Замечание, конечно же, предназначалось Джейн. Лайонела на море не тянуло. Он не раз ссорился с сестрой, подсмеивался над парусниками и постоянно утверждал, что паруса скоро останутся лишь на картинах, как латы и рыцарские кони после изобретения пороха.

Однако идею Джейн – переодеться мальчишкой и устроиться на корабль, идущий в Балтийское море, – он одобрил. Конечно, по-своему.

– Это глупость, и тебя раскроют, – несколько раз повторил Лайонел. – Как жаль, что все остальные идеи ещё хуже.

Это не помешало ему поработать по мере сил над новым обликом сестры. Одеть её он решил в костюм для верховой езды, снятый с него в день падения. Костюм не стали стирать, но все равно Лайонел посоветовал Джейн немножко поваляться на полу, пусть хоть чуть-чуть напоминает уличного мальчишку. Волосы Джейн были признаны умеренно длинными и соответствующими роли, зато серёжки пришлось снять. Пока брат и сестра не расстались, Лайонел заставлял Джейн ходить по комнате, устраивал ей допросы, ловил на ошибках её будущего рассказа. Постоянно ругался, впрочем, и утешал Джейн: «У тебя есть важное преимущество: только я знаю, что передо мною переодетая девчонка».

Пока что Лайонел ошибался. Джейн удачно сошла за мальчишку и в поезде, и в порту Портсмута. Выяснилось: корабль, уходящий в Балтийское море, стоит в порту и готов развести пары уже сегодня. Расспросы сопровождались добрыми шутками вроде: «Паренёк, ты, часом, не русский шпион?»

Вахтенный у трапа «Саут Пасифика» тоже был весел и словоохотлив. Он обнадёжил Джейн: на борт с радостью возьмут любого мужика, если у него две ноги, две руки и хотя бы один глаз. Так что для того, кто ограбил банк или просто сбежал из школы, на этом корабле самое подходящее место.

– Только имей в виду, малец, – тихо сказал моряк, – по доброму сердцу предупреждаю. Если ты сейчас поднимешься на борт, то сойдёшь на берег не раньше, чем будет угодно Господу и нашему капитану. Может, это случится только в России. Пока мы здесь чинились, много народу разбежалось, от кочегаров до стюардов из салона. Люди ведь не на войну нанимались. Так что кумекай, пока на твёрдой земле. Может, тебе лучше в школу вернуться?

– Спасибо, сэр, – ответила Джейн и вступила на трап.

Весёлый матрос был прав. Капитан, конечно, поворчал, что корабль превращается в работный дом: старики, детишки и бездельники всех возрастов. Однако нового юнгу зачислил в экипаж без особых раздумий и даже не очень огорчился, услышав честный ответ Джонни, что на борту он впервые.

Джонни сразу же направили на камбуз. Кок, мистер Эндрю, сумел скрыть от нового помощника радость, похоже, он уже свыкся с мыслью, что в плавание придётся выйти в некомплекте. Кок показал юнге кухонное хозяйство, познакомил с двумя напарниками: флегматичным и полусонным Джейми и юрким пронырой Микки. Тот сразу же проявил участие к новичку:

– Запомни, Джонни, все, что ты видишь вокруг, отныне твой дом. А если мы пойдём на дно – твоя могила.

Глядя на рожу Микки, Джейн поняла, что сейчас полагается засмеяться. И чуть-чуть посмеялась, уточнив: могила будет общей.

Вообще-то у Микки было чувство юмора, вот только прежде блеснуть им не удавалось. Шутить над Джейми было скучно, над коком и тем более над Мистером Морганом – опасно. И тут появился Джонни…

Уже в первый день он обратился к новичку. Голос Микки был сочувственным, чуть ли не жалостливым.

– Скучаешь по дому, Джонни?

– Немножко, – ответила Джейн.

– Вижу, что скучаешь, чуть не плачешь, – так же сочувственно добавил Микки. – А ты знаешь, как ты можешь наплакаться всласть, но никто над тобой не посмеётся?

– Нет, – ответила Джейн.

– Все просто. – И Микки протянул новичку корзину с луком. – Очисти-ка да нарежь. – Давай, трудись, парень, хныкать тоже надо с пользой, – уже сурово прикрикнул он.

Вообще-то старшим на камбузе после мистера Эндрю считался Джейми, но ему было лень приказывать. Поэтому он не протестовал, когда Микки сам стал руководить новичком, а уж Микки не ленился.

Джейн вздохнула и принялась чистить лук. Она знала мелкие хитрости, защищающие глаза: постоянно мыть нож, окунать в воду разрезанные луковицы. Увы, эти методы явно были рассчитаны на две-три луковки. А не на три десятка. К тому же Джейн часто видела, как режут лук, но сама резала впервые.

К счастью, ей хватило то ли ума, то ли везения не чистить весь лук сразу, а очищать и разрезать поочерёдно. Корзина уменьшилась на треть, когда подошёл кок (Джейн почти не видела его из-за слез), он долго орал, что столько резаного лука никому не нужно. Закладывать Микки Джейн не стала: то, что ябедничать на корабле последнее дело, ей объяснил ещё отец.

Впрочем, перед отплытием не было времени шутить даже у Микки. Заканчивалась погрузка. На борт «Саут Пасифика» вводили лошадей, вкатывали орудия, вносили ящики с бомбами. Как узнала Джейн, пассажирами корабля были артиллеристы – батарея мортир – и сапёры. Кок Эндрю тихо чертыхался: забот у камбуза прибавилось по сравнению с обычным рейсом в Америку. Нижних чинов, перевозимых на корабле, было едва ли больше, чем бывало пассажиров третьего класса. Не пустовал и первый класс: в нем разместились офицеры.

Поэтому кладовая наполнялась продовольствием для команды, солдат и командиров. Джейн более или менее повезло: Микки сразу же взвалил ей на плечи огромный мешок с бобами, она упала, не сделав и шага. Кок рыкнул и на неё, и на Микки, после чего следил, чтобы «Джонни Задохлику» поручали лёгкие грузы.

А грузов было много! Мешки с мукой, бобами и рисом. Мешки с картофелем и луком (картофель было приказано не задвигать в кладовую: он быстро портился, и его полагалось съесть в первую очередь). Ящики с фруктами для офицеров. Джейн знала, что из всех фруктов лишь один полагается всей команде: желтовато-зелёный лайм, самое надёжное средство от цинги. Клетки с живыми курами: куры отчаянно кудахтали, будто догадывались, что живым им из рейса не вернуться. Не очень большие, но очень тяжёлые ящики с французской новинкой: варёным мясом в жестяных банках (Микки пару раз пытался подсунуть эти ящики Джейн). Ещё Микки заметил, что если будет приказ разместить на корабле дойную корову, что на «Пасифике» уже бывало, то доить её будет Плакса-Задохлик – у него руки, как у девчонки, значит, должен уметь. Джейн в эту минуту брела в кладовку, навьюченная мешком с окороками, и постаралась прибавить шаг – пусть никто не увидит её покрасневшее лицо.

Корова на борту так и не появилась. Зато были куры. Их полагалось кормить, что Джейн нравилось, убирать за ними клетку, что Джейн не нравилось, а ещё резать на обед офицерам корабля и пассажирам первого класса. Это Джейн не нравилось совсем. Тем более что Джейми, считавший возню с курами делом хлопотным и поспешным, попытался поручить это Джейн.

Та сумела вытащить хохлатку из клетки и зашагала к столу возле печи, не зная, что делать дальше. Когда же окончательно поняла, то выпустила курицу, и та заметалась по камбузу.

– Чёртов мальчишка! – рявкнул кок. – Чтобы через пять минут она была без головы, выпотрошена и ощипана.

– Пожалуйста, не надо, сэр, – Джейн чуть не встала на колени, – пожалуйста… Я готов драить все котлы и сковородки, чистить всю картошку и лук, мыть пол.

А сама со страхом и облегчением подумала: как здорово, что корабль уже отплыл. Если бы это случилось в порту и ей сказали: отруби голову курице или сойди на берег, она даже не знала бы, что выбрать.

К счастью, Микки услышал обещания Джейн и расценил их как подарок.

– Так ты готов всегда драить котлы и сковородки? Ещё и пол? Я слышал, замётано. О, самый добрый и трудолюбивый юнга на свете! Мистер Эндрю, вы слышали слова Чистюли Джонни?

Кок проворчал: ему решать, кому разделывать куриц, а кому – драить посуду. Но Микки, с проворством хорька, уже ухватил хохлатку за шею, другой рукой схватил топор и понёсся к чурбану с криком: «Королева курятника докудахталась!»