Я кивнул, и мы поднялись на палубу. Было почти светло, небо серело, рваные клочья тумана поднимались вверх какими-то странными витками. Теперь уже хорошо видны были высокие, похожие на плавники акулы паруса терпящей бедствие шхуны, они быстро приближались к нам. Только один человек у нас на борту не принимал участия в общем беспокойстве: Шимп по-прежнему сидел на палубе в позе лотоса, привалившись к перилам, скрестив ноги и упираясь башмаком одной ноги в колено другой. Он казался грубой, лохматой пародией на Будду, но, судя по тому, как подрагивала от храпа его рыжая борода, он отнюдь не предавался медитации. У руля стоял сам Батанг, бормоча неразборчивые команды, похоже было, что он описывает большой круг, подходя к шхуне не самым коротким путем. А шхуна качалась с боку на бок, и команда, цепляясь за реи и планширы, махала нам руками и звала на помощь.

Батанг отдал какую-то команду, колеса остановились, и на палубу выбежали матросы с линями, но капитан приказал ещё что-то, и я почувствовал под ногами знакомое сотрясение.

– Что это? – испуганно воскликнула Джеки.

Я показал на палубу. От перил откатывали длинный лафет, ярко раскрашенный зеленым и красным, ствол из позеленевшей бронзы был покрыт золочеными чешуйками, а две рукоятки имели вид крыльев, жерло же казалось широко раскрытым ртом какой-то рептилии. Вокруг возилась команда.

– Не очень-то капитан доверяет своим родичам!

– Наверное, судит о них по себе. Итак, мы приближаемся, но почему с наветренной стороны? Странно! Эй, Держись!

Нас подняло на большой волне, матросы начали крутить линями с крюками на конце.

И вдруг словно ад разверзся.

Шум был невероятный. Сперва я подумал, что раньше времени выстрелила пушка, но оказалось, она свалилась набок, придавив кричащего матроса, а дым поднимался с нижней палубы. Матросы соседней шхуны, только что беспомощно цеплявшиеся за реи, с дьявольским визгом влетали к нам на борт на веревках; прибой из людских тел бился о наш корабль, атакующие лязгали саблями и стреляли из пистолетов. Нападение пиратов казалось внезапно нахлынувшим кошмаром.

Джеки закричала, Те Киоре выпустил струю замысловатой брани, я, наверное, тоже орал, а Батанг Сен дергал ремень свистка. Но при этом он ещё и решительно налег на руль, так что мы круто повернулись. Ветер наполнил наши паруса и понес вперед, волны вздымали корабль, и мы сразу оставили пиратскую шхуну далеко позади, оборвав их тросы, отчего половина бандитов, не завершивших прыжок к нам на борт, оказалась в море. Батанг совершил блестящий маневр, видно, он держал его в уме, когда подходил к зовущим на помощь с наветренной стороны. Победные кличи пиратов сменились криками ужаса, когда несчастные боеги попадали – куда? Над блестящим, нестерпимо голубым морским простором сиял рассвет, а тумана как не бывало. Колеса снова заработали с прежней силой, поднимая фонтаны брызг.

Не сделай Батанг этого решительного поворота, нас одолели бы в несколько минут или во всяком случае завязали бы с нами бой, пока не подоспели остальные. На этой шхуне было, как видно, не меньше сотни пиратов – весьма внушительное количество, если учесть ещё и пушки. И половина этой братии оказалась у нас на борту, где шла настоящая баталия.

– Если они попортят колеса или перережут крепления, мы трупы, – проорал Те Киоре. – Пошли!

Мы вместе бросились к ограждению полуюта, но там уже кишели пираты, наобум палившие из пистолетов. Я крикнул Джеки, чтобы она укрылась внизу, размахнулся мечом и сбросил сразу троих за борт, потом перегнулся через перила и начал рубить видневшиеся внизу головы. Те Киоре добрался до трапа и прокладывал себе путь дальше, разя врагов налево и направо. Лезвие его палицы-меча, поднимая фонтаны искр, разбивало на куски сабли. Он добрался до палубы, пираты подались назад, и я, перемахнув через перила, прыгнул на освободившееся место, не прекращая рубить мечом всех, кто попадался под руку. Конечно, это было не по правилам, но сразу изменило положение дел. Те Киоре врезался в толпу пиратов, награждая их глухими ударами, он крушил их тела и черепа, отбрасывая вражеские сабли, словно соломинки, прокладывая широкую дорогу по всей палубе. Крича и вопя, он собрал за своей спиной целый хвост из раскиданных в разные стороны членов нашей команды, а по мере того, как мы продвигались вперед, к нам присоединялись и остальные. Конечно, выстрелы из пистолета могли остановить маори, но пираты успели выстрелить только по разу, а затем у них уже не было времени перезаряжать пистолеты. Я двигался вперед рядом с Те Киоре, рубя и коля мечом в обе стороны, и вдруг увидел, как один из пиратов, засевших на наших реях, целится в нас из пистолета. Но просвистевшая откуда-то сзади стрела аккуратно сбросила его с насеста. По трапу полуюта карабкался высокий стрелок из лука, наметивший себе новую цель, но на него налетел орущий пират и ударил его топором в живот; лучник рухнул.

И тут я увидел, как Джеки, так и не ушедшая с палубы, держа обеими руками пистолет, целится во владельца топора. Пистолет выстрелил и вылетел у неё из рук, пират круто повернулся и упал. Я услышал, как засмеялся, точно гиена, Батанг. К моему ужасу, Джеки, встряхивая онемевшими после выстрела руками, сбежала с полуюта прямо в кашу на палубе. Я повернулся было, чтобы броситься к ней, но один из пиратов замахнулся на меня саблей, в ответ я ударил его мечом раз, другой, повалил на колени и рубанул мечом по горлу. Джеки тем временем подняла лук убитого.

– Оставь, дурочка! – гаркнул я. – С этим не справишься, это тебе не пистолет.

И замолчал. Джеки ловко вставила стрелу, уперла её в свой большой палец, натянула тетиву и отпустила. Захлебнувшись криком, упал ещё один пират, из горла у него торчало оперение стрелы. Джеки застрелила ещё одного, бросившегося от неё бежать.

Но вот Те Киоре со своей свитой обогнул люк и двинулся в обратный путь, тесня пиратов к правому борту, к леерному ограждению, за которым было только море. Однако в море оставался шанс на спасение – вдруг кто-то их подберет, палуба же являла собой сущую мясорубку. Большинство пиратов предпочло море.

Но увы, они забыли о колесах. А их шум вдруг странно изменился, крики, смешавшись с их глухим чавканьем, замерли, а потом колеса заработали на свой обычный лад. Лицо Джеки исказилось, она выронила лук, и внезапно её начало неудержимо рвать.

Я подскочил, оттащил её в сторону, хотел обнять. Она затрясла головой, но я не выпустил её.

– Джеки! Что с тобой? Ты не ранена? Я и не думал, что ты умеешь управляться с луком!

– Сто лет в руках не держала, – хрипло ответила Джеки, дыхание её от испуга и отвращения было несвежим. – Никогда не стреляла, кроме как в мишень. А тут меньше десяти ярдов – промахнуться невозможно. И попала прямо в горло, надо же!

Она покачала головой, будто в панике, но я крепко прижимал её к себе. На секунду она закрыла глаза, и по телу её пробежала судорога. Легкая, вытянутая, как струна, Джеки казалась просто статуэткой из бальзы!

Вдруг нам на плечи легли чьи-то тяжелые руки и развели нас в разные стороны.

– Жаль разлучать такую счастливую парочку, – сказал Те Киоре. – Ловко вы пальнули из этой однострунной арфы, мисс! Вооружайтесь ею, бедняге Игроку она больше ни к чему. А вам пригодится. Мы ещё по самое горло в неприятностях. Вон, оглянитесь!

За нами гнались три большие шхуны. Их паруса белели, как огромные акульи плавники. Наш маневр дал им возможность настичь нас. А на «пострадавшей» шхуне поспешно выпрямляли мачту, чтобы принять участие в погоне. Все мы вздрогнули, когда вдруг что-то с визгом пронеслось между мачтами, ветер взъерошил волосы у нас на головах, что-то с шипением бухнулось в залитую солнцем воду.

Те Киоре смачно выругался:

– Черт побери! Мы уже в зоне обстрела! Эй, у пушки!

Но ни пушки, ни её команды больше не было. Заряд крупной картечи, выпущенный пиратами, в щепки разнес лафет, исполосовал командора и матросов, стоявших с одной стороны, и опрокинул саму пушку на тех, кто находился с другой. Попавших под пушку, окровавленных, с переломанными костями, вытаскивали их товарищи, и вид их надежды не внушал. В моей душе поднимался протест. Эти люди, которые, наверное, пережили в пять раз больше моего, теперь уничтожены, как жалкие отбросы, и во имя чего? Ради меня? Ради доброго имени нашей фирмы? Или ради того, чтобы зеленели леса и рос рис на полях острова Бали и не погибла его древняя мудрая культура?