Жолкевский, будучи в Москве, постарался разузнать, как проходили выборы царя после свержения Шуйского. Его сведения заслуживают полного доверия. Руководствуясь ими, он сформировал посольство к королю.

Как лицо духовное, Филарет не мог вернуться в мир и надеть корону. Но он надеялся усадить на трон своего четырнадцатилетнего сына Михаила.

Патриарх Гермоген, отметил Жолкевский, «побуждал (и представлял одного из двух), чтобы избрали князя Василия Голицына или Никитича Романова, сына Ростовского митрополита»; к патриаршему мнению более склонялся народ, а все почти духовенство «было на стороне Голицына». Будучи противником иноверца королевича, глава церкви выдвинул сразу двух кандидатов. По понятным причинам он поставил на первое место князя — боярина, а стольника лишь на второе.

Михаил имел неплохие шансы. Филарет нашел сторонников на посаде. На его стороне выступил патриарх. Со временем ближними людьми Филарета стали, помимо его брата боярина Ивана Никитича, бояре Федор Шереметев и князь Борис Лыков. Успех был бы невозможен, если бы Филарет не имел опоры в Боярской думе.

Гермоген поддержал сразу двух кандидатов, что вызвало разброд среди членов Священного собора.

Партия Романовых успела обнаружить себя действиями. Авторы Утвержденной грамоты царя Михаила подчеркивали, якобы Филарет выходил на Лобное место и убеждал народ не доверяться королю, который разорит Русскую землю и православие. Однако это свидетельство слишком пристрастно, чтобы можно было ему доверять.

Поляки обвиняли Романова, будто он, отправляясь в посольство, тайно договорился с патриархом не пускать королевича на трон, «а патриярх ему имался всех людей к тому приводить, чтобы сына его Михаила на царство посадити». В доказательство поляки ссылались на письменное свидетельство некоего Федора Погожего, который в расспросе на Москве своей рукой «весь злой завод и совет Филарета выписал».

Выборы не требовали личного участия Михаила в избирательной кампании. Но некоторый опыт такого участия он все же должен был усвоить, а отец постарался укоренить в голове сына мысль о его исключительном праве на корону.

Выступление духовенства против Михаила доказывало, что Филарет не успел снискать доверия князей церкви. Духовенство не могло простить Филарету службы при дворе тушинского «вора». Иерархи завидовали его быстрой карьере.

ЦАРЬ ВЛАДИСЛАВ

Семибоярщина пришла к власти в момент смертельной опасности. 22 июля в предместья Москвы с запада подступили войска Жолкевского, а 2 августа 1610 года Лжедмит-рий II попытался ворваться в столицу с юга. Возникла опасность одновременного нападения на город тушинцев и королевского войска. Выступление черни в пользу «Дмитрия» внутри города грозило довершить катастрофу.

Коронный гетман Жолкевский использовал ситуацию и вступил в переговоры разом и с московскими боярами, и с тушинцами. Самозванцу он обещал, что король даст ему удельное княжество, если тот овладеет Москвой. Боярам предлагал присоединиться к смоленскому договору и присягнуть Владиславу.

На первом съезде с поляками русскую сторону представлял князь Иван Троекуров. Ему дан был наказ тянуть время и не допустить объединения двух неприятельских армий. Семибоярщина выдвинула множество условий избрания королевича: Владислав должен был принять православие, жениться на православной, прервать сношения с папским престолом, в Москве не приближать поляков, приехать со свитой в 300 человек. Все эти условия не соответствовали основному факту — катастрофическому поражению России в войне с поляками в обстановке гражданской войны.

Бояре напрасно пытались перехитрить гетмана. В конце концов Мстиславскому самому пришлось отправиться в его лагерь для переговоров. По случайному совпадению Лже-дмитрий запалил столичные предместья и попытался ворваться в Замоскворечье в то самое время, когда Мстиславский вел с Жолкевским переговоры. Ян Сапега с литовскими людьми штурмовал Серпуховские ворота. Поляки из войска Жолкевского не спешили подать помощь «своим». Зато русские «союзники» коронного гетмана снялись с места и бросились на помощь москвичам. Не спросясь Жолкевского, Валуев атаковал Сапегу и погнал его прочь от Серпуховских ворот. Событие это произвело на столицу большое впечатление. Бездарный глава Семибоярщины тут же приписал успех дня своим дипломатическим стараниям. Ощутив почву под ногами, пропольская партия провела через думу решение не избирать на государство никого из московских бояр. Путь к избранию Владислава и миру с поляками оказался теперь расчищен.

Предложения насчет унии между Россией и Речью По-сполитой обсуждались Боярской думой еще при царе Федоре и Борисе Годунове. Дума поначалу отвергла их. Но под влиянием гражданской войны отношение к унии стало меняться. Шуйский обнаружил неспособность справиться с народными движениями, и знать искала выход в союзе с Речью Посполитой. С избранием Владислава на трон бояре, как им казалось, смогут использовать королевскую армию для наведения порядка в стране. Мстиславский и многие другие влиятельные бояре мечтали получить такие же привилегии, которыми пользовались польские магнаты.

Сторонники унии добились поддержки спешно созванного собора главным образом потому, что выступали в роли миротворцев. Дворянам бесконечно надоела война, и они верили, что с помощью росчерка пера можно положить конец и иноземному вторжению, и внутренним междоусобицам.

В своих манифестах Сигизмунд обещал прибавить русским дворянам вольностей и избавить их от тиранических порядков. Подобные посулы нисколько не прельщали московитов. Куда больше их волновал вопрос о землях и крестьянах. Дворянские представители имели численное преобладание в Земском соборе. Им суждено было принять окончательное решение. Не желая передоверять дело Семибоярщине, дворяне постановили взять в свои руки переговоры с Жолкевским.

В польский лагерь явилось, как прикинул гетман, около пятисот человек дворян, стольников и детей боярских. Соборные представители отправились на переговоры едва ли не в полном составе. От имени дворян речь держал князь Черкасский. Жолкевский ответил на все его вопросы. Он не жалел обещаний, и его речи произвели благоприятное впечатление на московский собор. Посреди заседания ему шепнули о прибытии гонца. Гетман прервал переговоры и испросил себе день на размышления.

Король прислал из-под Смоленска инструкции, которые грозили свести насмарку московские переговоры. Гетман получил приказ вести дело так, чтобы Москва присягнула Си-гизмунду и его сыну разом. Смоленский договор был заключен в то время, когда армии Скопина повсюду теснили польские отряды, и окружение короля подумывало о том, как бы скорее закончить бесславную войну. Победы Жол-кевского и свержение Шуйских решительно изменили ситуацию. Сигизмунд готов был порвать соглашение об избрании Владислава и занять московский трон по праву завоевателя.

Жолкевский возражал против нарушения соглашений с русскими. После всех одержанных побед он надеялся, что его линия на заключение унищвновь одержит верх. Поэтому он скрыл содержание королевских инструкций от бояр и решил продолжить переговоры.

Многие причины заставляли его спешить. Гетман не имел денег, чтобы оплатить войско. Наемники требовали платы и в любой момент могли выйти из повиновения. Семибоярщина соглашалась оказать Жолкевскому финансовую помощь, но лишь после подписания договора. В довершение бед в армии Жолкевского начался разброд. Валуев поднял оружие против самозванца. Но еще раньше донские казаки вышли из повиновения гетману и соединились с казаками Лжедмитрия.

Некогда атаман Заруцкий помешал донцам уйти из Тушино в Калугу и увел отряд в три тысячи сабель к Сигиз-мунду. Он помог Жолкевскому разгромить армию Шуйского и вместе с ним прибыл в окрестности Москвы. Заруцкий ждал наград, но его постигло жестокое разочарование. Патриарх Гермоген и Мстиславский легко отпустили грехи своей заблудшей братии — Романову, Салтыковым и прочим тушинцам. Но они категорически отказались допустить в свою среду казачьего боярина Заруцкого. Тушинские царедворцы, еще недавно заискивавшие перед атаманом, поспешно отвернулись от него. Иван Михайлович Салтыков жестоко осмеял казака, когда тот в качестве боярина заикнулся о своих местнических правах. Ссора с Салтыковым развеяла в прах честолюбивые мечты атамана. Он пытался найти поддержку у Жолкевского. Но гетман не желал раздражать боярское правительство и легко пожертвовал своим союзником.