– Вы его знаете?
– Видел. Он ее после первой смены встречал несколько раз. Хлыщеватый тип такой. С баками, усики в стрелочку. Одет дорого. Пальто пушистое, шляпа из велюра. Я ее спрашиваю, почему твой-то не на фронте, а она – бронь у него. Артист Москонцерта. Ну мне что, артист и есть артист. Только внучка заболела у меня, я поехал на Тишинку отрез шинельный сменять на жиры. Вижу, этот артист там со шпаной крутится. Кожаное пальто на нем, кепка букле. Одним словом, все как надо.
– Постойте, Сергей Иванович. – Игорь даже поверить не мог в столь неожиданную удачу. – Где он живет или фамилию его знаете?
– Нет.
– А Лена продолжает с ним встречаться?
– Думаю, да. Неделю назад торчал этот «артист» у проходной.
– Пименова сегодня в какую смену работает?
– Она в ночь.
– Где живет?
– По-моему, на Соколиной Горе. Я сейчас вам адрес принесу.
Соколиная Гора, прикинул мысленно Игорь, значит, до метро «Сталинская», а там на трамвае. Пилить и пилить, час с лишним, если не больше. И он решил попросить у Данилова машину. Ему повезло, начальник оказался на месте.
Он выслушал Муравьева. Помолчал.
– Ну что ж, – сказал Данилов, – дам тебе машину. Вроде потянул ты нитку. Запомни, что Минин тоже из Москонцерта. Прими это как рабочую версию.
– Как у ребят?
– У Никитина глухо, а Белов тоже вроде зацепился. Через пятнадцать минут Быков подъедет, я с ним Самохина пришлю. Чувствую, выходим мы.
Начальник повесил трубку. «Неужели вышли?» – подумал Муравьев.
Белов
Седьмой дом зиял черной пустотой проходной арки. Сергей сразу же оценил тактические способности Кочана. Сдал товар и растворился в темноте арок, сквозных подъездов, узких щелей между домами. Безусловно, Кочан знал географию района, как коридор в своей коммуналке. Но Сергей очень надеялся, что и Кузин знаком с ландшафтом своей территории. Кочана решили брать сразу при передаче книжек и папирос. Шло время, а он не появлялся. Сергей начал пристукивать сапогами, ноги прихватывал мороз.
– Слышь, – окликнул его голос за спиной, – дай прикурить.
Сергей обернулся и увидел крепкого парнишку в темном пальто, серой кепке и светлом атласном шарфе. Белов достал спички, протянул. Слабый огонек вырвал из темноты поднятый воротник пальто, косую челку, падающую из-под кепки на лоб.
– Кочана ждешь?
– Меньше знаешь, – процедил Сергей, – дольше живешь. Иди, я с тобой дел не имею.
– Меня Кочан прислал.
– Товар у тебя?
– Нет.
– Так зачем ты в чужие дела суешься?
– Ты на меня не тяни. Понял? – с угрозой сказал парень.
– Да я с тобой по масти своей вообще говорить не должен. Ты, фраерок, иди себе по вечерней прохладе. А если что имеешь с меня, скажи. Я с тобой без толковища разберусь.
– Битый, – в голосе парня послышалась нотка уважения, – Кочан говорил, ты с Бахрушинки. Это я так. Пошли, Кочан во дворе ждет.
Этот вариант они с Кузиным тоже предусмотрели. Они прекрасно понимали, что Кочан со своей кодлой, возможно, захотят просто грабануть залетного парнишку. А там, если он действительно с Бахрушинки…
– Куда пойдем? – спросил Белов.
– А вон, в кирпичный.
Впереди за двухэтажными деревянными домами возвышался темный силуэт пятиэтажного дома.
– Показывай дорогу, – резко сказал Сергей.
Парень зашагал впереди. Они миновали двор с палисадником, забрались на горку. Ноги скользили, и Сергей пару раз чуть не упал.
– Куда? – зло спросил он у провожатого.
– В подъезд.
Вошли в освещенный синим светом подъезд. Белов сразу же заметил желтую куртку Кочана и еще одного парня увидел. Лестничная площадка была довольно широкой, Сергей быстро поднялся и остановился, прислонясь к стене.
– Ну, – сказал он, – Кочан, принес товар?
– А как у тебя с хрустами?
– Где товар?
– Ишь разбежался.
Сергей краем глаза заметил, как двое начинают заходить с боков.
– Давай хрусты, бачата, снимай прохоря тоже и дуй отсюда, пока мы добрые, – угрожающе придвинулся к нему Кочан.
В руке одного из парней блеснул нож.
– Ты что… Ты как… – нарочито испуганно сказал Сергей, – перо-то зачем… Деньги отдам… Бачата берите… А прохоря? Холодно же, ребята…
– Мы тебе дадим перековаться, – в голосе Кочана послышалось торжество, – там старые валенки стоят, не замерзнешь.
Белов сунул руку в карман, словно собирался достать деньги, коснулся пистолета, снял предохранитель.
– На, бери, – сказал он и, выдернув пистолет, ногой ударил Кочана в живот. Перепрыгнул через упавшего и, повернувшись, скомандовал: – Брось нож! Руки вверх!
На полу корчился от боли Кочан, двое других прилипли к стене с поднятыми руками, с ужасом глядя на пистолет в руке Белова.
Хлопнула дверь, вспыхнули карманные фонари.
– Ну, сопляки, – сказал вошедший Кузин, – на грабеж пошли. Ну-ка, посвети, – попросил он одного из оперативников. – Компания известная. Лешка Шведов и Колька Бодуев. Берите их, ребята, в отделении поговорим.
Муравьев
– Мне пойти с тобой, Игорь? – спросил Самохин.
Муравьев еще не успел ответить, как вмешался шофер Быков:
– Конечно, вместе.
Они вылезли из машины. Самохин зажег карманный фонарь. Синеватый луч заискрился на сугробах, мазнул по тропинке на снегу и уперся в дверь с тремя эмалевыми табличками.
– На первом этаже две квартиры, на втором одна, – сказал Самохин.
– Ты, Петрович, – Муравьев наклонился к окошку эмки, – смотри, может, кто-нибудь из окна сиганет.
Быков вылез из машины, расстегнул полушубок, достал из кобуры наган, сунул его в карман.
– Иди, не впервой.
На Быкова можно было положиться.
Они вошли в темный подъезд. Светя фонарем, поднялись по деревянной скрипучей лестнице. На дверях квартиры висела табличка.
– Пименовым – два звонка, – прочитал Игорь вслух и дважды повернул звонок.
– Кто там? – спросил за дверями женский голос.
– Из ЖАКТа, – сказал Игорь, – откройте, пожалуйста.
Дверь распахнулась. На пороге стояла молоденькая девушка в халате, волосы ее были накручены на папильотки, и поэтому голова напоминала репей.
– Ой! – вскрикнула она и попыталась закрыть дверь.
Но Игорь подставил ногу и надавил плечом.
– Спокойнее, гражданка Пименова, мы из милиции.
Муравьев достал удостоверение.
– Ко мне?
– Именно.
Прошли по длинному, пахнущему прогорклым жиром коридору, мимо сундуков и старых чемоданов, мимо корыт и велосипеда без колес, висящего на стене.
Девушка толкнула дверь в комнату, совсем маленькую, метров двенадцать. В ней еле разместились две кровати, платяной шкаф и стол. Пол у окна был обшит жестью, на нем стояла печка, сделанная из оцинкованного бака. Венчал все это желтоватый абажур с кистями, низко висящий над круглым, покрытым вязаной скатертью столом.
– Садитесь, – сказала Лена.
Игорь оглядел комнату. Патефон на тумбочке, стопка пластинок, на стене фотографии Любови Орловой, Павла Кадочникова, Марка Бернеса и еще одна. Молодой мужчина с бачками и тонкими усиками нагловато смотрел на них большими миндалевидными глазами.
– Милая Леночка, – начал Игорь, – я был в типографии, и там нам дали ваш адрес.
– А зачем? – Хозяйка выдергивала из головы бумажные закрутки.
– Леночка, – Игорь достал из кармана шрифт, – кому вы его давали?
– Но ведь ничего страшного не случилось? – спросила девушка. – Правда?
– Как сказать. Вы мне ответьте на вопрос.
– У меня есть друг, ну жених, если вы хотите. Он артист в Москонцерте.
– Это он? – Муравьев показал на фотографию.
– Да. Ему шрифт нужен для нового спектакля.
– Вы любите театр?
– Обожаю.
– Хотите стать актрисой?
– Очень. Весной Олег устроит меня в театральную школу, он говорит, что у меня талант.
– Охотно верю ему, – усмехнулся Муравьев.
Девушка была прелестная. Синеглазая, с золотыми волосами, даже тусклый свет не мог затушевать красок молодости.