— Да, — услышала она словно издалека свой голос, показавшийся ей слабым и незнакомым. — Мы должны ее вернуть. Я сейчас же поеду.

К ее удивлению, дом Мириам Блейлок оказался просто очаровательным. Сара вышла из такси у небольшого домика из красного кирпича, отделанного белым мрамором; в ящиках на наружных подоконниках в изобилии росли цветы. Он весь был таким чистым, таким светлым. За раскрытыми окнами виднелись комнаты, оклеенные обоями веселых расцветок. Частный дом на Саттон-Плейс, наряды от Ланвена — genus[29] Мириам Блейлок, без сомнения, не имел проблем в общении с человеческой средой.

 Поднявшись по ступенькам, Сара позвонила. Из-за двери послышалась приглушенная мелодия звонка. Мимо, посвистывая, прошел полицейский. На другой стороне улицы, сбившись в кучу, о чем-то беседовали дети.

 Дверь распахнулась — и Сара увидела Мириам Блейлок. На ней было бело-розовое платье. А при виде ее улыбки Сара мгновенно позабыла все свои опасения; осталась только одна мысль — будто она приглашена в этот прекрасный дом его очаровательной владелицей.

 — Могу я войти? Мириам шагнула в сторону.

 — О, я обожаю амбру, — услышала Сара свой голос. — Это напоминает мне детство. — Странный, неповторимый аромат пробудил в ней воспоминания о прихожей в доме ее бабушки, когда солнце вот так же, под углом, заглядывало в окна, в точно такой же день, как сейчас Она сделала глубокий вдох. — Это действительно уносит меня в прошлое.

 — Не желаете ли присесть?

 Сара прошла за ней в чудесно обставленную гостиную: редкая мебель времен Регентства, легкие изящные стулья и козетки. Утренний свет лился в окна, выходившие в садик. На полу лежал шелковый китайский ковер, на котором были вытканы многие из тех цветов, что росли в саду. На окнах висели голубые шелковые занавески, роспись на потолке создавала иллюзию летнего неба. И так хорошо было в этой комнате, что просто хотелось засмеяться от восторга. Сара стояла в дверях, сложив руки под подбородком. Она сознавала, что улыбается, как маленькая девочка. Повернувшись, Мириам встретилась с ней взглядом и рассмеялась. Глаза ее излучали удивительную теплоту.

 Сара вошла в комнату и села на одну из козеток.

 — Могу я предложить вам кофе? Я только что его приготовила.

 — Это было бы прекрасно. Голос Мириам донесся из кухни:

 — Готова поспорить, вы и секунды не спали. Удачно получилось, я как раз готовила кофе.

 Она принесла Саре чашку кофе. Он был крепким и густым, и совершенно необычным на вкус — словно в нем соединились все мыслимые и немыслимые ароматы.

 — Потрясающий кофе! — вырвалось у Сары. Мириам села рядом, поставив свою чашку на кофейный столик с мозаичной столешницей. Хрупкая красота мозаики привлекла внимание Сары. Там была изображена богиня, стоящая на радуге, с лунным серпом над головой.

 — Ламия, — заметила Мириам, когда Сара зачарованно коснулась кончиками пальцев крошечных камушков. — Ее пищей является молодость. Радуга — символ Ламии, из-за ее красоты и неуловимости. Она — одна из бессмертных. Это мозаика из погибшей Пальмиры.

 — Погибшей? Что там произошло?

 — Алчность. Она сгубила римлян. Это была их колония.

 — Это, должно быть, стоит... — Она смущенно замолчала. И что на нее нашло? Совершенно не умеет себя вести. Ведь это неприлично — распространяться о ценности предметов искусства, принадлежащих другому человеку.

 — Я никогда не стану его продавать. Вы видите почему? — Мириам с любовью обвела пальцем овал лица.

 Сходство было поразительным.

 — Конечно вижу! Вы словно близнецы. Мириам внезапно подняла глаза — что-то за окнами привлекло ее внимание. Прервав разговор, она встала и подошла к окну. Сара не знала, что и думать: вначале Мириам вроде бы рада была ее видеть, теперь же утратила к ней всякий интерес. Саре захотелось побыстрее с этим разделаться. Мириам словно ждала кого-то. И этот дом, такой до боли прекрасный, казалось, вдруг замер в зловещем молчании, и отвратительные тени стали вылезать из углов... Сару передернуло.

 — Ваш кофе остынет, — сказала она нарочито бодро, желая рассеять гнетущее впечатление.

 — Выпейте его вы. Я уже пила перед вашим приходом

 — Не откажусь. Он невероятно хорош. Конечно, это всего лишь кофе, но... — Она снова начала говорить чересчур много успокойся. Вспомни о Риверсайде и сматывай отсюда. — Послушайте, я вижу — вы заняты... Давайте, я перейду прямо к делу. У меня была веская причина прийти сюда. Риверсайд...

 — Сегодня такой прекрасный день. Когда ветер дует с реки, у нас здесь просто великолепно.

 — Ваш сад чудесен. Мы в Риверсайде...

 — У меня более десяти тысяч растений. Эти розы — моя гордость.

 Сара подошла и встала рядом. Не видно было ни одной розы.

 — Где они? — Очевидно, Риверсайду придется подождать, пока она не похвалит этот чертов садик.

 — За львиным зевом... — Внезапно она притихла. — Всемогущие боги! Почему мы их не видим?!

 Сара обратила внимание на ее взгляд: она смотрела пристально, как резус, если его удивить. Мириам выскочила сквозь стеклянные двери на террасу. Сара поспешила за ней. Сад благоухал цветами. Запах невидимых роз, несомненно, ощущался. За садиком виднелись искрящиеся на солнце воды Ист-Ривер. По реке проплыла лодка, ее белый парус слегка колыхался на ветру. Слышался монотонный гул федеральной автострады. Мириам понеслась по извилистой дорожке, мимо львиного зева. Когда Сара ее догнала, она сидела на корточках, сжимая в руках оборванные лепестки.

 — Мои РОЗЫ! — вскрикнула она. Жуткая картина подвергшейся набегу клумбы потрясла Сару: даже лепестки изуродованных растений были втоптаны в землю; листья ободраны, стволики расщеплены, а небольшие растения выдрали с корнем. И надо всем этим стоял сильный запах розового масла — крови цветов.

 Мириам, вся напрягшись, медленно поднималась с земли. Зловещее выражение ее липа заставило

 Сару отступить на шаг. Пронесшись мимо нее, Мириам снова опустилась на корточки, протягивая руки к провалу в земле. Когда она крикнула, Сара услышала, как там, в глубине, отозвалось глухое эхо. Мириам поднялась на ноги. Губы ее двигались, и Сара напрягла слух.

 — Он выбрался! -шептали губы Мириам. Она заметалась, словно тигр в клетке, затем резко остановилась, повернула голову в сторону дома и вдруг понеслась по дорожке к открытым дверям.

 — Скорее! — крикнула она на бегу. — Спешите!Ее очевидный страх заразил и Сару. Как в кошмарном сне, бежала она к дому, а он казался все более и более далеким, и цветы раскинулись на акры, на мили.

 В глазах Мириам застыл неприкрытый страх. Она протянула к Саре руки, сжимая и разжимая ладони, как ребенок, ищущий помощи.

 — Сара, ну скорей же!

 Сара двигалась как во сне. Тяжесть давила на каждый миллиметр тела, безумно хотелось спать. Глаза машинально выхватывали отдельные детали: вон там качаются маргаритки, тянут головки к солнцу циннии, вон львиный зев и еще какие-то другие — множество других — экзотических цветов. Она заметила пчелу на анютиных глазках, словно запорошенную золотой пыльцой. Где-то за спиной неожиданно раздался сильный треск, будто медведь ломился сквозь кусты.

 Мириам, обхватив ее руками, с грохотом захлопнула двери. Ударом запястья она защелкнула задвижку, быстро задернула занавески. Открыв ящичек на кофейном столике, она стала нажимать на кнопки. Зажглись красные огоньки — охранная сигнализация.

 Несмотря на весь этот кошмар, Сару все равно клонило в сон. Сказывалась бессонная ночь, даже кофе не помог.

 Она позволила Мириам обнять себя, зачарованно глядя на то, как меняется ее лицо. Мириам умела держать себя в руках: от недавнего страха не осталось и следа.

 — Вы его видели?

 — Кого?

 Мириам отвела взгляд в сторону, мгновенно заговорив о другом.

 — Мои розы были лучшими в мире. Можете вы это понять? Вы разбираетесь в розах?