Радуют глаз тёмно-зелёные ели и сосны, пихты и лиственницы, а среди них лёгкие осинки и берёзки. А под ними кустарники: жимолость, малина, шиповник.
На полянках ждут вас в летнюю пору и брусника, и голубика с клюквой, и морошка с черникой.
А в лесах живут огромные лоси, маленькие белочки и бурундучки, зайцы, барсуки. Можно встретить и героев русских сказок: серого волка и рыжую лису. Мишка косолапый редко, но пройдёт, протопает по тайге. Множество птиц и крохотных птичек поют свои песни над берегами Чусовой, от огромного беркута с двухметровым размахом крыльев до крохотного, меньше стрекозы, желтоголового королька. Ползают по травке ужи, медянки, ящерицы».
А тогда, в годы юности, я стала дружить с туристами-водниками. И мы сплавлялись по рекам Урала. Первой рекой была Чусовая. И я увидела своими глазами всю красоту этой дивной уральской реки. Позднее были Вильва, Койва, Вижай, Сылва и другие реки. Коренные жители этих мест называют воду — «ва», отсюда названия рек: тихая вода, прозрачная вода, бурная вода и так далее. Позднее я буду жить в городе, в названии которого тоже будет «ва».
Это были удивительные сплавы. Чувство дружбы, единой команды, взаимопомощи и взаимовыручки. Рыцарское отношение юношей к девушкам. Чудесная таёжная природа.
В первом походе я была летописцем и записывала в свою летопись день за днём сплава, чтобы после похода, на «самоваре», за чашкой чая, прочитать вслух все наши приключения и забавные случаи. Были случаи и не очень забавные.
Сплавлялись мы на катамаранах и на байдарках. На майские празднике на бурной после весеннего половодья Вильве наша байдарка с другом-туристом Витей перевернулась. Там был мост, под которым обычно проплывали туристы-водники. Но уровень воды этой весной так повысился, что проплыть можно было только под одним пролётом. А мост появился из-за поворота реки внезапно, и мы не успели сориентироваться.
По реке шёл лёд, и температура воды была соответствующей. Мой напарник очень хорошо плавал и, оказавшись по другую сторону байдарки, выплыл на другой берег. А я думала, что его затянуло под байдарку, и отчаянно кричала: «Витька!
Витька!» Обычно мы надевали такие прорезиненные фартуки-юбки, которые со всех сторон крепились к лодке, чтобы ледяная вода волнами не заливалась в неё, и, когда байдарка перевернулась, отцепить этот фартук, чтобы не остаться сидеть в лодке под водой, требовались время и сноровка.
Позднее Витя говорил, что тоже кричал мне, чтоб я плыла к берегу, но я его криков не слышала. Драгоценное время я потеряла на безуспешные попытки докричаться и найти друга. Затем поняла, что Витю мне не спасти самой и отпустила байдарку. Попыталась выгрести на берег, но не могла справиться с быстрым течением. И меня понесло по Вильве.
Г од спустя так погиб наш однокурсник. Он не смог выплыть на берег, а его друзья не успели быстро сориентироваться. И потом его тело достали километрах в двадцати ниже по течению, потому что при температуре весенней воды человек теряет сознание минут через пятнадцать-двадцать.
На мне был спасжилет, и меня просто несло по течению вдоль берегов реки. Хорошо, что ребята быстро сообразили, и меня догнала байдарка наших мальчишек. Это было непросто, потому что на реке все находятся на разном расстоянии друг от друга, и нужно время, чтобы понять, что случилось. Нужно было на высокой скорости течения суметь выгрести под единственный проходимый пролёт моста и догнать человека, которого быстро несёт течение.
Я отчего-то не испугалась. Может, низкая температура воды ввела меня в такое чувство умиротворённости? А ребята, когда догнали меня и бросили мне верёвку, были очень испуганы. И повторяли только одно: «Леночка, дорогая, только не лезь на байдарку, только не пытайся залезть на байдарку! А то она перевернётся — вместе будем плавать по Вильве!» Потом, на берегу, девчонки растёрли меня спиртом, напоили им же из фляжки. Ребята выпили тоже, и мы начали смеяться. Прямо за животики держались. Видимо, шок начал проходить. А тут ещё и спирт...
Помню, как Коля, держась за живот от смеха, всё рассказывал в очередной раз:
— Я, думал, всё! Щас она от испуга полезет на байдарку, и мы все перевернёмся! А у меня спасжилет кое-как надет! А она, вы представляете, так спокойно и хладнокровно, руку достаёт из воды, машет нам приветственно и объявляет: «Нормально! Всё в порядке! Гребите к берегу!» Ой, я не могу! Ой, держите меня! И взгляд такой важный! Прям Джейс Бонд! Не, Штирлиц на задании!
В общем, героем дня стала Лена, а не её спасатели. Я «скромно» не возражала, хотя до сих пор не знаю, почему не запаниковала: от собственной смелости или от прохлады ледяной воды бурной весенней Вильвы. Я поднимала руку, изображая, как я помахала друзьям- спасателям, и все снова падали от смеха.
И каждый пытался надеть на меня ещё что-нибудь тёплое и плеснуть мне ещё спирта в кружку В конце концов я стала похожа на тюфяк. И меня транспортировали в палатку. Спала я как сурок и утром даже не чихнула.
С этими же водниками зимой мы ходили в лыжные походы. Особой крепости и силы у меня с детства не было. И сейчас я вспоминаю, как смело ходила наравне с другими и почти не отставала от друзей. Даже, наоборот, брала на себя и лишнее. Так, как-то раз мы отправились на лыжах на Конжак. Я хорошо знала эту самую высокую точку северного Урала ещё по сезону с геологами. Поход оказался очень трудным. Морозы ударили внезапно и достигали сорока градусов. Несколько
человек обморозили, правда, легко, кончики пальцев, носов.
Когда мы поднялись в избушку на вершине Конжака и ночевали в ней, то стены избушки были в инее, несмотря на жарко натопленную печку. Я в этом походе была медиком и оказывала медицинскую помощь тем, кто обморозился.
Первый день я шла хуже всех. Чаще всех падала. Самостоятельно встать не могла под тяжестью своего рюкзака. Падаешь лицом в снег и тебе нечем дышать, пока друзья тебя не поднимут. Или падаешь на спину и тоже не можешь встать самостоятельно. Больше всех доставалось Сергею, который шёл за мной и помогал подняться. Вечером он тихо сказал мне, что я шла хуже всех. Помню, как было мне стыдно, что я слабее остальных. Но утром, когда Сергей поднял мой рюкзак, чтобы помочь мне его одеть, он начал громко возмущаться и ругаться с руководителем похода Игорем:
— А я-то думаю, почему она так плохо идёт?! А кто руководил упаковкой рюкзаков?! Игорь, ты сам её рюкзак поднимал? Он тяжелее твоего! Ну, Игорь, ты даёшь! Что, первый раз в походе, что ли?!
Выяснилось, что у меня в рюкзаке помимо личных вещей оказались спальник и консервы. Когда распределяли вещи и спрашивали, кто понесёт, я в полной уверенности, что каждый берёт себе, что потяжелее, нагрузила свой рюкзак по полной программе. А Игорь, обычно проверявший рюкзаки, видел, что девчонки не берут почти ничего, кроме личных вещей. И сравнил только рюкзаки парней, чтобы были одинаковыми по тяжести.
Игорь отобрал у меня тяжеленные консервы, Сергей взял себе спальник. И дальше я уже не падала носом в снег так часто, придавливаемая весом собственного рюкзака.
Ещё я подружилась со спелеологами. Мы облазали большинство пещер Урала: Геологов-2, Дивью, Кизеловскую, Медвежью, Дружбу и другие. У меня появился свой комбинезон, каска, фонарик, который прикреплялся к каске. Пещеры были грязные, и вылезали мы из них чумазые, но довольные собой. Наш руководитель Коля хорошо знал ходы в этих пещерах, в какой лаз или, по-нашему, шкуродёр, можно пролезть, а в какой лучше не соваться. Как-то раз он предложил мне пролезть в один сложный шкуродёр.
Помню, как долго я лезла по этой каменной норе. Нужно было несколько раз повернуться, упираясь ботинками в стенки лаза. На мгновение меня охватил ужас замкнутого пространства, чувство, что я не смогу выбраться из этого узкого каменного мешка. А вдруг он изменился с тех пор, как по нему лазал Коля? Вдруг теперь шкуродёр перестал быть проходимым? Обрушился какой-нибудь камень? И я не смогу вылезти назад, потому что и вперёд-то протискиваюсь с трудом, упираясь ботинками. Но сзади Коля еле слышно кричит что-то типа: «Спокойно! Отдохни! Отдышись! Всё в порядке! Так, отдохнула? Вперёд! Лезь вперёд!» И я, спустя минут двадцать, которые показались мне часами, благополучно преодолеваю этот шкуродёр.
