Паркер провел пальцем вдоль предложения, которое имел в виду.

Я желаю получить $20 миллионов долларов наличными, которые вы положите в сумку и оставите сумку в трех километрах к югу от шоссе 66 на Западной Стороне от Окружной.

– Он пишет «положите в сумку» и «оставите сумку», причем во втором случае слово «сумка» совершенно лишнее. Такие ошибки тоже не делаются произвольно. В повседневной речи мы так не повторяемся. По природе своей мы ленивы и склонны скорее опускать лишние слова, чем добавлять их. А что до грамматических неточностей, – продолжал Паркер и принялся расхаживать перед выведенной световым лучом на стену запиской; при этом буквы запрыгали по его лицу и плечам, как черные насекомые, – то обратите внимание хотя бы на слово «нету». Такие разговорные формы люди часто употребляют, когда пишут быстро и не глядя в текст – то есть когда пользуются компьютером или, как в свое время, пишущей машинкой. В текстах от руки это случается крайне редко.

Еще вас заинтересовали заглавные буквы, – обратился он к Харди. – Опять-таки, они были бы уместны там, где логичны. С целью подчеркнуть эмоции, например, будь то любовь или ненависть. Одним словом – нечто важное. Здесь же к ним прибегли чисто произвольно, чтобы сбить нас с толку. Чтобы мы поверили в его глупость, тогда как на самом деле он вовсе не полуграмотный глупец.

– Вы настаиваете, что записка свидетельствует именно об этом? – спросила Лукас, которой начинало казаться, что они с Паркером видят перед собой не одну и ту же записку.

– Это так и есть, – ответил эксперт по документам, а потом рассмеялся. – Знаете, в чем его подлинная ошибка? В том, что он не сделал их там, где непременно должен был. Он, например, кое-где совершенно правильно расставил запятые. Причем в одном из случаев в таком месте, где невежда никогда не поставил бы ее. Я имею в виду последнее предложение. Только выпускник хорошей средней школы знает, что там она необходима.

– Но не поставил перед «как» во фразе Только я умею как остановить Диггера, – заметил Сид, – хотя так уж ли это важно?

Это очень важно, подумал Паркер. Крайне важно для нас. Потому что именно такие мелочи способны привести нас к истине.

– А еще похоже, что он пытался правильно написать слово «арестовать», но с первого раза у него не вышло, и он зачеркнул написанное. Что вы об этом скажете? – спросил Харди.

– Да, таково первое впечатление, – кивнул Паркер. – Но знаете, что я обнаружил под густым зачеркиванием, когда положил листок под инфракрасные лучи?

– Что же?

– Пустоту.

– Как это? – удивилась Лукас.

– Он не написал там ничего, – подтвердил Паркер с усмешкой, – а просто тщательно замарал это место, чтобы мы подумали, будто у него были затруднения с этим словом.

– Но к чему столько ухищрений, зачем ему убеждать нас в своей глупости? – спросил Харди.

– Чтобы мы разыскивали либо очень тупого американца, либо не такого уж дубоголового, но иностранца. Это дымовая завеса. Еще один отвлекающий маневр, – добавил Паркер. – Ему необходимо было, чтобы мы недооценивали его интеллект. А на самом деле он был очень хитер и умен. Разве место, где он хотел подобрать деньги, вам ни о чем не говорит?

– А что в нем такого особенного? – удивилась Лукас.

– Вы имеете в виду улицу Висельников? – вмешался Сид. – Я тоже не понимаю, чем то место отличается от других.

– Странно… – Паркер поочередно оглядел присутствующих. – А вертолеты?

– О каких вертолетах речь? – недоуменно спросил Харди.

Паркер нахмурился.

– Значит, вы не пытались проверять чартерные вертолетные компании?

– Нет, – ответила Лукас. – С какой стати?

Паркеру вспомнилось правило, которым он руководствовался, когда еще работал в Бюро. Никогда не принимай ничего как должное.

– Если не ошибаюсь, рядом с полем, где вы должны были оставить деньги, расположена больница, так?

– Точно, Фэрфаксская окружная, – подтвердил Геллер.

– Дьявол! – с досадой воскликнула Лукас. – Действительно, там есть больница. А при ней вертолетная площадка.

– И что с того? – по-прежнему не понимал Харди.

Лукас помотала головой, злая на саму себя.

– Преступник нашел место, где наши наблюдатели не стали бы придавать значения появляющимся вертолетам. Он собирался арендовать одну такую машину сам, подобрать сумки и снова взлететь. Держась низко над верхушками деревьев, он бы за несколько минут добрался до спрятанного в укромном месте автомобиля.

– А мне такое и в голову не приходило, – с горечью признал Харди.

– И не одному тебе, – сказал Сид.

– У меня есть приятель в Федеральном авиационном агентстве, – тут же предложил Кейдж. – Попрошу его проверить.

Паркер посмотрел на часы.

– Выступление Кеннеди дало какие-то результаты? – спросил он.

Лукас набрала номер, переговорила с кем-то и дала отбой.

– Пока поступило шесть звонков. Все от «чайников». Ни один не знал о черных пулях, а значит, ничего стоящего сообщить не мог. Лжесвидетели. Но у нас есть их имена и номера телефонов. Позже привлеку всех за воспрепятствование правосудию.

– Так вы считаете, что преступник был не из местных? – обратился Харди к Паркеру.

– Наверняка. Если бы существовал малейший шанс, что мы сможем добыть образец его почерка в одном из здешних архивов, он бы его изменил или вообще составил бы записку из вырезанных букв. А он этого не сделал. Значит, он точно не из округа Колумбия, не из Виргинии и не из Мэриленда.

Дверь распахнулась. Вновь появился Тимоти – курьер, который ранее доставил им оригинал записки.

– Агент Лукас? Мне велено передать вам отчет судебного медика.

Как раз вовремя, подумал Паркер.

Пока она читала отчет о вскрытии, Кейдж спросил:

– Еще ты сказал, что он был социопатом, Паркер. Как ты пришел к этому выводу?

– А кто еще… – ответил тот рассеянно, наблюдая за выражением лица Лукас. – Скажи на милость, кто еще был бы способен на такое?

Лукас закончила читать и передала отчет Харди.

– Мне прочесть его вслух? – спросил тот.

– Да, пожалуйста, – ответила она.

Паркер заметил, как лицо молодого человека сразу преобразилось, сделавшись уверенным и спокойным, быть может, потому, что он впервые почувствовал себя полноправным членом их команды.

Откашлявшись, полицейский начал:

– «Белый мужчина, приблизительно сорока пяти лет. Вес – 85 килограммов. Особые приметы на теле отсутствуют. Никаких ювелирных украшений. Часы «Касио» с многофункциональным будильником».

Харди поднял голову.

– На это стоит обратить внимание. Должен был подавать сигналы в четыре, в восемь и в полночь.

Потом вернулся к тексту:

– «Был одет в джинсы неопределенного производства, сильно поношенные, синтетическую куртку-ветровку, рубашку из грубой ткани, также не новую, спортивные трусы, хлопчатобумажные носки, дешевые кроссовки из универмага «Уолмарт». В бумажнике сто два доллара с мелочью».

Паркер смотрел на проекцию букв на стене, словно описание, которое читал Харди, относилось не к человеку, а к оставленной им записке.

– «Обнаруженные микрочастицы. Следы кирпичной пыли в волосах, глина под ногтями. Анализ содержимого желудка показал, что за последние восемь часов он употреблял кофе, молоко, хлеб и говядину (по всей видимости – недорогой бифштекс)». Вот и все.

Харди прочитал второй листок с грифом «Метстрел», подколотый к отчету.

– Здесь говорится, что им пока не удалось напасть на след грузовика, который сбил его. – Он поднял взгляд на Паркера. – Просто невероятно! Преступник находится у нас здесь внизу, а мы по-прежнему ни черта о нем не знаем!

Паркеру между тем попался на глаза еще один экземпляр сводки основных происшествий – той же, что он видел раньше, где говорилось о поджоге дома Гари Мосса. Бесстрастное описание пожара, в котором чуть не сгорели заживо два ребенка, по-настоящему потрясло Паркера. В какой-то момент он был близок к тому, чтобы повернуться и навсегда уйти из этой лаборатории.