— Захоти и все получится.
— Я хочу. Но у меня в голове не укладывается: неужели — это, правда? Ты сидишь рядом, я тебя обнимаю, сейчас у нас будет секс, потом жизнь изменится, и мы будем вместе?
— Вместе? Ты же сказал, что не готов.
— Ну и что? Готов или нет, я все равно тебя уже никогда не отпущу.
— Ты что же мне предложение руки и сердца делаешь?
— Видно, твоя болезнь очень заразная, — посетовал Череда.
…
Спохватилась Лара только под вечер.
— Ой, дура, ну, и дура.
— Утюг забыла выключить? — позлорадствовал удовлетворенный не единожды Череда.
— Боже, где мои мозги? — Лариса разговаривала сама с собой.
— Что случилось?
— Мы же не предохранялись!
— Я думал…
К чему оправдания? После драки кулаками не машут.
— Теперь все…
— Что?
— Да, аборт придется делать…
— Зачем?
Вопрос хороший.
— Забеременею я, как пить дать забеременею.
— Ну, не обязательно же.
— Вероятность девяносто девять процентов. Может быть девяносто восемь, если надеяться на лучшее.
— То есть, ты хочешь сказать…
— Да, именно.
Вадим с интересом уставился на Ларису. Ход мысли, женщине неподвластный, блуждал по его лицу задумчивой улыбкой, щурил глаза и излился решительным резюме:
— Зачем нам аборт? Нам аборт не нужен, — вывод, как видно, окончательную формулу еще не приобрел. Умник Череда повторялся в третий раз, — нет, зачем нам аборт?
Лариса глянула на него почти с сожалением. Мужики — точно люди с другой планеты.
— Будем рожать! — наконец скомандовал благодетель.
— Мне тридцать шесть лет, — сказала строго. И добавила, — почти. Поздно. Я старая.
Вадим сощурил глаз и принялся оценивающе шарить взглядом по шее, плечам, животу.
— Точно, старая. И как я раньше не заметил.
— Ну, ты нахал!
— Старая, но симпатичная и самая-самая лучшая. Короче, рожай и все.
— Ты серьезно?
— Более чем!
У Череды не было детей. Ларины слова были лучшим подарком за сегодняшний и без того щедрый на сюрпризы день.
Вадим сграбастал Лару, прижался тесно:
— Значит, я лежу, болтаю, а он в животе и уже живой?
— Ты с ума сошел. У меня дочка взрослая. Я…
— Лялька, Лялечка. Не говори ничего, — он стеснялся просить, даже признаться откровенно, не решился бы никогда, — я так хочу ребенка, — еле слышно прошептал.
— Хорошо, я рожу, — предположила, — а ты меня бросишь. И что мне делать?
— А если не брошу? За что ему тогда погибать?
Убедительные резоны имелись у каждого.
— Когда ты узнаешь точно?
— Как только, так сразу.
Лариса вздохнула. Что-то уже слишком много всего случилось.
— Между прочим, я от голода сейчас умру. Покормите, пожалуйста, женщину с ребенком чем Бог послал.
— Значит, рожаем?
— Посмотрим!
Следующее озарение настигло Лару спустя несколько часов.
— Ой! — сказала она и даже ладошкой закрыла лицо.
— Что еще?
— Мне идти надо. Мама волнуется. Поздно уже!
— Что? Ты, ты, вообще соображаешь… — пораженный Череда от возмущения потерял дар речи. Тут же нашел и сразу принялся командовать: — Никуда не пойдешь. И не думай! Тоже мне, домой надо. Звони! — встал с постели, голый, Лариса посмотрела, поняла: не отпустит. Взял с тумбочки телефон, ткнул в руки.
— Переночую у подружки, — сказала она смущенно и поспешно.
Мама удивилась:
— Зачем?
— Пока, мамуля, целую! — и положила трубку.
Врать пришлось еще долго, целую неделю, до тех пор, пока Вадим не решился поговорить откровенно с потенциальной (хотелось верить) тещей.
Глава 13. Дуэль
— Любовь Андреевна, я готов встретиться в любое удобное для вас время. Речь пойдет о Ларисе.
В 18.30 машина притормозила в указанном месте. Вадим вышел и огляделся. Будущую собеседницу он никогда прежде не видел, расспрашивать о внешности не рискнул, предположил, что узнает. И не ошибся.
— Любовь Андреевна?
— Вадим?
Лет шестьдесят, модный крой пальто, стильная стрижка, стремительные жесты; открытый взгляд, полный интереса и…угрозы. Что ж, противник достался серьезный.
— Очень приятно познакомиться: Вадим Петрович Череда.
— Я догадалась.
— Дело, собственно, в следующем. Я собираюсь завтра официально просить руки вашей дочери, но счел необходимым предварительно переговорить с вами.
Они сидели за столиком кафе, пили кофе, внимательно разглядывали друг друга.
«До чего ж противный взгляд у тетки. Рентген!»
«Неплохой парень, но себе на уме…»
«…ощущение такое, будто она уже все поняла, отказала и сидит из вежливости».
«Что Лара в нем нашла?»
— На предмет чего, собственно? Лариса — женщина взрослая, самостоятельная, дай Бог, осмотрительная. Я в ее дела не вмешиваюсь.
— И все же. Я прилично зарабатываю, имею машину, жилье. В нем, собственно, и планирую жить с Ларисой.
Слово сказано. Понимать его следовало так: «Вашу дочь я забираю».
— А Тата?
— Девочка может перебраться к нам.
— Значит, я останусь одна?
— Или с Татой. Я хочу, чтобы вы вместе с внучкой сделали выбор, и поставили Лару перед фактом. Самой ей сложно решить эту дилемму.
Любовь Андреевна кивнула. Вадим пытался избавить дочь от лишней боли — это хорошо.
— Вероятно, будет лучше, если Тата будет жить со мной.
— Так или иначе, я постараюсь стать ей и вам настоящим другом. Что касается материальных и организационных вопросов, то я всегда в вашем полном распоряжении.
— Обнадеживающее заявление.
— Любовь Андреевна, я люблю Ларису и хочу, чтобы она была счастлива. Надеюсь, это и в ваших интересах?
— Странный вопрос.
— Если мы заключим союз, то сможем дать Ларе вдвое больше. Если примемся делить, рвать на части, воевать друг с другом, пользы не будет никому. Я за мир.
— Боитесь проиграть?
— Боюсь! И не стыжусь признаться. Вы — сильнее, да и честной борьбы ожидать не приходится.
— Почему же?
— Вы — женщина, любящая мать и сражаться за дочку будете до последней капли крови. Моей, естественно. Девочка тоже не останется в стороне и постарается сделать все, лишь бы удержать маму рядом. Я против вас безоружен. Поэтому и предлагаю дружбу. Честное слово, я совсем не плох. Вы отдадите дочь в хорошие руки.
— Она — не кошка.
— Я заметил. Основное мое достоинство — отношение к Ларисе. Я очень дорожу ею.
— А она?
— Мне кажется, тоже.
— Кажется?
— Вот видите, — укоризненно протянул Вадим, — вы наносите запрещенный удар. Однако, я отвечу, уверен.
— Вы были женаты прежде?
— Да.
— Что ж так? — в голосе сплошное соболезнование, — поделитесь.
— Развелся.
— Почему?
Череда поморщился. Говорить о бывшей жене в его планы не входило.
— Любовь Андреевна, тема мне неприятна.
— Что вы конкретно от меня хотите? — Любовь Андреевна поневоле начинала сдаваться. Мужчина импонировал своей настойчивостью.
— Немного. Лояльности, терпимости, сотрудничества.
— Конкретно.
— Поговорите с девочкой. Объясните ситуацию. И, пожалуйста, оградите Ларису от проявления бурных чувств.
— А?! — Любовь Андреевна даже поперхнулась от возмущения.
— Я неловко высказался. Ну, не устраивайте сцен ревности, душераздирающих прощаний, не разоблачайте мои гнусные замыслы, не умирайте ежеминутно. И постарайтесь, утешить, а, главное, утихомирить Тату.
— Вы соображаете, черт возьми, что говорите?
— Более чем, — ироничная сдержанность лопнула, как мыльный пузырь. Череда побелел от досады, глаза стали злыми, колючими. — Подумайте, как поведет себя семнадцатилетняя девица, узнав, что мама выходит замуж и оставляет ее. Сначала возненавидит меня. Затем силу этой ненависти обрушит на Ларису. Начнутся слезы, страдания. Вы тоже скажете свое слово. Да не одно. В итоге, Лара не вынесет дочкиных истерик и вашего горя и уйдет от меня. Что ж ей, бедной, мать убивать и ребенка сиротить?! А девочка успокоится, начнет бегать на свидания, мечтать о любви, взрослеть, отдаляться. Матери она разрешит варить обед, стирать бельишко и стареть потихоньку. В компании с вами.
