Она записала номер телефона, продиктованный теткой, и... напрочь о нем забыла. Началась работа над проектом, отнимавшая все ее свободное время и заполнившая все мысли. И только пару недель спустя после разговора с теткой, зачем-то пролистывая ежедневник, Лиза случайно наткнулась на телефон Джерри Ли. Ей сразу стало неловко – вряд ли бывшая одноклассница стала бы искать ее по пустякам.

Лиза набрала номер немедленно. Ей ответил сухой женский голос, сообщивший, что Джерри Ли тяжело больна и лежит в больнице. Узнав, кто звонит, женщина немного смягчилась и сказала, что Джерри Ли хотела повидать Лизу как можно скорее по очень важному делу. Городок, где жила Джерри, находился в тридцати милях от Нориджа, и в – первое же воскресенье Лиза отправилась туда, сократив свой обычный визит к дяде и тетке.

Ее сразу провели в палату, где лежала Джерри. При виде бывшей одноклассницы Лиза едва удержалась от возгласа, настолько изможденной и больной та выглядела. Однако бедняжка встретила ее улыбкой. Говорить ей было трудно, и она лишь вручила Лизе письмо и попросила заехать к ней домой.

Выйдя из палаты, Лиза с трудом сдерживала слезы. Лечащего врача Джерри Ли в воскресенье, естественно, не оказалось, но того, что она услышала от медсестры, было достаточно. У Джерри обнаружилась неизлечимая болезнь мозга, которая быстро прогрессировала, и дни ее были сочтены.

Прежде чем отправиться домой к Джерри Ли, Лиза зашла в небольшое придорожное кафе, заказала себе кофе, сандвич и принялась читать письмо. Чем дальше она читала, тем больше приходила в ужас. Кофе и сандвич так и остались нетронутыми – к концу чтения у Лизы в горле стоял такой ком, что, казалось, она больше в жизни не сможет проглотить ни кусочка.

Оставив на столе деньги, Лиза вышла из кафе, села в машину и долго сидела в ней, не в силах пошевелиться. Ей показалось, что прошла целая вечность до того как она завела двигатель и неумелым рывком, словно в первый раз села за руль, тронулась с места. Дом Джерри Ли она отыскала без труда, но собраться с силами и позвонить в дверь... Это действие потребовало от нее новых героических усилий.

Наконец она все же вышла из машины и на ватных ногах направилась к двери. Открывшая ей высокая чопорная женщина оказалась той самой обладательницей холодного голоса, с которой Лиза прежде говорила по телефону. Она оглядела пришедшую с некоторым подозрением, однако, по-видимому, инструкции, полученные ею от Джерри Ли, были предельно четкими. Узнав, кто она такая, миссис Херст сразу пропела Лизу в детскую.

Лиза судорожно вздохнула и резко села на постели. Прошло шесть лет, но она и сейчас ощущала острую боль, пронзившую ее сердце, когда она увидела девочку. Совсем крошку – ей было чуть больше года. Дочь Джерри Ли и... Роджера.

– Ее зовут Эмили, – раздался за ее спиной голос миссис Херст.

– Я знаю, – сдавленным голосом отозвалась Лиза.

Даже если бы она не знала, что Эми – дочь Роджера, догадаться об этом не составило бы труда. Девочка была точной копией отца. Те же рыжие кудри, те же голубые глаза. Даже улыбка, которой малышка доверчиво наградила склонившуюся нал ней Лизу, была в точности как у Роджера.

Лиза пробыла в доме Джерри Ли недолго. Отказавшись от предложенного чая, она пообещала миссис Херст, что свяжется с ней в ближайшее время, и бросилась прочь. Лихорадочно запустив двигатель, она помчалась домой, к дяде и тетке. Близился вечер, ей предстоял потом долгий путь назад, в Норидж, где она обосновалась по месту работы. Наутро ее ждал нелегкий день, но Лизу это нисколько не волновало. Она готова была пересечь Англию из конца в конец, лишь бы разобраться с навалившейся на нее новой проблемой.

А проблема была действительно серьезной. Лиза уже знала, что мать Джерри умерла год назад. И, выходит, когда не станет ее самой, об Эми просто некому будет позаботиться. Миссис Херст – всего лишь няня, которая не собиралась брать девочку на воспитание, Эми наследовала некоторую сумму денег, которая очень пригодится ей, когда она станет взрослой. Но сейчас единственный путь, который ей оставался, – это детский приют. Обо всем этом надо было как следует поразмыслить и, разумеется, рассказать дяде и тете.

Когда Лиза вошла в дом, она, по словам тетки, была бледна как полотно. Прервав встревоженные возгласы родных, она молча выложила на стол письмо Джерри Ли, затем бросилась в кресло и, наконец, дала волю слезам.

Пока ее родные читали письмо, Лиза оплакивала свою прошлую жизнь, понимая, что с этой минуты все изменилось безвозвратно. Ей предстояло принять нелегкое решение, которое Джерри Ли переложила на ее плечи.

Она оказалась вовсе не так проста, эта Джерри! Понимая, что Роджера ей никогда не заполучить, она решила понести от него ребенка, ничего об этом ему самому не сказав. Лизе это было просто непонятно. Как можно вот так хладнокровно лишить ребенка одного из родителей, заведомо обрекая его на безотцовщину! Но Джерри Ли, видимо, была из числа тех людей, которые, одержимые единственной мыслью, не желают видеть и слышать ничего вокруг, и ни о ком и ни о чем не думают.

Джерри вынашивала свой замысел довольно долго. Наконец, она дождалась благоприятного момента. В один из очередных ее приездов в колледж Памела отсутствовала, отправившись на какой-то там сбор. Джерри Ли не писала, как ей удалось устроить так, чтобы остаться с Роджером наедине. Насколько Лиза поняла, эта девушка разрыдалась, стала описывать свою тоскливую жизнь. Роджер пожалел ее, стал утешать, а дальше... В общем, муж Памелы оказался самым обыкновенным мужчиной, не лучше и не хуже многих других.

Обнаружив, что она беременна, Джерри Ли перевезла мать в небольшой приморский городок, мотивируя это тем, что тамошний климат лучше скажется на ее здоровье. Потом на свет появилась Эмили. Лиза так и не поняла, собиралась ли Джерри рассказать со временем Роджеру, что у него есть дочь? Однако, как бы там ни было, внезапная болезнь все перевернула. Джерри долго размышляла, стоит ли поставить обо всем в известность своего бывшего возлюбленного, но так и не написала ему, а вместо этого связалась с Лизиными родными. В письме она просила Лизу позаботиться о девочке и самой решить, каким образом это лучше сделать.

В тот вечер Лиза впервые по-настоящему убедилась в своей способности принимать быстрые решения. Когда тетя Диана и дядя Эван после потрясения немного пришли в себя, она заявила им, что ни за что не допустит, чтобы малышку отдали в приют. И те горячо поддержали племянницу.

Однако надо было срочно решать, кто станет опекуном Эмили, и вот тут-то их мнения разошлись. Лиза категорически отказалась что-либо сообщать Памеле и Роджеру, с ужасом представив себе, как ее подруга, только что вернувшаяся домой после медового месяца, узнает о том, что у любимого мужа есть внебрачный ребенок. И в страшном сне такое представить себе было невозможно! Памела была так счастлива, они строили планы, собирались завести большую семью... Лиза не призналась бы себе в этом даже под страхом смерти, но в ее решении сыграла роль простая женская солидарность и своего рода мстительность. Она была так зла на Роджера, что просто боялась с ним встретиться. Бог знает, чего она наговорила бы, окажись они лицом к лицу. Как он посмел! Как мог так подло предать Памелу и бросить Джерри Ли? Хотя бы поинтересовался, как сложилась дальше ее судьба, так нет же – переспал и забыл! В тот момент Лиза была твердо убеждена в том, что он недостоин этого ребенка, и она больше никогда – никогда! – не пожелает его видеть.

Через неделю Лиза объявила родным о своем решении удочерить девочку и воспитать ее самой. Родные по-разному отнеслись к ее решению. И дядя, и тетка в принципе не возражали против того, чтобы взять малышку на воспитание, но тетя Диана считала, что псе же следует рассказать обо всем Роджеру и Памеле.

Однако Лиза проявила неожиданное упрямство. Она искренне любила свою подругу и радовалась ее счастью. Сумеет ли Памела даже при ее солнечном характере простить Роджера? А что, если их брак развалится? Как бы ни возмущалась Лиза малодушием Роджера, такого печального финала этой паре она не желала. При мысли о том, что светлый мир Пэм может рухнуть в одночасье, Лиза просто содрогалась. Нет, она ни за что не разрушит собственными руками семью единственной подруги. О том, что общаться им больше не придется, лучше было не думать.