Молчание было прервано аплодисментами майора Колверна. Остальные офицеры тоже несколько раз ударили в ладони.

– Не думаю, мастер Белетски, – сказал майор, – что в вашем положении кто-нибудь дал бы лучший ответ.

Сэнди первый раз улыбнулся. Но на все остальные вопросы, тоже касавшиеся кораблей и укреплений, ответил примерно так же.

Когда изрядно затянувшийся ленч завершился, все опять замолчали. Наконец, капитан Макноутон обратился к Александру.

– Мастер… нет, мистер Александр Белетски, я вынужден задать вам два вопроса, напрямую относящиеся к вашему дальнейшему статусу. Готовы ли вы дать обещание, подкреплённое письменно, не поднимать оружие против Вооружённых Сил Её Величества («Против союзников», – подсказал майор) на протяжении этой войны и готовы ли вы пообещать не предпринимать попыток к бегству?

Сэнди несколько секунд подбирал слова, потом ответил:

– Простите, ни первого, ни второго обещания я дать вам не могу.

– Хорошо. Последний вопрос. Чтобы избавить вас от процедуры личного обыска, готовы ли вы дать слово, что у вас лично и в вашем багаже нет оружия или инструментов, способных послужить для подготовки побега?

– Да, – ответил Александр, – даю слово: у меня нет оружия и названных вами инструментов.

– Хорошо. Вы будете находиться в отдельном помещении. В случае, если у вас возникнет потребность в чем-нибудь, вы можете попросить часового, чтобы при смене караула он известил меня или помощника.

– Я благодарен вам за вашу заботу, – ответил Сэнди.

«Вот так из свободных людей становятся пленными», – подумала Джейн, уже собравшая со стола все грязные тарелки.

Джейн немного злилась на себя. Ей надлежало следить за Счастливчиком Джоном, ждать козней от Микки и беречь посуду, даже если Микки рядом не было. А у неё из головы не выходил Александр. Может, потому, что он чем-то напоминал Лайонела? Только был чуть старше.

Себя Джейн утешала тем, что лжежурналист вроде бы новых убийц не нанимал, а посуду она научилась носить без всякой опаски. Что же касается Микки, то за день он ничего не сделал, только назвал курицу «Джонни», перед тем как отрубить ей голову.

Русский пленник стал главной темой вечернего заседания Камбузного Клуба. Кто-то видел его на палубе, кто-то не видел вообще, но подробностей, доступных Джейн, не знал никто.

– Парень чего-то темнит, – сказал кто-то из моряков, когда Джейн закончила короткий рассказ. – Верно, недаром учится в пансионе, где англичанин директор и все по-английски говорят. Специально по нашему языку натаскался, чтобы шпионить!

– Почему тогда сам сказал, никто за язык не тянул, – возразил кок. – Ничего странного, просто сбег из школы, вот и все. Даже у нас из школ сбегают, вот возьмём Джонни нашего, – и хитро подмигнул юнге. – Ты не бойся парень, у нас не то что из школы, у нас такие ребята найдутся, что в Ботани-бей собрались, да причал перепутали.

«Это точно», – подумала Джейн, вспомнив шутника Билли.

– Ну а из русской школы умотать – дело самое понятное, – продолжил кок. – Слыхал я, у них в России секут всех, кроме царя.

– Тогда, значит, ему привычно, – возразил боцман, – с чего бежать? Джонни, он тебе не рассказывал?

Джейн на вопросы про Сэнди и ответить-то было особенно нечего. Лишь когда спросили, кто такой мистер Белетски: свободный человек или раб, она утвердительно ответила: свободный. Сама сообразила, что рабу вряд ли дадут оружие.

Разговор опять перекинулся на Россию. Джейн пересказывала собравшимся ответы на вопросы, заданные пленнику мистером Вандерби.

– Да, – подытожил кок, – забавная страна. Такое место, куда меньше всего охота, хотя и надо туда плыть.

Джейн пришлось оторваться от разговоров и ещё раз обслужить салон. Заодно её попросили отнести Александру ужин. Как она поняла, с того момента, как Сэнди взяли под стражу, в общество джентльменов его уже не приглашали.

Тюремные условия Джейн одобрила: рундук, на котором можно спать, стул и лампа, а главное, нет соседей. Она сама бы обрадовалась, если бы жила заключённой на борту «Пасифика» в таких же условиях.

Сэнди читал при свете лампы какую-то книгу из своего саквояжа. В полутьме он выглядел обычным мальчишкой. Трудно было поверить, будто этот мальчишка смог добраться из Санкт-Петербурга на западный берег Финляндии, арендовать шхуну, купить лодку, потеряться на ней в море, да ещё угрожать пистолетом своим спасителям.

«На себя посмотри, – подумала Джейн. – Сама добралась из Йоркшира до западного берега Финляндии, и никто, кроме кота, не признал в тебе девчонку».

Ей захотелось узнать у Сэнди: может, их судьбы совсем похожи?

– Извините за вопрос, скажите, вы отправились в крепость Бомарзунд, потому что в гарнизоне находится ваш отец? – спросила Джейн.

Александр удивлённо взглянул на стюарда.

– Нет, – ответил он. – Мой отец погиб в войне на Кавказе.

Отвечал он по-английски, медленно и устало. Ведь сейчас ему не нужно было изображать взрослого волонтёра русской армии. Пусть и несостоявшегося волонтёра.

«Может, у него хотя бы есть мать?» – подумала Джейн, но не спросила, ожидая опять услышать грустный ответ. Вместо этого она тихо сказала:

– Война закончится, и вы непременно вернётесь в Россию.

Александр опять удивлённо взглянул на Джейн и улыбнулся ей. Потом, к её удивлению, пошарил в своём кармане.

– Извини меня, добрый английский мальчик, но у меня нет для тебя британских денег, а дать тебе русскую монету означало бы тебя обмануть. Наши прибрежные города хорошо укреплены, ваша эскадра не захватит ни один из них. Поэтому на нашем берегу тебе не бывать, а в Англии русский гривенник не нужен.

Сэнди опять говорил долго, подбирая английские слова, а иногда даже вставляя французские. Джейн поняла его не сразу, а когда поняла, то покраснела чуть ли не до слез.

На борту «Саут Пасифика» на неё кричали, угощали оплеухами, грозились поркой. Но деньги за улыбку и доброе слово ещё не предлагали.

– Добрый русский мальчик, – неожиданно для себя сказала она, стараясь говорить медленнее, чтобы Сэнди было проще понять чужой язык, – мне не нужны русские деньги, а тебе скоро понадобятся английские. Возьми, пожалуйста, в честь нашего знакомства.

С этими словами Джейн выхватила из кармана шиллинг, припасённый в кармане, положила рядом с лампой и быстро вышла.

«Пусть хоть ненадолго отвлечётся от своих грустных мыслей, – думала она, – ничто так не отвлекает, как непонятное происшествие. А ещё, наверное, у него дома слуги – рабы, и он не привык, что они могут улыбнуться или обидеться».

«Пока что на борту «Пасифика» я смогла подружиться лишь с тобой, Мистер Морган, – думала Джейн, засыпая и гладя кота. – Слушай, приятель, как думаешь, стоит мне вести дневник или нет? Я с собой нарочно захватила тетрадь и карандаш, но пока что не написала ни одной строчки. Нет, я не ленюсь, честное слово. Хочу писать честно, как было на самом деле. А вдруг какой-нибудь Микки стибрит и будет всем показывать? Нет уж. Ладно, на сегодня приключения вроде закончены. Пора спать. Мур-мур».

– ААААААААААААААААА!!!!!!!!

«Мне приснилось, что я попала в ад», – подумала Джейн. Секунду спустя она поняла, что ничего ей не приснилось и какие-то невидимые, но слышимые адские события происходят на самом деле.

Именно с ней не происходило ничего, она по-прежнему лежала в своём гамаке. Зато во всем остальном камбузе творилось что-то несусветное. Что-то падало, гремело, шипело, и все перекрывал нечленораздельный вопль ужаса.

«Пожар? Не виден огонь, не пахнет дымом. Пробоина? Не плещет вода. Русский ночной абордаж? Начали бы с верхней палубы».

Джейн перебрала в голове все возможные причины переполоха и не пришла к окончательному выводу. Вставать она не спешила: пусть разбираются коллеги по камбузу.

– АААААААА!!! На помощь! Уберите его!