца на пятнадцатой минуте знакомства, она поняла: безумие перекинулось и отечественных представителей сильного пола. Грустную истину подтвердили академик, директор завода, засекреченный авиаконструктор, десяток докторов наук и даже один известный шоумен.

После свидания с оным Лара пришла в полное отчаяние и даже сходила к врачу, психологу и экстрасенсу, выбирая исключительно специалистов-женщин. Как и следовало ожидать, изъяны обнаружились повсюду. И только высокая цена лечения, терапии и корректировки помешала сразу же навести порядок в здоровье, психике и чакрах.

Слава Богу, хоть в институте обошлось без особых проблем. После двух недель неопределенности — руководство долго решало, куда девать людей из расформированного отдела, Ларисе предложили перейти в экспериментальный департамент, под начало Вадима Череды. Она согласилась не раздумывая. Череда хоть и слыл строгим начальником, но все же был лучше безработицы.

Лариса

Отправляясь в тот день на службу, Лара тешила себя надеждой, что все как-то утрясется, она сумеет наладить отношения с новым шефом. Все-таки не чужие: учились в параллельных группах в институте, потом по распределению попали в одно и то же НИИ, где протрубили пятнадцать лет. «Нет, не будет ко мне Череда придираться, — думала Лара. — Я — хороший специалист. Вадим — нормальный парень. И даже вроде бы мне симпатизирует».