Флорентин в первую минуту был совершенно озадачен упреками Франциски. Улыбка исчезла с его лица, он угрюмо смотрел на нее, не прерывая молчания, но, заметив, что она собирается уйти из комнаты, разразился длинной речью, которая приковала ее к месту.
– Нечистая совесть часто побуждает людей принимать на себя личину добродетели и бросать камни в других, – начал Флорентин. – Ты ссылаешься на твою любовь к королю, которая будто бы должна оправдать твой поступок. Только добрые намерения могут служить для нас оправданием, а не любовь, которая ничего не стоит, потому что всегда вызвана чувственностью и приносит с собой опьяняющее удовольствие. Нечего сказать, велика заслуга любить и наслаждаться любовью! На это способно даже самое легкомысленное существо. Твоя любовь могла бы считаться заслугой, если бы у тебя было достаточно ума, чтобы воспользоваться своей близостью к королю; и я, рассчитывая на это, помогал тебе. Но любовь была для тебя не более как приятным препровождением времени, и ты вернулась к прежнему ничтожеству, ничего не заслужив от людей, кроме презрения. Из-за тебя погиб Семблансэ; освобождение Жана Пуатье куплено ценою чести его дочери. Легкомысленный образ жизни короля, который, согласно общему ожиданию, должен был измениться в силу твоей любви, но стал еще хуже, несчастная Волан служит лучшим доказательством этого. Ты не только внесла раздор в королевскую семью, поссорив короля с матерью, но из-за тебя, может быть, нарушено спокойствие целой страны, потому что ты открыто покровительствовала распространению ереси. Вот твои заслуги! Теперь объясни мне, чем ты оправдаешь свою измену мужу и то, что ты бросила своего ребенка для удовлетворения страсти, которая была настолько велика, что никакая жертва не казалась тебе достаточной. Не тем ли, что ты изменила этой любви при первой возможности? Но за твое легкомыслие ты будешь выброшена из королевского дома, как только я вернусь в Париж и расскажу правительнице, что ты по ночам скрываешь любовника в своих комнатах, что кажется мне не совсем приличным для королевской невесты. Повтори еще раз, что я не в полном уме, потому что осмелился обличать тебя во лжи и обмане! Отвори все двери и также эту дверь в галерею, и я докажу тебе, что я совершенно прав.
Речь прелата произвела подавляющее впечатление на Франциску. Она приходила в ужас от одной мысли, что ей придется выдать Маро, чтобы отвратить от себя опасную клевету; но в то же время сознавала, что своим молчанием дает еще больший повод к подозрению. Она невольно задала себе вопрос: неужели она погубит невинного Маро и станет оправдываться перед человеком, который так глубоко оскорбил ее? «Нет, пусть Флорентин вернется в Париж и очернит мое имя перед целой Францией!» – подумала она, так как в эту минуту негодование заглушало в ней всякую заботу о будущности.
Она подошла к двери, которую Бернар оставил открытой, и молча указала на нее прелату повелительным жестом, в котором заключался приказ немедленно удалиться из дому. В этом жесте и во взгляде выразилось столько гнева и презрения, что прелат, несмотря на свое обычное нахальство, невольно повиновался. Выходя из комнаты, он слышал, как Франциска сказала кому-то вполголоса: «Какая низкая тварь!», и вслед за тем, позвав Бернара, отдала ему приказ никогда не впускать к ней прелата.
Гнев настолько ослепил графиню Шатобриан, что ей даже не пришло в голову, что Флорентин вышел от нее с орудием в руках, которое может навсегда закрыть ей доступ в королевский дом. В это время внимание ее было привлечено неожиданным шумом. Со стороны двора послышался стук копыт нескольких лошадей. Что могло привлечь всадников в Фонтенбло при теперешнем уединении? Не посланные ли это от короля? Не вернулся ли он сам неожиданно для всех?
Та же мысль пришла Флорентину, и он остановился в нерешимости. Если его догадка справедлива, то он может сразу лишиться положения, достигнутого таким трудом. Искреннее негодование Франциски ясно показывало, что его подозрение относительно ее нового любовника вряд ли имеет основание, Может быть, в последней комнате находился король, а свита его только теперь приехала в Фонтенбло? Ввиду этих соображений Флорентин вернулся назад и, увидев Франциску, стоявшую у окна, подошел к ней и пробормотал несколько слов извинения. Она поспешно оглянулась и вторично указала ему на дверь тем же повелительным жестом.
Флорентин вышел, не помня себя от ярости, и поклялся отомстить за нанесенное ему оскорбление даже в том случае, если король действительно находится в Фонтенбло. Сойдя с крыльца, Флорентин увидел на дворе группу всадников и, к удивлению, узнал, что это испанцы, приехавшие к графине Шатобриан, но, благодаря сдержанности, свойственной этой нации, не получил от них никаких других сведений. Равным образом ничего не мог сообщить ему и проводник француз, которого он расспросил, когда испанцы вошли в переднюю графини. Он ответил, что его наняли в Питивье какие-то незнакомые господа, которые, по-видимому, очень богаты, и что с ними два мула с дамскими седлами.
«Неужели эти господа хотят увезти графиню», – мелькнуло в голове Флорентина. – Это придаст ей еще большую цену в глазах короля и она ускользнет из рук правительницы! Но решится ли она уехать с испанцами – врагами государства?» Последнее казалось Флорентину невероятным; но, во всяком случае, материал для романа был готов, оставалось только придумать связь между приездом всадников, таинственным рандеву и императором, а затем отыскать нити воображаемого заговора с врагами Франции, чтобы погубить графиню.
Не считая нужным терять время на дальнейшие расспросы, Флорентин решил немедленно послать гонца в Париж и потребовать отряд вооруженной конницы, которая должна быть наготове в случае бегства графини из Фонтенбло. Только возвращаясь назад через галерею, он сообразил, что приехавшие испанцы, вероятно, посланы герцогом Инфантадо, чтобы увезти Химену из страны, которая находилась во враждебных отношениях с Испанией. В пользу этой догадки были все шансы вероятия; но это открытие не смутило прелата. Пробравшись ощупью до потаенной двери, он нашел свой фонарь нетронутым и стал подслушивать, чтобы узнать, что делается в комнатах Франциски. Он услышал ее голос, и хотя не мог разобрать слов, но ему показалось, что она назвала Химену и герцога Инфантадо; затем все стихло и разговаривающие вышли из спальни.
«Значит мое предположение верно, – подумал Флорентин, выходя из галереи, – она уедет с ними, если им удастся убедить ее!»
Занятый этою мыслью, он направился быстрыми шагами в дом священника, отдав приказ одному из лесных сторожей готовиться к немедленному отъезду в Париж, и написал письма правительнице и Франциске.
В это время графиня Шатобриан, Маро и Химена, сидя за ужином, разговаривали о предстоящей разлуке. Герцог Инфантадо послал своей дочери приказ немедленно приехать к нему, извещая ее в своем письме, что император был в высшей степени недоволен, когда узнал, что единственная дочь испанского гранда живет при дворе неприязненного ему государя в самый разгар войны. В заключение герцог просил графиню Шатобриан, чтобы она позволила какой-нибудь из своих служанок проводить его дочь до границы.
Химена была глубоко огорчена приказанием отца и, заливаясь слезами, бросилась на шею графини Шатобриан, которая после отъезда короля была ласковее с ней чем когда-либо.
– Не плачь, моя дорогая Химена, я сама провожу тебя до границы, – сказала графиня, обнимая молодую Девушку.
– Ради Бога, не делайте этого! – воскликнул Маро. – Этим поступком вы дадите в руки правительницы опасное орудие против вас.
– Нет, Маро, вы положительно ошибаетесь! Я убеждена, что Флорентин будет всеми способами мучить меня, и я должна буду бежать отсюда в самом непродолжительном времени; это еще больше возбудит толков, нежели теперь, когда я хочу только проводить до границы мою милую Химену. К тому же, – продолжала шепотом графиня, наклоняясь к Маро, – у меня есть еще другая причина, почему я считаю это путешествие необходимым. Оно даст мне возможность разрушить козни правительницы, потому что я увижу короля прежде, чем кто-либо из моих врагов. Брион сообщил мне, что король хочет сделать высадку в Каталонии; если он выполнит это намерение, то я приведу к нему на помощь Лотрека, в руках которого Лангедок и Гиенна. Надеюсь, это будет недурно…
