В сформировавшейся политической системе сложившаяся ситуация нашла свое выражение в противоречии между новой модернизированной экономикой, требующей для своего эффективного развития профессионально подготовленного «технократического'» управления, и старьш *партийным» руководством, преимущественно идеологическим. Это неизбежно вело к изменению системы и структуры политической власти, в частности — на персональном уровне. Модернизация повысила социально-политический авторитет лиц, ею руководивших, и выдвинула «новую, технократическую элиту», претендовавшую на руководящую роль в управлении страной, вместо «старой», партийной.

Хроническое кризисное состояние страны, социально-экономических и политических в ней отношений в условиях многоплановой модернизации обострилось в условиях «военной тревоги» 1936 г. Провал внешнеполитического курса на создание системы «коллективной безопасности», на скрытое возрождение антигерманской «Антанты» ввиду ожидаемой войны с Японией вынудил советское политическое руководство прибегнуть к последнему средству воздействия на Запад и на Германию —■ попытаться использовать авторитет, влияние и личные связи в европейской военной и политической элитах М.Тухачевского и И.Уборевича. Увы, безуспешно. Это было косвенным признаком бессилия советской политической элиты перед лицом надвигавшейся катастрофической для страны угрозы войны «на два фронта» и фактической уступкой главной роли в предотвращении этой угрозы лидерам военной элиты. Провал миссии Тухачевского и Уборевича в Европу зимой 1936 г. послужил предно-сылкой резкого обострения глухой, но смертельной политической борьбы. Это был признак неспособности сложившейся в 30-е гг. политической системы справиться с возникшими перед страной проблемами. В то же время это был признак и неудачи прежде всего в профессиональной подготовке армии, которую потерпела военная элита, сложившаяся в 1931 —1935 гг., возглавляемая К.Ворошиловым, военно-политический курс которой определялся, однако, в значительной мере Я.Гамарником и И.Якиром. «Военная тревога», обострившая оборонные проблемы (количества боевой техники, качества оборонной продукции, профессиональной подготовки личного состава), требовала изменения системы, структуры и персонального состава высшего руководства армией, усиления его роли в оборонной политике. Высшее политическое руководство, в частности К.Ворошилов, стремилось возложить ответственность за неудовлетворительную подготовку армии к надвигавшейся войне на Гамарника, Якира, Уборевича и др. «генералов»: они, в свою очередь, винили во всех бедах наркома Ворошилова и его окружение. Всем своим поведением военная элита, сложившаяся в 1931 г. и укрепившаяся к 1936 г., обнаруживала неповиновение, оказывала давление как на внутриполитические процессы, так, в особенности, на внешнеполитические, настаивая, по существу, на изменении политического курса. Так или иначе она пыталась заставить Сталина и его властное окружение пойти на кардинальное изменение системы и структуры высшего руководства страной: передать один из ключевых постов — наркома обороны — своему представителю, военному профессионалу (что он был вынужден сделать в 1940 г., заменив К.Ворошилова на С.Тимошенко).

Сложившаяся обстановка провоцировала поиск альтернативных Сталину лидеров, гальванизируя интерес политической и военной элит к бывшим «вождям», все внимательнее присматриваясь в условиях надвигающейся войны к «вождю» военному, «угадывая» такового прежде всего в Тухачевском. Возникновение «генеральских группировок», в которых неофициально, скрытно от политического и военного руководства СССР обсуждались проекты нового этапа модернизации оборонной системы, обусловливая его настоятельной необходимостью смены высшего военного руководства и фактического включения «генералов» в высшее властное звено, вполне, особенно в ментально-политическом контексте тех лет, можно квалифицировать как «военный заговор». Наметившуюся же в этом процессе тенденцию к объединению разрозненных оппозиционных «генеральских группировок» в единую — под «знаком Тухачевского» (независимо от его собственных настроений и поведения) в мировоззренческих измерениях и привычках той эпохи и политических традициях тех лет Сталин и его окружение не без определенных оснований квалифицировали как «заговор Тухачевского».

Наличие «бывших» политических и военных «вождей» в СССР (Л.Троцкого за его пределами), сохранявших в общественном мнении репутацию потенциальных лидеров альтернативной политической элиты, представляло для правящего слоя опасность превращения их в реальных претендентов на политическое руководство вместо Сталина и «сталинцев». Поэтому превентивные репрессии обрушились на армию и флот в 1936—1938 гг. Они потрясли Вооруженные силы, страну, международное общественное’мнение, усилив недоверие к СССР и его политическому руководству, хотя, несомненно, стабилизировали и укрепили его положение. Однако уничтожение военной элиты, сложившейся в 1931 — 1935 гг., не решило главной проблемы Красной Армии, не устранило самый существенный ее недостаток — неудовлетворительную профессиональную подготовку, но лишь усугубило его. Репрессии нанесли сокрушительный удар по обороноспособности СССР. Армия потеряла высших офицеров с фронтовым опытом командования высшими войсковыми объединениями. На некоторое время были парализованы развитие военно-теоретической мысли, творческий подход к вопросам вооружения, боевой, профессиональной подготовки. Катастрофические для страны и армии последствия репрессий выразились в беспрецедентной их массовости, непредсказуемости и деморализующем воздействии. Советский офицерский корпус утратил инициативность и дисциплинарную требовательность к подчиненным. Это предопределяло неудовлетворительное состояние боевой и профессиональной подготовки армии — главный и самый опасный ее недостаток, с которым она вступила в войну. Это была одна из коренных причин ее поражений в 1941 г.

источники

Архивные материалы

1. ГАРФ, ф. 5853, on. 1, д. 1 — 24 (11 300 листов).

2. ГАРФ, ф. 8418, оп. 25, д. 14.

3. РГВА, ф. 4, on. 1, д. 15а, 60, 195-сс, 1070, 1107.

4. РГВА, ф. 4, оп. 796сс, д. 71.

5. РГВА, ф. 4, оп. 2, д. 762.

6. РГВА, ф. 7, on. 1 д. 170 (20 листов).

7. РГВА, ф. 104 (Управления армиями Западного фронта), оп. 3, д. 19,

21, 26, 29, 168, 174, 195. .

8. РГВА, ф. 104, оп. 5, д. 1192, 1194.

9. РГВА, ф. 37605, оп. 2, д. 1, 2. '

10. РГВА, Маршал М.Н.Тухачевский. (Комплект документов из фондов РГВА, копии.) М., РГВА, 1994.

11. РГВА, ф. 33 987, оп. 3, д. 72, 87, 151, 295, 400, 505, 1028, 1049, 1080, 1295.

12. РГВА, ф. 33 988, оп. 2, д. 687.

13. РГВИА, ф. 291, on. 1, д. 40—47.

20. ГАОО, ф. 68, on. 1, д. 25, 55, 56, 57, 62, 63, 64.

21. ГАОО, ф. 580, оп. 3, д. 14.

22. ГАОО, ф. 672, оп. 3, д. 14.

23. РГВИА, Послужные списки.

24. РГВА, Послужные списки.

Опубликованные архивные документы

25. Дьяков Ю.Л., Бушуева Т.С. Фашистский меч ковался в СССР: Красная Армия и рейхсвер. Тайное сотрудничество. 1922—1933. Неизвестные документы. (Сборник документов.) М., 1992.

26. Справка о проверке обвинений, предъявленных в 1937 году судебными и партийными органами тг. Тухачевскому, Якиру, Уборевичу и другим военным деятелям в измене Родине, терроре и военном заговоре. — Военные архивы России. М., 1993, выпуск № 1; Военно-исторический архив. М., 1997, выпуски № 1, 2, 3; 1998, выпуск № 4.

27. Рейхсвер и Красная Армия. Документы из военных архивов Германии и России. 1925—1929. И.А.Ильин и П Н.Врангель: 1923—1928 гг. Переписка. — Русское прошлое. СПб., 1996, № 6.

28. Список лиц с высшим общим военным образованием, состоящих на службе в РККА (к 1 марта 1923 г.). М., 1923.

29. 1937. Показания маршала Тухачевского. — Военно-исторический журнал, 1991, № 8, 9.

30. Показания Тухачевского М.Н. от 1 июня 1937 юда. — В кн.: Кровавый маршал. Михаил Тухачевский. 1893—1937. СПб., 1997.