— Ты что, действительно считаешь меня ненормальным, — закричал он. — Значит, я все это сам выдумал?
— Нет, я просто думаю, все твои переживания происходят оттого, что тебя пока не хотят признавать. Но, пожалуйста, Марк, не надо срывать зло на своих близких. Я тебя никогда не брошу, но только прошу: не надо обвинять меня в своих неудачах.
Марк ничего не ответил. Он даже не пытался найти для жены какие-то слова ободрения. Хитэр медленно встала с кровати и вернулась к сумкам. Занятие было не из веселых, к тому же ее постоянно преследовала мысль, будто Марк ее разлюбил.
Последней надеждой на восстановление нормальных отношений для нее оставались психотерапевтические сеансы в этом поместье. Конечно, она не считала, что после посещения усадьбы все их проблемы сразу же окончательно развеются, как язвительно «полагал» Марк, но все же он мог бы по-новому взглянуть на их отношения, и временная размолвка перестала бы угрожать их любви.
Вчера ночью, хотя Марк и не занимался с ней любовью, он все же давал понять, что Хитэр ему не совсем безразлична. А сегодня опять цепляется по мелочам. И ее надежда, и так уже потрепанная судьбой, теперь буквально расползалась по швам. Хитэр с ужасом думала, что их пятилетний брак, так прекрасно начавшийся, может вот-вот закончиться разводом.
Может, это из-за того, что уж слишком гладко идут дела у нее самой? Неужели это судьба всех женщин, которые зарабатывают больше своих мужей?…
За все время их совместной жизни она действительно приносила домой гораздо больше денег, чем он. Но это никогда его особенно не волновало, все тихо шло своим чередом. Поэтому так и повелось, что пока Марк не сделал свою карьеру, обеспечивала семью Хитэр, а рано или поздно у него обязательно должно было все получиться, просто еще не представился удобный случай. Для Марка Хитэр была не только верной супругой, но и надежным другом и помощником. Она готова была пойти на все, лишь бы проложить дорогу его несомненному таланту.
В самом начале их знакомства он казался таким энергичным и жизнерадостным — настоящий свободный художник, изо дня в день усердно трудившийся над камнем или холстом. Деньги никогда не были для него целью номер один. Самое главное — искусство. Но иногда ему все же приходилось брать коммерческие заказы, чтобы прокормить себя. В один из таких моментов он и встретился с Хитэр в небольшой рекламной компании в Ричмонде, где она к тому времени работала-уже третий год после окончания художественного колледжа. У нее и тогда уже было много заказчиков, которые почему-то предпочитали именно ее и для разработки рекламных проектов, и для их исполнения. И Хитэр даже подумывала о том, чтобы бросить свою работу «с девяти до пяти» и перейти на разовые договоры, но смогла претворить этот замысел в жизнь лишь после того, как поняла, что окончательно влюбилась в Марка Пирсона. Именно Марк раздразнил ее прелестями настоящей свободы и убедил в том, что и заказчики будут относиться к ней лучше, если она выберет именно такой путь.
Благодаря его уговорам, Хитэр действительно ушла с постоянной работы и добилась успеха, несмотря ни на какие трудности. Она достигла совершенства в коммерческой живописи, чего нельзя было сказать о ее отношениях с людьми.
И этот успех положил начало ее провалу в личном плане. Марк стыдился того, что не поспевает за женой, и постепенно это все больше омрачало их безоблачное семейное счастье. Они мечтали, что поднимутся на вершину славы вдвоем, и вот теперь оказалось, что он остался внизу. Но сама Хитэр осталась прежней. Она, как и раньше, готова была день и ночь работать над рекламными проектами и зарабатывать на жизнь, только бы он продолжал трудиться ради высшего искусства. Ей даже нравилось быть для Марка ломовой лошадью, снимая все его тревоги о заработках. Даже если в ее голове и возникали иногда мысли о том, будто она талантливей его, Хитэр сразу же отгоняла их прочь.
Надо заметить, что она никогда не гордилась своими работами, может быть потому, что все давалось ей чрезвычайно легко. Еще в школе она умела за несколько минут изобразить привлекательную мордашку или мультипликационных зверюшек, любила рисовать яркие сюжетные картинки. И хотя сейчас это приносило ей немалые доходы, все же такая работа не требовала затраты больших творческих сил. Хитэр повторялась, иногда даже заимствовала персонажей у других художников, и делала все очень быстро. Временами она брала свой старый рисунок, добавляла несколько деталей, меняла цвета — и он уже выглядел как совершенно новый и неповторимый. За это ее очень ценили — фантазия у Хитэр была действительно неиссякаемая. И еще у нее было исключительное чутье на рыночный спрос продукции, и все, что она бралась рекламировать, впоследствии хорошо продавалось. Конечно, особого таланта на это не требовалось, но тем не менее сейчас Хитэр была буквально нарасхват.
У Марка же, как она считала, наоборот, был огромный талант, настолько потрясающий, что когда она впервые увидела его картины и скульптуры, то была буквально ошеломлена. Рано или поздно эти работы обязательно должны были привлечь к себе внимание известных критиков и меценатов. Только бы Марк не потерял веру в самого себя.
Хитэр часто грустила, размышляя над тем, что ведь именно Марк убедил ее заняться таким суетным делом, как реклама, и теперь она оказалась на высоте, а сам он со своими изумительными произведениями до сих пор оставался непонятым и непризнанным. От этого она постоянно чувствовала себя виноватой, будто именно из-за нее он начал сомневаться в своих силах. Все труднее и труднее становилось для Марка писать и ваять, потому что на чердаке и так уже скопилось немало созданных шедевров, при виде которых его надежда, что они когда-нибудь увидят свет в лучших галереях страны, постепенно угасала. За последний месяц он не начал ни одной новой работы, оправдываясь тем, что его творческий подъем временно прошел. Как-то Хитэр попробовала вывести его из состояния депрессии, заявив, что лично ей приходится работать каждый день, не считаясь со своим настроением. Но это только вызвало у него новый приступ ярости. Марк в довольно резких выражениях объяснил ей, что такие замыслы, как у него, рождаются не сразу, их надо вынашивать, и что он вообще не автомат, у которого все должно получаться, как только нажмешь на кнопку.
Хитэр молча проглотила и эти обидные слова.
Но надолго ли хватит ее терпения?
Сколько еще времени собирается Марк издеваться над ней? Ведь может получиться так, что возникшее между ними напряжение приведет наконец к разрушению даже самых светлых и нежных чувств.
А сколько уже раз Марк пытался заняться с ней любовью и у него ничего не получалось! Значит, и сама их любовь теперь тоже в опасности. Ведь она легко могла перерасти в нем в ненависть к «виновнице» всех его неудач.
Глава девятая
К половине третьего съехались почти все приглашенные пары. Не хватало только Вернона и Розы Херн. Анита оживленно беседовала с гостями на веранде, как вдруг вошла Бренда Мичам и доложила, что хозяйку просят к телефону. Звонила Роза. Она сообщила, что находится сейчас на заправочной станции в сотне миль от поместья. Роза предупредила Аниту, что она и Вернон запаздывают, но причина для этого была уж слишком дурацкая — она не поделила что-то со своим парикмахером и на выяснение отношений у нее ушло целых два часа.
— И вдобавок у нас кончился бензин, — сокрушалась Роза, будто весь мир сегодня повернулся против нее. — И Вернон говорит, что раньше шести мы не успеем, даже если не придется долго плутать.
— Хорошо, приезжайте в шесть или даже позже, только пусть он ведет машину поосторожней. Не торопитесь, — успокоила ее Анита. — Но мне все же хотелось бы, чтобы вы успели до ужина познакомиться с остальными гостями и как следует устроиться в своей комнате.
Повесив трубку, Анита почувствовала легкое раздражение, хотя по телефону ее голос звучал как всегда любезно. Херны вечно опаздывали и на прием в Ричмонде, поэтому совсем не удивительно, что и теперь с ними что-то произошло. Им обоим было уже за сорок, но вели они себя безответственно, как подростки. Страх перед старостью привел их к тому, что они так и не повзрослели окончательно. Они одевались и делали все не по возрасту, и иногда это доходило до полного абсурда. Анита не раз пыталась настроить их на серьезный подход к жизни, но привить им хоть какое-то чувство ответственности было попросту невозможно. Поэтому она лишь покачала головой и горько вздохнула, вспоминая этих на редкость незадачливых пациентов по дороге назад на веранду. Но там уже никого не было. Выглянув во двор, она увидела, что Чарльз, который так и не переоделся после верховой прогулки, в узких кожаных брюках и высоких сапогах, организовал сейчас что-то вроде ознакомительной экскурсии по поместью, показывая гостям дом со всех сторон и таким образом пытаясь снять у приехавших первоначальное напряжение. Анита догнала группу и передала ему разговор с Розой.
