В Персидском походе
От горы Арарат на сотни верст по реке Араксу и до города Ленкорани, вдоль значительной части российской границы с Персией были земли воинственных кочевников — шахсевен, не признававших над собой никакой власти вообще. Это были сорок пять племен, родственных между собой, но независимых друг от друга. От степени воинственности племени и от характера его главы часто зависела безопасность границы. Их ханы и беки были смелы и решительны, не боялись центрального персидского правительства, считали себя независимыми и доставляли много беспокойства местным властям.
Спокойствие на границе постоянно нарушалось: очень сильные партии шахсевен стремились пройти через границу для провоза контрабанды или грабежа русских приграничных селений. Это вызывало столкновения с нашей Пограничной стражей. Конные группы кочевников производили нападения на самые посты, поэтому все они были построены как небольшие укрепления, обычно — в форме квадрата, с одними воротами, над которыми возвышалась сторожевая вышка. Кавказским военным командованием в помощь малочисленной Пограничной страже ежегодно посылались на все участки персидской границы казачьи сотни и команды разведчиков.
В 1909 году, по просьбе персидского шаха и военному договору, русские войска вошли в Персию. 4 июня 1909 года 1-й Лабинский полк благополучно подошел к городу Казвину — с развернутым знаменем, хором трубачей, офицеры в блестящих серебром черных парадных черкесках, красных бешметах под галунами, в эполетах и при дорогом кавказском оружии. В передовой 3-й сотне есаула Абашкина молодым хорунжим состоял Николай Бабиев.
Персы встретили Лабинцев с почетом. Их всадники были выстроены в две шеренги, одеты в черкески, с папахами на голове, большими кинжалами у пояса и с русскими трехлинейными винтовками за спиной. После обмена приветствиями хан — начальник отряда предложил посмотреть их стрельбу с коня на карьере. Персидские воины были отведены далеко влево, напротив русских, шагах в двухстах пятидесяти, была брошена папаха, и по очереди, на полном карьере всадники стали проходить мимо. При приближении к папахе наездник выхватывал из-за спины одной правой рукой винтовку и переносил ее через голову, не задев своей шапки. Прикладываясь одной рукой, всадник производил выстрел в тот момент, когда равнялся с папахой на карьере. Особым шиком было не касаться винтовки до последней возможности и только тогда с поразительной скоростью перенести ее через голову, приложиться и выстрелить. Шапку каждый раз приносили, показывали и часто меняли. Почти все попадали.
По окончании стрельбы господам офицерам был накрыт стол в доме хана, выставлено угощение сотням. Перемен блюд было бесконечное количество, главной составной частью их был рис, баранина и куры в различных комбинациях, сладости и фрукты. Водку и коньяк персы пили, а вот вино и шампанское — нет.
После обильного застолья наше командование решило ответить персам на их любезность. Началась джигитовка. Что-то феерическое было в вихрем несущихся казаках, их сколоченности и бешеном аллюре лошадей в работе. Когда казак знал свою лошадь, ее силы, ее характер, знал, что можно от нее требовать, а лошадь понимала, чего от нее хочет всадник, — только тогда и могла получиться настоящая джигитовка.
Джигитовка не только любопытное зрелище, она имеет и огромное боевое значение. Командир полка отдает приказание Бабиеву. Тот с сотней, наметом отделившись от полка, быстро исчезает с глаз. Полк спешен, дана команда «вольно», персидские офицеры мирно беседуют с русскими через переводчиков. Вдруг на горизонте появляется длинная линия отдельных всадников, которая медленно, со стрельбою с коня холостыми патронами, надвигается и из прямой линии делается кривой и даже ломаной, Персам объясняют, что ушедшая сотня маневрирует традиционным казачьим построением — лавой. Не успели те взять в толк, какое же, собственно, тут построение, если строя никакого нет, как левый фланг боевой линии пошел сильным карьером на полк и персов. Подскакав на расстояние до трехсот шагов, два взвода казаков, по знаку Бабиева, положили лошадей на землю и, находясь за ними, открыли беглый огонь. Отстрелявшись, эти два взвода так же быстро исчезли, как и появились. Восторгу и овациям персов не было конца.
Служба в постоянной тревоге, сопровождающаяся почти ежедневной опасностью, началась для Лабинцев. Впереди сотен, далеко .в степях, действовали разведочные дозоры, выставлявшие на ночь секреты, Летом 1910 года большая группа шахсевен переправляла через границу крупную партию ковров. Обнаруженные Лабинцами, контрабандисты спешились и попытались окружить и уничтожить секрет. Услышав стрельбу, в сотне есаула Абашкина подняли тревогу, и спустя несколько минут в полной темноте грозовой ночи, под дождем вылетел наметом отряд под командованием хорунжего Бабиева. Жизни казаков секрета были спасены, шахсевены отогнаны, контрабанда захвачена. У Лабинцев потерь не было, шахсевены своих раненых увезли с собой.
Спустя год, являясь старшим штаб-офицером Лабинцев, Г.Ф. Бабиев подписал аттестацию668 есаулу П.С. Абашкину, непосредственному начальнику своего сына в Персидском походе:
«Службу знает и любит ее, казака любит и отечески заботится о нем, в служебных требованиях строг, беспристрастен и справедлив. Отличный наездник, коня знает и любит скаковой спорт.
Физически здоров и трудности походной жизни может перенести легко. Умственно развит очень хорошо, за текущей литературой следит и военным делом интересуется. В поле не потеряется и с успехом выполнит возложенную на него задачу... Может руководить занятиями с офицерами. Прекрасный семьянин, большой хлебосол, товарищами любим. Ровного, спокойного характера, весел и остроумен. Как
лучшему сотенному командиру, ему поручено было руководить занятиями двух сотен молодых казаков вне полка, и он с большой любовью и знанием дела выполнял эту задачу. К занятию должности помощника командира полка вполне подготовлен и достоин производства в штаб-офицеры по избранию. Выдающийся». Заключение аттестационного совещания «достоин выдвижения на должность помощника командира полка вне очереди» подписали генералы Фидаров, Флейшер669 и Мышлаепский670.
Отметим, что еще в чине сотника П. Абашкин брал полковые призы на состязательной офицерской стрельбе и на призовой скачке офицеров671 .
Как видно из аттестации, написана она как документ о службе офицера мирного времени. Между тем теперь известно, что 1-й Ла-бинский полк находился в то время в Персии фактически в боевых условиях, а офицеры и казаки полка, в их числе и сын Бабиева — Николай, подвергались в боях и стычках с шахсевенами смертельной опасности. События эти протекали без шума в России, незаметно для посторонних, и мало кто даже из современников знал о них.
Из рапорта начальника Ардебильского отряда: «Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше доношу, что 20 января с. г. легкий отряд в составе 80 человек конницы и роты пехоты... высланный на разведку и для производства необходимой съемки, имел дело на реке Куру-Чай с партией шахсевен силою более 300 человек, обстрелявших офицера с разъездом... Бой длился с 5 до 8 часов вечера, когда наступившая темнота, сильно пересеченная местность и трудность поддержания связи прекратили бой. Отряд вернулся в Ардебиль. Потери: с нашей стороны — ранены 2 казака 1-го Лабинского генерала Засса полка и один рядовой 16-го гренадерского Мингрельского полка, под Хорунжим
1-го Лабинского полка Бабиевым убита лошадь. У шахсевен убитых и раненых более 30 человек. Генерал-майор Фидаров».
На подлинном написано: «Его Величество изволил читать 8 февраля 1912 г. Генерал-от-Кавалерии Сухомлинов»611.
У казаков в Персии вырабатывалась быстрота действий, соображения, умение хорошо разбираться на местности и в противнике. Среди офицеров появились смелые, привыкшие к самостоятельным действиям и решениям начальники. Все это им пригодилось в Великой войне на Кавказском фронте, где курды воевали на стороне Турции.
