– А чего думать-то? Пусть за нас командир думает, – ответил Сергей. – Наше дело маленькое: войти, найти Петрова и свалить на базу.

Он вспомнил о Миле, и его сердце наполнилось ревностью. Неужели полковник ничего не знает? Вряд ли. В Городке-Один секретов нет. Раз знает бригада, значит, знает и он. Убью, гада! – подумал Сергей, при первой возможности, и крепче сжал рукоятку АПС.

– Ну да, – как-то легкомысленно согласился Мамиконов и поморщился, – с таким скафандром придётся всю жизнь сидеть под землёй… – И тут же отвлекся: – слушай… как в Нью-Йорке… ей богу…

– А ты что, был в Нью-Йорке?

Сергей дальше Крыма никуда не ездил. Не успел. Загремел на Марс. Он посмотрел направо, ему показалось, что в развалинах прячется какая-то тень – огромная, необъятная, очертания её трудно было определить.

– Да приходилось по делам фирмы. Я, понимаешь ли, брокером по фрахтованию судов служил. Да погорел капитально. Пришлось бежать в армию, да ещё в первый марсианский стройбат. За мной ФБР охотилось, и охотится, наверное, до сих пор. Если бы я не унёс ноги с Земли, то теперь парился бы на американских нарах. Не знаю, что лучше? – Мамиконов запыхтел, как тюлень.

– Чего, так серьёзно? – спросил Сергей, следя, не преследует ли их громадная тень.

– Ну-у-у… – подтвердил Большой, перешагивая через яму и ничего не замечая. – Ещё как. Не скажу, что я ангел, что уж совсем не виновен, но повесить на меня всех собак, всё, что можно и не можно – это, поверь, чересчур! Даром что молодой. Так что мне на Марсе лучше во всех отношениях. Ну… чего видишь?

Снизу город выглядел, словно они находились в подвале. Нет, не так, думал Сергей, словно на глубине метров тридцати в Чёрном море – сумерки, а от дна свет исходит. Так и в городе, непонятный желтоватый туман, похожий на отблески искусственного солнца, рассеивался, отражаясь от земли, делал видимым то, что не должно быть видимым, искажал очертания улиц и переулков, которые разбегались во все стороны, как паутина. Напротив, через улицу стояло стеклянное здание, похожее на стадион или Колизей.

– Ничего не вижу, – ответил Сергей, помедлив. Он так и не понял, крадётся ли кто-то за ними или нет? Но внезапно почувствовал город, понял его суть: он лежал и спал, ожидая пробуждения. Вот это здорово, думал Сергей, словно я должен прийти и разбудить его. Тогда всё переменится в лучшую сторону, даже в моей судьбе. Но для этого надо было что-то сделать. Казалось, ещё шаг, и Сергей увидит, поймёт и разберется в горестях и надеждах, всех тех, кто жил, живёт здесь и пришёл сюда! Но Мамиконов всё испортил:

– Ну что ты видишь, что?

– Кучи мусора, и воздух какой-то… Ты перед окнами-то не мелькай, не мелькай. А то ты очень большой. В такого трудно промахнуться.

– Да-а-а… – вздохнул Мамиконов, прибавляя шаг. – Здесь ты прав, в этом моя беда – слишком заметен в прямом и переносном смысле. Не буду мелькать. Воздух, действительно, дрянь, как в шахтерском крае. Может, привыкнем? – Он оглянулся, но никого не заметил. – Как там наш полковник?

В этот момент Бастрыкин напомнил о себе:

– Где вы, Мамиконов, доложитесь!

Голос его был сердитым, в нём звучали грозные нотки большого командира.

– Да забрели с Бабурой в город, идём по следам Петрова, – ответил Мамиконов, вертя головой, что было верхом тревоги.

Полковник переваривая услышанное. Наверное, его возмутило слово «забрели». Должно быть, он предпочитал, чтобы мы маршировали, с неприязнью подумал Сергей, и держали равнение на три его звездочки.

– Что за город? – удивился полковник безмерно.

– Похож на Нью-Йорк, но древний. Одни руины. Солнце какое-то тусклое. Неба не видно.

– Какое же в подземелье небо?! – то ли удивился, то ли согласился полковник. – Вот что, вы мне зубы не заговаривайте! – опомнился он, – срочно найдите Петрова! Это приказ!

– Товарищ полковник, когда мы вас обманывали? – обиделся Мамиконов.

– Постоянно, – среагировал Бастрыкин. – Не знаю, что за город вы там с Бабурой отыскали! Вы пьяные или трезвые?!

– Обижаете, товарищ полковник, – разговаривал с ним, как с маленьким, Мамиконов. – Мы родине никогда не изменяли!

– А ещё издеваетесь! – резюмировал Бастрыкин. – В общем, так, не отыщите Петрова, пойдёте под трибунал.

– Есть, под трибунал… – покорно согласился Мамиконов и выключил «длинную» связь. – Ну его на хер, этого дурака!

Они разбрелись, кружа по перекрестку там, где одна из улочек была наклонной, а цоколи зданий с огромными продолговатыми окнами – в общем, в самом неудачном месте, потому что их было видно со всех сторон, а их скафандры, бежевого цвета, приспособленные для пустыни, не располагали к маскировке в городе. Следы крови истончились в паутине рыжих тропинок. Пришлось искать между куч мусора, которые поднимались выше уровня второго этажа. Дома были такие старые, что в них не осталось ни одного стекла, а стены казались естественной частью ландшафта.

– Нашёл! – радостно закричал Мамиконов.

Следы уводили на проспект, который походил на ущелье, в глубине которого виднелась площадь с приземистым зданием и монументами вокруг. Через бинокль скафандра последние оказались странными памятниками людям с копытами верхом на странных животных, напоминающих богомолов, с маленькими треугольными головами и длинными мускулистыми конечностями.

– Не нравится мне всё это, – доверительно пожаловался Мамиконов, перешагивая своими большими ногами через вывернутые решётки сточной системы. – Ох, как не нравится. Где этого Петрова искать? – он понюхал железистый воздух. – Чем-то знакомым пахнет. Как ты думаешь, сколько этому городу лет? А?

Сергей потрогал стену, вдоль которой они шагали. Стены выглядели не хуже, чем в древней столице Перу – Куско, только ржавыми и кое-где шершавыми от блестящих кристаллов серебристого гематита. Белесые тропинка под ногами оказались утоптанными многочисленными ногами. На кучах мусора росли чахлые грибы на кривых ножках и какая-то светлая поросль, похожая на ушастый мох, но побольше, как листья салата. Сергей протянул руку, но лист вдруг сморщился, почернел и осыпался прахом.

– Чёрт его знает, – признался он, отдёргивая руку, – я в этом не разбираюсь. Может сто, а может сорок тысяч лет. Когда там у нас кроманьонцы появились?

– Ты думаешь, что они переселились на Землю?

– Я ничего не думаю, я рассуждаю об ортогенезе.

– О чём? – удивился Мамиконов.

– Об ортогенезе. Ну, знаешь, когда в живой природе одно вытекает из другого, в противовес естественному отбору. Ерунда всякая…

– А-а-а… – сказал Мамиконов. – Ну да, да, конечно, я слышал… Я, между прочим, три курса универа закончил.

– Бывает… – позавидовал Сергей.

В этот момент над городом пронёсся шорох. Сказать, что всё вокруг насторожилось, и мёртвый город – тоже, значило ничего не сказать. Сергей кожей почувствовал опасность. Шорох был такой непомерно огромной силы, что мог происходить только из одного источника. И этот источник был в городе, только дальше, в глубине.

– Что это?! – нервно завертел головой Мамиконов.

Со слухом у него было плоховато, зато его большое, сильное тело хорошо реагировало на низкие частоты.

– «Зубанка»… – догадался Сергей.

– Какая ещё, к чёрту, «зубанка»?

– Так порой кричит Марс… – произнёс Сергей и почувствовал, что теряет связь с реальностью.

Он уже летел, парил. Через позвоночник в ноги пробежала горячая волна и ушла в землю, забирая силы, она же отталкивала прочь, раздваивала сознание, лишала воли. Удар пришёлся по внутренностям. Хотелось упасть и свернуться в комок, чтобы защитить живот.

– Я её не слышу… – загробным голосом сказал Мамиконов, – я её чую…

Больше Сергей его не видел. Он парил одновременно везде, в том числе и над крышами небоскреба, он увидел то, что происходило совсем в другом месте: за длинным-длинным столом сидели Петров и Марфин и пили обычную брагу, которую учуял Мамиконов. А ещё Сергей увидел то, чего не мог понять, то, чего не видел ни разу в жизни: монстров в виде змей и каких-то странных людей, изрыгающих пламя.