— Перестань, слышишь! — меняясь в лице, сказал Павел.
Старик вдруг расплакался, бессильно уткнувшись в широкие разлапистые ладони:
— Не будь ты поганым человеком, Пашка... Чего тебе еще надо? Женись! Умру я, все твое будет... Старшие дочки у меня пристроены, ладно живут... Они ничего не потребуют... Разве что Ирье чего-либо выделите...
Он плакал по-настоящему. Слезы накапливались между кривыми натруженными пальцами и стекали по бугристой тыльной стороне ладоней, оставляя мутноватый след.
Было смешно: крепкий, полный сил старик говорил о своей смерти, как будто она должна была наступить чуть ли не завтра. Однако именно это и заставило Павла поверить ему.
— Перестань... За кем Ольга была замужем?
— Какое там замужество,— всхлипнул старик, отворачиваясь и вытирая глаза.— Напраслина! Уж как я корил ее эти годы! Уж как корил!.. «Выходи, говорю, ищи жениха, чего жизнь себе портить». А она вроде знала, что ты живой... Об Ольге ты не думай, она крепко соблюдала себя! — добавил он, с надеждой поглядывая на застывшего в хмуром раздумье Павла.
— Ты не врешь мне, старик?
— Живым мне не быть на этом месте!—торопливо воскликнул тот и даже, подумав, перекрестился.— Какое тут замужество, когда из партизан брюхатая пришла... Чуть ли не год у сестры в Петрозаводске жила, домой стыдилась показаться... А так ты не думай — крепко себя держала... Парни лесопунктовские сколько на нее заглядывались. Всем от ворот поворот.
— Хватит тебе об этом! — взволнованно оборвал его Павел, начиная догадываться о чем-то.— Когда сын у нее родился?
— Восьмого октября... Аккурат после парада партизанского... Ушла на парад и оттуда прямо в больницу.
— Восьмого, восьмого... Где мы тогда были? — лихорадочно забормотал Павел.
— Я ж говорю, аккурат после парада,— повторил старик, вновь обеспокоенный странным поведением гостя.
— Не об этом я! — отмахнулся тот и вдруг попросил: — Добавь водки, давай выпьем!
Старик охотно наполнил стаканы. Торопливо выпили, помолчали, и Павел неожиданно спросил вновь:
— Ты ничего не соврал, не перепутал, а? Пойми, это так важно!
— Господи! — забеспокоился тот.— С чего ж я врать-то буду?!
— Ладно, старик! — поднялся Павел, чувствуя, как хмель все гуще окутывает его разгоряченное сознание, даже язык стал заплетаться.— Верю я тебе! Но учти, если соврал, большой грех на душу возьмешь! За всю жизнь не отмолишь!
— Куда же ты, Паша! Посидел бы, надо ж разговор-то закончить.
— Пойду, дело есть! Спасибо за угощение! Ну, старик, угостил 1Ы меня... Крепко угостил,— тяжело покачал головой Павел, пожимая хозяину руку.
— Жениться-то будешь аль нет? — уже с крыльца выкрикнул старик.
Павел, оглянувшись, лишь криво усмехнулся и еще быстрее пошел, пошатываясь, к калитке.
з
Днем в конторе лесопункта народу бывало немного, и поэтому девушки-счетоводы с любопытством встретили незнакомого возбужденного молодого человека, скорее ворвавшегося, чем вошедшего в бухгалтерию.
— Где мне увидеть Курганова?
— Виктор Алексеевич в лесу.
— Лес большой... Где он там?
— Скорее всего на участке Панкратова. Он часто там бывает... А может, и у Рантуевой.
— Как мне туда добраться?
— Выйдете на дорогу и садитесь в любой лесовоз, ко* торый идет с биржи... А там спросите.
Тяжело повернувшись, Павел вышел, нерассчитаино громко хлопнув дверью.
На панкрашовском участке Курганова не оказалось. Сам Панкрашов, сразу догадавшийся, кто перед ним, объяснил Павлу, что технор} к был здесь, но часа два назад уехал куда-то, вероятно, на нижнюю биржу, где идут подготовительные работы, так как через несколько дней лесопункт перейдет на вывозку леса в хлыстах.
— Если будете на работу устраиваться, проситесь ко мне,— предложил Панкратов, пока Павел ожидал лесовоз, чтобы поехать обратно.— На участке вот как нужны хорошие ребята. Не пожалеете... И база для роста большая!
— Подумаю,— буркнул в ответ Павел, хотя и не собирался работать на лесопункте.
На бирже Курганова тоже не было. Валя Шумилова, которой очень хотелось, чтоб Павел признал сс—ведь она очень хорошо помнила его еще по школе! — расспросила шоферов, и кто-то сказал, что недавно видел Курганова на дороге, недалеко от школы. Он стоял там возле военного «газика» с каким-то проезжим капитаном.
«Скрывается, подлец»,— подумал Павел, хотя сквозь хмель все-таки понимал, что у Виктора еще нет никаких причин скрываться от него.
Когда он пешком добрался до школы и Курганова не оказалось и там, неожиданно мелькнувшая мысль выросла в убеждение. Все Войттозсро вот оно, на виду! Каждого человека можно разыскать за полчаса. А он мотается уже больше двух часов и даже издали не видел Кур-ганова.
«Ничего, доберусь до тебя! Я все-таки загляну в твои черные глаза! Я хочу видеть, какими они станут, когда я спрошу тебя...»
Оглядываясь по сторонам, Павел стоял на дороге напротив школы Он не знал, что делать, а бушевавшие в нем ярость и гнев искали выхода. Вдруг, еще раз взглянув на школу, он обрадованно мотнул головой, перескочил через забор и напрямик, по опустевшим грядкам пришкольного огорода направился к зданию.
По тихому коридору он переходил от класса к классу. Потом остановился, прислушался к неторопливо-четкому голосу учительницы, взглянул на цветную вывеску «1 класс» и приоткрыл дверь.
Лена, стоявшая между партами, удивленно оглянулась. Он видел только ее, а белые, удивительно белые головки склонившихся над партами учеников казались ему маленькими шариками.
— Можно вас на минутку?
Испуганная, недоумевающая Лена вышла в коридор н плотно притворила дверь.
— Что-нибудь случилось, Павел?
— Для кого как,— усмехнулся он.— Мне нужно с вами поговорить...
— Хорошо. Только подождите, пожалуйста... Через пять минут кончится урок.
— Ладно, подожду.
Оставшись один, Павел вынул папиросу, закурил. Вспомнив, где он находится, сразу же погасил ее и окурок выбросил в открытую форточку.
«Ма-ма мы-ла Ми-лу»,— доносился из класса детский голос.— «Ми-ла ма-ла...»
Это повторялось так долго и так размеренно, что Павел едва не выкрикнул: «Ну, мыла мама Милу? А что дальше, дальше что?»
Чтоб скрыться от этого голоса, он прошел к раздевалке и сел на деревянный диван.
Наконец прозвенел звонок, и сразу же появилась Лена, улыбающаяся, чуть встревоженная, с портфелем и кипой тетрадей в руках.
— Пройдемте в учительскую...
— Нет, давайте здесь.
Мимо них в раздевалку пробегали первоклассники, хлопали по барьеру сумками и портфелями. При виде учительницы утихали, и, уходя, каждый обязательно останавливался у дверей:
— До свидания, Елена Сергеевна.
Лене приходилось то и дело отвлекаться, отвечать ребятишкам, и она предложила:
— У меня уроки кончились. Подождите минуточку, я оденусь. Вы проводите меня домой, и мы спокойно поговорим.
— Нет,— отрезал Павел.— Я вас долго не задержу.
Лена посмотрела на него и настороженно сказала:
— Я слушаю.
— Разговор будет о вашем муже... О бывшем моем друге Витьке Курганове.
— Я догадываюсь,— кивнула Лена.
Чувствуя, что прежний запал начал у него пропадать, Павел, искусственно подогревая свою злость, насмешливо заговорил:
— Догадываетесь? Это хорошо, что вы такая догадливая. Тем короче будет разговор.
— Можно потише? — попросила Лена, оглядываясь на учеников, уже с удивлением посматривавших в их сторону.
— Ладно. Будем потише.— Павел облизнул запекшиеся губы и, нисколько не понижая голоса, спросил: — Вы знаете, что у вашего мужа есть ребенок? Знаете об этом, а?
Ничего не понимая, Лена молчала, потом участливо тронула его за плечо.
— Что с вами, Павел? Идемте, идемте, я провожу вас домой!
— Может, вы знаете? — отстраняя ее, продолжал он.— Тогда нам и говорить не о чем?
— Прошу вас, уйдемте отсюда! Здесь дети...
— Ах дети! — вскочил он.— А там щенок, что ли? Щенок, спрашиваю я вас? Об этих вы думаете, беспокоитесь, воспитываете... А они и без вас вырастут... А тот пусть сам, пусть тешит себя, что его папа погиб! Эх вы, люди!
