— В наши дни нет мирных профессий, — покачал головой итальянец.

— А что вы будете делать после войны?

— Если останусь жив, займусь выращиванием дикого винограда. — Дель Сарто как-то странно посмотрел на Галку. — Однако мне пора. Иногда надо и работать. Передайте Валерии Александровне, что я буду отсутствовать два дня. Прощайте.

— Почему — прощайте? У нас обычно говорят — до свидания.

— Я неплохо знаю русский язык. И все же — прощайте. Это не значит, что я не вернусь. Но, как говорится, все в руках божьих.

Дверь открыл Леонид Борисович. Он не пригласил в комнату — разговаривали в коридоре.

— Зачем пришла?

Тон, которым был задан этот вопрос, нельзя было назвать приветливым.

— Завтра в тринадцать тридцать масовцы выходят в море.

— Знаю.

Галка опешила.

— Откуда?..

— Не твое дело. Что еще?

— Итальянцы подозревают, что пакетбот взорвал тот самый румын, который был в «Веселой пучине».

— И это я знаю. Все?

— Все.

— А теперь скажи, кто тебе разрешил совать нос не в свои дела? Кто тебе разрешил приходить сюда, когда вздумается?

— Дядя Леня, я…

— Ты теперь связная. Все остальное тебя не касается. Заруби это себе на носу.

— Уже зарубила, — обиженно буркнула Галя.

Собственно, обижаться можно было только на себя. Еще неделю назад Гордеев предупредил, чтобы она оставила в покое дель Сарто. Он оказался прав — разве, мягко говоря, не оконфузилась она при попытке подслушать разговор князя со своим адъютантом? Еще хорошо, что все кончилось благополучно.