К этим несогласиям в области общей политики скоро прибавились и другие поводы для столкновений между императором и канцлером. Бисмарк без ведома Вильгельма пригласил к себе вождя центра Виндгорста; поддержка центра ввиду ослабления консервативных партий была для него теперь особенно необходима, и он попытался договориться с Виндгорстом, на каких условиях центр согласится его поддерживать. Договор, по-видимому, состоялся, и Виндгорст ушел от Бисмарка в убеждении, что канцлер согласился удовлетворить его требования23. Но император был очень недоволен тем, что канцлер ведет без его ведома переговоры с парламентскими вождями и горячо его в этом упрекал. Бисмарк с полным правом возражал, что, не имея возможности без всяких помех создавать нужные для правительства комбинации в парламенте, он не может нести и ответственности за свои действия в качестве главы правительства.
Недоволен был император и тем, что Бисмарк не осведомлял его о фактах, имеющих отношение к внешней политике. Канцлер получил донесение от германского консула в Киеве, что Россия сосредоточивает войска на австрийской границе, но не придал этому большого значения, потому что не верил в возможность войны между
Россией и Австрией. Император, который считал военное дело и все то, что с ним так или иначе связано, своей исключительной областью, был этим крайне раздражен. Наконец, последним толчком, разорвавшим уже слабые нити, связывавшие императора и канцлера, явилось нежелание Бисмарка уступить в вопросе о праве отдельных министров делать самостоятельные доклады императору без ведома канцлера. Еще Фридрих Вильгельм IV издал в 1852 г. указ, подчинявший отношения между министрами и королем контролю министра-президента, и Бисмарк крепко держался за свое право такого контроля; оно было необходимым условием конституционного требования единства управления, хотя Бисмарка в данном случае'интересовала не столько верность конституционным началам, сколько возможность удовлетворять властным импульсам своей натуры. Но и в характере Вильгельма было не меньше властности, чем в характере канцлера, и он заявил последнему о своем намерении отменить указ 1852 г. Бисмарк решительно отказался. Тогда император, уже давно добивавшийся отставки Бисмарка, послал ему требование — или отменить указ 1852 г. или подать в отставку. Это было 17 марта 1890 г., а 20 марта Бисмарк, уступая ясно выраженной воле императора, уже подал императору свое огромное, написанное на двадцати страницах прошение об отставке.
За всеми частными и второстепенными причинами, приведшими к разрыву между императором и канцлером, нетрудно заметить одну общую и главную: и Вильгельм, и Бисмарк — оба хотели вести самостоятельную политику и не умели уступать. Бисмарк привык к постоянной уступчивости Вильгельма I и думал, что также будет и при внуке. Когда же он увидел, что внук богаче идеями и настойчивее в их проведении, чем дед, то не захотел и не смог себя переделать. Он ушел с достоинством, не отступив от своих главных требований. Последние пять лет своей жизни он не скрывал своего нерасположения к молодому императору и никогда не употреблял титула герцога Лауэнбургского, которым Вильгельм наградил его при отставке, хотя сам Вильгельм не раз выражал ему свое внимание и глубокую почтительность и всеми мерами старался подсластить пилюлю вынужденной отставки.
Заместителем Бисмарка стал военный человек генерал Георг Лео фон Каприви. Большую часть своей жизни он прослужил в армии, затем некоторое время был начальником адмиралтейства и незадолго до своего назначения канцлером снова вернулся в армию командиром корпуса. В его натуре не было ярких боевых качеств Бисмарка, но он не был лишен способностей и дарований. Он умел быстро ориентироваться в положении, легко усваивал мысли и друзей, и оппонентов и обладал недюжинным даром красноречия. Его заметил еще Вильгельм I и намечал в преемники Бисмарку, — конечно, после смерти последнего. Вильгельм II также хорошо знал его и вел с ним переговоры еще в самом начале 1890 г., предчувствуя, что ему придется расстаться с Бисмарком. Между ними произошел тогда очень характерный разговор. Каприви сказал, что он согласится на отправление ответственной должности канцлера, только уступая настойчивой воле императора, ибо совсем не чувствует себя готовым к ней. Вильгельм очень живо ответил ему на это: «Да Вам и надобности нет в этом, потому что я сам буду делать Вам указания». Подобная фраза была бы совершенно немыслима ни в устах Вильгельма I, ни в устах такого конституционалиста английского типа, каким был отец Вильгельма II.
Одним из главных достоинств нового канцлера было его умение схватывать потребности времени и приспосабливаться к политической конъюнктуре. Бисмарк в последние годы своего канцлерства слишком упрямо вел линию крайней реакции и этим стал неудобен для далеко переросших его юнкерские идеалы широких общественных кругов. Каприви оказался гораздо более гибким человеком и отступил как раз в тех пунктах, на которых Бисмарк держался наиболее твердо и непримиримо. Исключительный закон против социалистов, отвергнутый в январе 1890 г., совсем не вносился в следующую сессию рейхстага, и так как срок ему истекал в сентябре того же года, то он отпал окончательно и больше не возобновлялся. Для социалистов началось снова время нормальной жизни. Были предприняты и некоторые меры по охране труда рабочих, и Каприви нисколько не мешал Берлепшу работать в этом направлении. Еще до окончательной отставки Бисмарка 15 марта 1890 г. в Берлине собралась международная конференция по рабочему вопросу. На нее съехались представители почти всех европейских государств, и были намечены принципы будущего социального законодательства. А вслед затем были внесены в германский рейхстаг и приняты законопроекты, которые должны были стать первым шагом к осуществлению принципов, высказанных в февральских рескриптах императора и намеченных на международной конференции. Уже по закону 29 июля 1890 г. были учреждены промышленные суды (Gewerbgerichte) для разбора споров мещду предпринимателями и рабочими, состоящие поровну из представителей обеих сторон. Затем было ограничено число рабочих часов для женщин (11 часов), ограничена или запрещена воскресная и праздничная работа, запрещена женская работа в ночное время, запрещен труд детей моложе 13 лет, а также ц тех детей, которые обязаны посещать школы. Позднее были выработаны законы относительно фабричной инспекции, увеличено число ее членов, и ее контролю были подчинены многие очень существенные стороны фабричной жизни.
Другим уклонением влево от бисмарковской политики был отказ от системы аграрного протекционизма. Аграрии, защищенные в 80-х годах от конкуренции иностранного хлеба, прекрасно себя чувствовали при Бисмарке и все более и более поднимали цены на свой хлеб. С течением времени их аппетиты еще более разыгрались, и в начале 90-х годов их вождь граф Каниц, вдохновитель юнкерского «союза сельских хозяев», внес в рейхстаг полуфантастический проект передачи всей торговли привозным хлебом в руки правительства, которое и должно было заботиться о назначении минимальной цены на хлеб, — конечно, в интересах землевладельцев. Каприви выступил горячим противником этих хищнических стремлений юнкеров, и ему удалось добиться значительного снижения таможенных ставок на ввозной хлеб. Точно так же были значительно снижены пошлины и на другие ввозные товары, в благодарность за что Германия получила возможность вывозить свои товары за границу со сравнительно невысоким таможенным обложением. Были заключены торговые договоры с Австро-Венгрией, Италией, Швейцарией, Бельгией, Румынией, Сербией, Испанией и, наконец, с Россией. С последней это было труднее всего и удалось только после упорной таможенной войны.
Произошел некоторый поворот и в международной политике. Бисмарк стремился сохранить дружбу с Россией и довольно удачно лавировал между Венским и Петербургским дворами, хотя, конечно, его дружба с Австрией в то время значительно превышала дружбу с Россией. При Каприви отношения с Россией ухудшились. Новый канцлер еще прочнее, чем Бисмарк, держался за союз с Австрией и не находил нужным раздражать Вену постоянными уверениями в дружбе с Петербургом. Нужно было сделать более определенный выбор из двух друзей, и на этот счет у Каприви не было колебаний. Когда окончился срок договора 1887 г., по которому три императора — германский, австрийский и русский — обязывались соблюдать нейтралитет по отношению друг к другу, если бы на них напала какая-либо держава, то Германия отказалась его возобновить. В России это поняли так, что если бы ей представилась необходимость воевать с Австрией или Англией, то Германия стала бы на сторону ее врагов. К этому присоединилось еще и ослабление гнета против поляков; им сделаны были очень незначительные уступки, самой существенной из которых было назначение поляка Стаблевскаго гнезненским архиепископом (до сих пор на это место назначали только немцев). Уступки были невелики, но в России увидели в этом желание расположить в свою пользу поляков на случай войны с Россией, и это заставило ее еще с большей подозрительностью относиться к Германии. Боязнь Германии и была одной из причин, побудивших Рое-сию как раз в это время, в канцлерство Каприви, заключить тесный союз с Францией.
