Что касалось акций телефонных компаний, то они оставались в цене — люди все еще звонили друг другу, особенно, если абонент находился на большом расстоянии. Привычка предупреждать звонком о своем приезде давала себя знать. Сообщая свои координаты, люди первым делом, как правило, называли номер телефона, а уж потом — код транслятора.

Как бы то ни было, авиакомпании продолжали существовать, но выплачивали слишком низкие дивиденды. Берри Джером Джансен рос в обстановке экономического бума. Его отец, при всей своей ненависти к трансляторам перемещений, все же пользовался ими по мере надобности.

Джерибери воспринимал эту странную неприязнь как свойство натуры своего отца, но не разделял ее. Он просто не обращал на трансляторы ни малейшего внимания, считая их всего-навсего удобным приспособлением, необходимым в работе сенсатора; короче, он их не замечал.

До того дня, когда они круто изменили его жизнь.

К утру накапливалось множество телефонных сообщений, которые он прослушивал обычно во время завтрака.

С полдюжины агентств новостей заявляли о своем желании приобрести эксклюзивное право на материал Джерибери о мятеже. Звонил Бейли из ЦИА и сообщал, что цену повысили до четырех тысяч. Остальные о деньгах умалчивали; среди них был и представитель «Плейбоя».

Это заставило его задуматься. В «Плейбое» хорошо платили, они к тому же были большими любителями прошедших незамеченными событий.

Трое позвонили, чтобы заявить о своем желании прикончить его. Двое из них не пожелали появляться на экране телефона, третьей оказалась седеющая полная дама, состоявшая сплошь из жира, ненависти и несбывшихся надежд, которая, замахнувшись кухонным ножом, без обиняков доложила о своих намерениях. Джерибери вздрогнул и отключил ее. Его не на шутку заинтересовало, сможет ли кто-нибудь из них заполучить номер кода его транслятора.

В почтовом ящике лежал чек — выходное пособие и премия от ЦИА. Вот это другое дело.

Он складывал тарелки в посудомоечную машину, когда снова зазвонил телефон. Джерибери засомневался, но решил снять трубку…

Звонила Джанис Вулф, обладательница хорошенького личика, больших карих глаз и целой копны длинных вьющихся каштановых волос. Да, это тебе не убийца-инкогнито! Улыбка сошла с ее губ, как только она увидела его.

— Ты кажешься каким-то угрюмым. Попробуй приободриться!

— Я готов! — с жаром сказал Джерибери. — Заходи ко мне. Квартира шесть, код транслятора…

— Я же живу рядом. Ты что, забыл?

Он засмеялся.

— Да, забыл. К людям привыкаешь независимо от того, где они живут. Джордж Бейли, скажем, живет в Неваде; он добирается на службу с двумя пересадками, при помощи трансляторов перемещений, установленных в международных аэропортах Лос-Анджелеса.

Такие дальнобойные трансляторы установили на авиалиниях — это произошло уже после того, как его отец, чтобы прокормить семью, постепенно продал большинство своих акций. Они приносили доход в течение двух лет. И если подумать…

Раздался звонок в дверь.

За чашечкой кофе он рассказал Джанис о мятеже. Она слушала с сочувствием, задавая попутно вопросы и вызывая его на откровенность. Сначала Джерибери хотел позабавить ее и старался рассказывать обо всем с юмором, но в конце концов понял, что, во-первых, она вряд ли когда-нибудь останавливалась поглазеть на уличную перепалку и, во-вторых, ей уже известны все детали случившегося.

Знала она и о том, что его уволили.

— Поэтому я и позвонила. Они сообщили это в утреннем выпуске новостей, — сказала она.

— Очень важная новость!

— Чем ты теперь собираешься заняться?

— Напиться как свинья. Если не будет иного варианта, то в гордом одиночестве. Не согласишься ли ты провести со мной этот никчемный уик-энд?

Она задумалась.

— Ты зол на весь белый свет.

— Да, наверное. Я стал невыносимым человеком. Слушай, Джанис. Ты случайно не знаешь, каков принцип действия дальнобойных трансляторов?

— Нет. А что?

— Без них мятеж на улице Молл не вспыхнул бы. Этот чертов Уош Эванс мог хотя бы упомянуть об этом факте… хотя мне самому это только что пришло в голову. Надо же, в истории еще никогда не было такого молниеносно разгоревшегося мятежа.

— Я принимаю твое предложение, — решилась Джанис.

— Что? А, отлично.

— Но согласись, что нельзя начать пить прямо с раннего утра!

— Приходится признать. Ты сегодня свободна?

— Я свободна все лето — преподаю в школе.

— Ясно. Так чем же мы займемся? Как насчет зоопарка Сан Диего? — высказал он первую пришедшую на ум идею.

— Звучит забавно.

Ни один из них не двинулся с места. Малюсенькая кухня Джерибери выглядела очень уютно. К тому же они выпили еще не весь кофе.

— Только не думай обо мне плохо. Я просто хочу забыться, начать все сначала.

— Продолжай.

— Я сказал, что хотел.

— Я тоже, — тихо ответила она. — Ты хочешь избавиться от своего прошлого? Ладно, давай. Потом можешь попробовать вновь обрести корни.

— А кого ты учишь?

Она рассмеялась.

— Пятиклашек.

Они замолчали.

— Знаешь, что такое штамповочная линия? Уош Эванс хочет взять у меня интервью! После всего, что он наговорил обо мне!

— Неплохая идея, — удивленно отозвалась она. — Он дает тебе шанс изложить свою точку зрения. Ты ведь на самом деле не являешься зачинщиком мятежа, правда?

— Нет!.. нет! Джанис, этот просто чертовски славный парень хочет сделать из меня отбивную котлету. К тому времени, как я появлюсь на экране, во всем мире будут судачить о Человеке-Ставшем-Инициатором-Мятежа-На-Улице-Молл, потому что он…

— Он просто-напросто комментатор.

Джерибери расхохотался.

— Прикидывается простаком, — заявил он. — Знает, что на него устремлены миллионы глаз. Ты когда-нибудь видела его смущенным? А слышала, чтобы у него не хватало слов? Мой отец говорил так о своем творчестве, но так можно сказать и об Уоше Эвансе: самое сложное, чтобы это выглядело совсем просто, настолько просто, что любой олух будет уверен — и ему это под силу. Черт возьми, я знаю, что послужило причиной мятежа на Молл. Да, выпуск новостей — в этом Эванс прав. Но сделали свое дело и дальнобойные трансляторы перемещений. Стоит только взять их под контроль, и мы будем навсегда застрахованы от подобного рода событий. Но что я расскажу обо всем этом Уошу Эвансу? Я ведь совершенно не разбираюсь в технике!

— Так уж и не разбираешься!

Джерибери Джансен уставился в свою чашку с кофе. Через некоторое время он сказал:

— Я знаю, где можно все выяснить и найти тех, кто даст исчерпывающую информацию по интересующему меня вопросу. Такие действия называются «работа локтями». Нам постоянно твердили об этом на лекциях по журналистике, и я овладел этой тактикой.

Он взглянул на нее, и они встретились глазами. Затем он перегнулся через стол, чтобы добраться до телефона.

— Алло? Привет, Джансен. Передумали?

— Да, но…

— Отлично, замечательно! Я сведу вас с…

— Да, но…

— Ладно, продолжайте.

— Мне потребуется некоторое время для получения кое-каких сведений.

— Ну уж нет, черта с два, Джансен, вы же знаете, что времени у нас в обрез! Устаревшие новости перестают быть новостями. А что вы там задумали?

— Меня интересуют трансляторы перемещений.

— Господи, зачем? Ладно, не обращайте внимания, дело ваше. Какую отсрочку вы просите?

— А сколько дадите?

— Чертовски мало.

— Бейли, сегодня утром ЦИА подняло цену на мой репортаж до четырех тысяч. Чем это вызвано?

— Вы что, ничего не видели? Об этом же трубят на каждом углу. Мятежники прорвали оцепление полиции. Теперь у них в руках уже значительная часть Венеции, а их количество увеличилось вдвое — полиция не заблокировала ближайшие трансляторы, точнее, опоздала с этим на двадцать минут. Целых двадцать минут! — Казалось, что Бейли заскрежетал зубами. — Мы приостановили репортаж, пока оцепление не было прервано. Мы-то свою работу приостановили, а вот Эй-Би-Си пустила информацию в прямой эфир по всем каналам. Вот откуда о последних событиях узнали вновь прибывшие бунтовщики.