Но в кубанском небе становилось все жарче. Установилась ясная погода, и в небе, по воспоминаниям многочисленных очевидцев, шла «настоящая рубка». Такой концентрации сил в воздухе не было во всей Второй мировой войне. Тысяча на тысячу самолетов сошлись на участке фронта в 15 километров!

«В небе над Кубанью становилось тесно, — вспоминал Герой Советского Союза Иван Бабак. — Летишь, бывало, а перед глазами открывается грандиозная панорама. Со стороны вся эта картина воспринималась как единая воздушная баталия. Сотни скрещивающихся смертельных кинжальных трасс. Казалось невероятным, как могут еще ориентироваться здесь летчики».

В марте боевые потери полка составили три самолета И-16 и один И-153, погибли три летчика. 17 марта при выполнении задания по разведке в районе

станиц Петровская и Черноерковская пятерке И-16, ведомой штурманом полка капитаном Александром Беркутовым, пришлось принять бой с 14 «Мессер-шмиттами»! Яростный бой длился 25 минут. Наши летчики сбили четыре Me-109, два из них — Беркутов. Погибли командир первой эскадрильи Михаил Саяпин и один из новичков — лейтенант Николай Потеряев.

Очевидец рассказывал об одном из таких кубанских боев, в котором самолеты «носились как разъяренные осы, которым разрушили их гнездо. Страшный гул, молниеносное сближение в лобовой атаке, какой-то душераздирающий вой и свист моторов, стрельба из пушек и пулеметов, стремительность набора и потери высоты!.. Короткий, но жестокий бой, который пронесся как смерч».

Константин Сухов вспоминал:

«Весь полк очень переживал гибель Михаила Сая-пина. Был он веселым, задорным, хорошо пел, плясал. В общем — душа-человек. И хороший командир, отважный боец.

Они дружили давно — Николай Хоцкий и Михаил Саяпин. И вот не стало друга. Впервые вижу, как взрослый, мужественный, не знающий страха в бою летчик рыдает от боли, ударившей в самое сердце. Он лежит на самолетных чехлах в пустом капонире, где стоял истребитель комэска. И, не стесняясь слез, плачет навзрыд».

По всем полям горели факелы сбитых немецких и советских самолетов... Участник Кубанских сражений Герой Советского Союза И.В. Федоров писал, что за девять дней их 365-я истребительная дивизия, прибывшая с Дальнего Востока, потеряла один полк из трех! 46 летчиков дивизии погибли, 17 лечили раны в госпиталях, остальные, получив заслуженные ордена, в начале июня были выведены на отдых в Липецк

из

«после такого кошмара, каким представлялось нам теперь все происходившее на Кубани».

Лучший немецкий пилот Ю-87 Ханс Ульрих Рудель, летавший на Тамань с аэродромов Керчь и Багерово, в своих воспоминаниях полон неостывшей ненависти и показного пренебрежения к «Иванам», бодрится, но и у него прорывается: «Именно здесь многие мои товарищи совершили свой последний вылет... Погода не мешала полетам. Небо почти неизменно оставалось ярко-голубым, нещадно палило летнее солнце. Начинает казаться, что мир полон красоты и покоя и не существует никакой Крымской, никаких плацдармов, никаких бомб и ужасов».

В апреле состояние дел в 84«А» полку становится особенно тяжелым. Погибли все три командира эскадрилий. Бои И-16 и И-153 с новейшими «Мес-сершмиттами» становятся все менее результативными. За месяц сбито всего четыре самолета противника: три Me-109 и один Ю-87. Один за другим гибнут в воздушных боях командир третьей эскадрильи Иван Федоров, пилоты лейтенант Анатолий Свис-лов, старшина Владимир Черногаев, сержанты Николай Антонов, Константин Пригонов. Сбит огнем зенитных орудий сержант Василий Зюзин. Не вернулся с боевого задания старшина Иван Полотнян-щиков.

Ветеран полка В.Р. Занин вспоминает: «Приходили к нам на Кубани молодые летчики, прямо с учебной скамьи. Обмундированы неважно, нередко в солдатских обмотках. Настроение — о, да мы сейчас им дадим! Полетел — и все, не вернулся. Помните фильм «В бой идут одни старики»? Командир эскадрильи говорит молодым — вот ваши «няньки», а один техник вдруг говорит: «Ты у меня пятый».

— Что нового? — спрашивает летчика вернувшийся в полк из госпиталя Константин Сухов.

1 14

— Да ничего хорошего, Костя! — отвечает Иван Руденко («парень он прямой, обиняков не любит»), — За эти два дня еще троих потеряли в боях. На штурмовки больше не летаем. С сегодняшнего дня нам поставлена задача прикрывать взлет и посадку бомбардировщиков...

«Мало об этом говорят, но можно добавить и несколько слов о полковом быте, — рассказывает В.Р. За-нин. — Народ на Кубани к нам хорошо относился, и был он не бедный. Там можно было, как говорится, «подхарчиться». Казачки угощали нас фруктами, овощами, из тыквы варили отличную кашу с рисом или с другой крупой. А что особенно мучило, так это вши, заедали нас и на Кавказе, и на Кубани. Летом мы ходили на реку, мылись, вымачивали белье в бензине, но ничего не помогало. И мороз эту гадость не брал. Только огонь. Или кладешь нательную рубашку на наковальню и бьешь по швам молотком. Это позже ввели у нас вошебойки и прожарки. Решили наши медики ту проблему. Также фурункулез многих мучил. У меня весь бок болел. Некоторых на Кубани одолевала малярия, и летчиков и техников. Бежит наш летчик по тревоге на вылет, не добежал до самолета, вдруг падает, его трясучка начинает бить».

В конце апреля, хотя воздушное сражение на Кубани еще было далеко не завершено, 84«А» полк выводится в резерв для освоения новой техники.

К середине мая наступавшие советские войска остановились перед новой полосой мощных укреплений немцев. Очистить Таманский полуостров до лета не удалось. Маршал Г. К. Жуков, вернувшийся в Москву далеко не в лучшем настроении, при докладе Сталину сказал, что таких ожесточенных боев ему видеть не приходилось.

С разрешения Ставки новый командующий Северо-Кавказским фронтом, генерал-полковник И.Е. Петров прекратил наступление и начал основательную подготовку к завершающему этапу битвы за Кавказ. Только осенью, к 9 октября, немцы были изгнаны с Таманского полуострова.

Больших наград за кубанские штурмовки на грани самопожертвования и неравные бои с немецкими асами летчики клубовского полка не получили. Александр был представлен к ордену Отечественной войны 1-й степени.

Этот орден занимал в наградной системе СССР место перед орденом Красной Звезды и ценился не столь высоко, как орден Красного Знамени. Но это была самая первая награда, появившаяся в годы той войны. Орден был учрежден Указом от 20 мая 1942 года по инициативе И.В. Сталина, который одобрил проект художника А.И. Кузнецова, но название «За воинскую доблесть» предложил заменить названием «Отечественная война», взятым с варианта автора другого проекта. Поначалу орден носили подвешенным к прямоугольной планке, обтянутой красной муаровой (шелковой) лентой. Таким мы и видим орден на фотоснимках А.Ф. Клубова. Орден 1-й степени на подвеске получили лишь 24 тысячи фронтовиков.

Серебряная звезда ордена, покрытая красной эмалью, наложена поверх золотой пятиконечной звезды, составленной из лезвий мечей. На золотой звезде — выпуклые изображения скрещенных винтовки и сабли.

В наградном листе А.Ф. Клубова пишется: «В боях за социалистическое Отечество против немецких захватчиков показал себя бесстрашным воином-ко-мандиром и сталинским соколом. Во время штурмовых вылетов т. Клубовым уничтожено и повреждено: 27 танков, 39 автомашин, 8 зенитных орудий, 12 ЗП, 2 бронемашины и до 200 гитлеровцев. Т. Клубов лично водил группу штурмовиков на выполнение боевого задания...»

О сбитых Клубовым самолетах врага можно подробнее прочитать в более позднем документе, наградном листе-представлении к званию дважды Героя Советского Союза:

«Северо-Кавказский фронт: За период с 25.2.43 г. по 25.4.43 г. на самолетах И-16 произвел 82 успешных боевых вылета, из них: на прикрытие наземных войск 40, штурмовку войск противника 15, сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков — 27 боевых вылетов. Провел 26 воздушных боев, лично сбил 2 самолета Me-109.

5.3.43 г., выполняя задание на прикрытие наземных войск в районе Черкесск в составе 6 самолетов И-16, ведя воздушный бой с группой 10 Me-109, прикрывавших бомбардировщиков, лично сбил 1 Me-109, который горящим упал юго-западнее Черкесска.