— Ребята и так прекрасно к тебе относятся. Ты могла в этом не единожды убедиться, — напомнила Любовь Андреевна.

— Да, но раньше их чувства могли измениться, а теперь я должна быть уверена в своей полной и безоговорочной безопасности.

— Хорошо, я узнаю.

— А сейчас расскажи еще раз про город, — потребовала Барбара.

— Хорошо. Закрой глаза, расслабь плечи и представь…Вечерняя набережная. Ты идешь под руку с высоким седоволосым господином. Он необычайно хорош. Стройный, широкоплечий, моложавый. Костюм из льна, рубашка в тон, шикарный галстук. И, пожалуй, трость. Тяжелая, дубовая, с золотым набалдашником. Ты выглядишь прелестно. Строгая красота, прическа, легкий макияж…

— И платье, то, голубое, что мы видели в магазине…

— Нет-нет, — возразила Любовь Андреевна. — То — слишком нарядное. Его ты наденешь завтра на вечерний прием. Сейчас на тебе белый костюм из вчерашнего фильма.

Барбара только вздохнула, костюм — чудо портновского мастерства, загляденье.

— Вы подходите к кафе, — продолжила Любовь Андреевна. — «Два кофе, пожалуйста», — заказывает красавчик.

— И пирожное, — поправила Барбара.

— Ладно, два кофе и пирожное. Но, смотри, не налегай на сладкое, растолстеешь. Юбка и так жмет в талии.

— Прекрати сейчас же. Сама говорила, что хочу, то и вижу. У меня теперь ни одного лишнего килограмма. Я бывшая балерина.

— Как скажешь. Балерина, так балерина. Продолжаем?

— Да.

— Он берет тебя за руку, смотрит в глаза и ласково говорит: «Барбара, скажи «да!» Сколько можно меня мучить?» Ты улыбаешься мило, ласково похлопываешь мужественную ладонь и отвечаешь: «Жорж, потерпите, прошу вас. Я хочу проверить свои чувства». А сама в это время думаешь: «На фига ты мне, старый пень, нужен?» В углу кафе сидит и исходит от ревности твой любовник, сорокалетний блестящий адвокат Петр. У него атлетическая фигура и голубые глаза. Весь цирк с симпатягой-стариком организован, чтобы позлить его. Вчера вы поссорились в ювелирной лавке. Этот нахал имел наглость заявить: «Дорогая, не упрямься, согласись, бриллианты слишком вульгарны, они простят тебя. Выбери изумруды. Это гораздо изысканнее и строже». Куплено, конечно, было и то, и другое, но неприятный осадок остался. Растворяя его мелкой местью, со словами: «Размолвка меня утомила», ты оставила Петра одного, поехала домой и позвонила соседу: «Андрей, я сегодня одна и скучаю». «Лечу», — ответил двадцатипятилетний жеребец. Утром, попивая кофе, ты побеседовала с сыном по телефону: «Дмитрий, милый, не обижайся. Ты же знаешь, как я занята. Нет, завтра мы не сможем встретиться! Послезавтра тоже. Давай, дня через четыре? Целую. Люблю». Ну, что, нравится? — оборвала Любовь Андреевна сладкую сказку.

Барбара покачала головой:

— Ты — нимфоманка. И меня учишь глупостям.

— Барбара, я тебе показываю, что жизнь можно прожить иначе. Не работать с утра до ночи, не отдыхать в халупах, не входить в одну и ту же воду дважды. Не беда, что вода вымышленная. После таких снов, ты проснешься довольная, счастливая, отдохнувшая и будешь радоваться солнцу.

— И подозревать Вадима и Лару во всех смертных грехах.

— Барбара, посуди сама, ребята живут с тобой под одной крышей второй год, доверили тебе самое дорогое — Дмитрика. Лара честно ведет бизнес?

— Да. Я ее пыталась поймать, не получилось.

— Вадим тебя в чем-то обманул?

— Нет. Напротив, он постоянно контролирует подрядчика и не дает этому жулику обкрадывать меня.

— Зачем же тебе мучиться подозрениями?

— Не знаю. Но я всегда настороже. Так я чувствую себя защищенной.

— Где-то надо снимать броню.

— Ты права. Но я должна еще подумать.

— Думай.

— А можно… — Барбара хитро улыбнулась. — Можно я посоветуюсь с Жоржем и Петром? Они — ребята толковые. И относятся ко мне хорошо.

Любовь Андреевна рассмеялась.

— Как ты меня обозвала? Нимфоманкой? А сама кто? Ладно. Советуйся. Но надеюсь, Андрей в совещании принимать участие не будет?

— Ну, не знаю. Он, между прочим, очень сообразительный мальчик.

— Что ж, гулять, так гулять. Зови Андрея. Пусть будет тест-драйв по полной программе.

— А когда они мне приснятся?

— Сейчас перезвоню знакомой, договорюсь.

Через пару часов Любовь Андреевна доложилась:

— Пробный сон можно смотреть уже сегодня. Затем тебе придется определиться. Если сделка состоится, то на период подготовки, а это месяц-полтора, сны будут сниться раз в неделю. Как только примешь окончательное решение — отправляйся к нотариусу. Подпись скрепит наш договор и с этого дня, каждая ночь — твоя. Играйся на здоровье.

— Отлично. Отправляюсь спать. Утром продолжим наш разговор.

На следующий день Барбара опоздала к завтраку, чего с ней никогда не случалось. Появилась она только часам к двенадцати со смущенной улыбкой на лице.

— Я проспала все на свете.

— Бывает.

— Больше ты ничего не хочешь спросить?

— Конечно, хочу.

Рассказ занял часа полтора и был очень эмоциональным. Но, невзирая на впечатления, Барбара все еще сомневалась.

— Я не уверена, что смогу поверить ребятам до конца. Поэтому хочу обезопасить сделку. Этот шаг мне посоветовал Петр. Он — большая умница. Итак, я составляю завещание, но, во-первых, до последнего дня жизни сама распоряжаюсь собственностью. Во-вторых, в права наследования ребята будут входить постепенно. Через год им отойдет десятая часть имущества. Потом по 5 % в год. В-третьих, во избежание инцидентов каждый вечер в определенное время нотариус будет звонить, и выяснять: не изменились ли условия завещания. Со звонками, мне кажется, остроумное решение? Это Жоржика идея.

— У тебя отличная команда. А что изобрел Андрей?

— Ничего. Ему было не до того.

На том вопрос и решился. Череда, правда, долго изучал условия договора, прежде чем поставить свою подпись.

— Вам что-то не нравится? — забеспокоилась Барбара.

— Вы как будто нас покупаете, — признался Вадим. — И мне это неприятно.

— Что за странные фантазии.

— Я считаю нужным сказать: вне зависимости от этого документа, вы — для нас близкий и родной человек. И всегда можете рассчитывать на нас.

— Какие тут счеты, — отмахнулась Барбара. — Мы ведь, как одна семья, …сынок.

Вадим не заметил легкой заминки. Для Барбары же она стала рубежом, преодолев который, она почти физически ощутила, как с души упал камень печали, а острая иголка непрерывной боли, терзавшей сердце после гибели сына и внуков, вдруг растворилась в новой любви.

В следующий свой приезд Любовь Андреевна ужесточила условия сделки. Но сначала затеяла расспросы.

— Как дела?

Сияющая Барбара ответила: все отлично. Лучше не бывает.

— Мне и раньше с твоими ребятами ладили. А теперь породнились по-настоящему. Грех сказать, но Дмитрик меня любит больше, чем Лару и Вадима. Мы с ним проводим дни напролет. Вместе гуляем, читаем, в кафе ходим. Он умница, уже буквы знает… — Барбара могла рассказывать о малыше часами. — …мать Вадима опять приезжала. Не тебе чета. Но ничего, бывает хуже. Только б с замечаниями не лезла бы. «Вы, Барбара, язык подучили бы!» Тьфу! Я русский знаю не хуже ее. Ларочка и Вадим меня понимают, ты тоже, а с Дмитриком нам болгарского и польского хватает. Кстати, Вадим мне знаешь, что подарил? — на втором месте у Барбары был Череда. Она показала золотое кольцо. — Бриллианты, конечно, простят, но мне нравятся… — К Ларисе Барбара ревновала СВОИХ мужчин, поэтому не забыла добавить к бочке меда ложку дегтя. — Лара твоя болела желтухой. Надумала на старости лет. Я Дмитрика в охапку и бегом в гостиницу. Вадим, бедненький, сильно переживал. Он теперь компаньон с Григорием. Тот его ценит…

Новости лились потоком.

Наконец, Барбара спохватилась:

— Сама-то как?

— Плохо, — честно ответила Любовь Андреевна.

— Что?

— Рак.

— Я так и подумала. Уж очень ты похудела. Бедная моя.

— Я не бедная. Просто у каждого в жизни свои задачи. Я свои выполнила. И могу уходить. Главное — покинуть мир со спокойной душой. Поэтому дай обещание, что за Дмитриком ты присмотришь.