Григорий спрыгнул с лошади и припал ухом к земле, сделав из ладоней воронку. Прошло несколько минут, пока молодой капитан вскочил и отряхнул руки.

- Георг, что там по "Европа Плюс" передают? - весело спросила Луна, чем не мало удивила капитана спецназа. "Или рисуется, девчонка, или правда отвердела ее центральная нервная система", - подумал он и бегло осмотрел всех, оставшись довольным.

- Эх, Луна, мышь не весела, объелась киселя, - пошутил Григорий и вспомнил про покойника.

- Ну, что братки, надо капитана схоронить, ну а коль не придут махновцы по нашу душу, то после оставим тачанки и на лошадях отправимся дальше...

   Штабс-капитана схоронили под березой в глубоко просевшей меж корнями земле. Положив несколько камней сверху, что были рядом в родниковом ручье, поставили крест, связав две сосновые лаги ременными вожжами. Поручик, где-то отыскал офицерский аксельбант и прикрепил его к кресту. Припав на колено, русский офицер тихо начал читать молитву: "Бури жизни миновали, страдания земные окончены, безсильны враги с их злобою, но сильна любовь, избавляющая от вечного мрака и спасающая всех, о ком возносится Тебе дерзновенная песнь: Аллилуиа".

Бойцы спецназа молча стояли около креста, вдруг вспомнив как приходилось им хоронить своих боевых товарищей в горах Кавказа и Азиатских стран, откуда нельзя было вывезти на большую землю. Они перекрестились и бросили по горсти земли на могилу неизвестного им, но русского штабс-капитана, который раньше защищал Отечество в Первой мировой войне.

Вскоре они повскакивали на лошадей без седел и двинулись в путь по тракту, ведущему к Харькову. Обездоленные и разоренные войной и махновскими бандами хутора и села встречались им по пути. Застигнутые ночью, они заночевали в одном диковинном доме, что стоял почти на болотах в осиновой роще.

Странная хозяйка, лет шестидесяти, сначала долго смотрела на незнакомых путников, возникших в темнеющем вечере, а затем впустивший их в дом. Она угостила их сначала каким-то горьковатым чаем-напитком, от которого они уснули спокойным и безмятежным сном, а затем принялась лечить и мазать спину капитана Семенова. Деготь, травяные мази и настойки, а затем по широкой избе поплыли запахи каких-то снадобий. Окунувшись в полубредовое состояние, капитан совершил путешествие в памяти по своей жизни. Он иногда вскрикивал и стрелял в кого-то...

Григорий проснулся утром на рассвете, и не поверил своим ощущениям. На его спине был словно кожный нарост. Все кровавые полосы заросли не то кожей, не то чем-то твердым, боль ушла, как будто и не было ее раньше. Так же и отряд был бодр и свеж поутру, но странной бабки знахарки они так и не увидели более. Подхватив под уздцы лошадей, они помчались к Харькову...

Глава 4. "Харьков, 22 ноября 1919"

   Власть в Харькове в 1919 году неоднократно переходила из рук в руки. Летом армия генерала Деникина развернув стремительное наступление на Москву, вошла в Харьков. Белая контрразведка, разместившаяся в доме бывшего Дворянского собрания, активно вылавливала подпольщиков-большевиков и оставшихся активистов.

   Когда в городе осенью 1919 года установилась власть белых, распространялись слухи о готовящихся еврейских погромах. Однако, группа фабрикантов откупилась вручив генералу Май-Маевскому взятку - восемь миллионов рублей.

   В то же время в городе легально действовал меньшевистско-бундовский клуб Бронислава Гроссера. Сюда приходили не только меньшевики, но и некоторые большевики и подпольщики. Посещали этот клуб, несомненно, и деникинские контрразведчики. Директор клуба меньшевик Теплицкий встречал гостей в большом холле под большим портретом идеолога социалистической революции Карла Маркса. Здесь можно было не только пообедать, но и почитать в уютной клубной библиотеке коммунистические изыскания и работы ставших уже знаменитыми российских революционеров.

К декабрю фронт боевых действий снова приблизился к Харькову. От наступающих частей Красной Армии город обороняли силы Добровольческого 1-го Армейского корпуса генерала А. П. Кутепова. Основное сопротивление отступающие части оказывали на северо-восточном плацдарме.

   22 ноября отряд "Нулевой дивизион" без сапог, и в одних лишь рубашках и штанах, въехал на лошадях в пригород Харькова. Морозное солнечное утро было наполнено уличным гамом и лаем дворовых собак. Люди торопились на рынок, что-то продать и что-то купить. Отряд остановился перед развилкой нескольких дорог, размышляя куда бы направить своих лошадей.

- Не встречают нас, как почетных гостей, - пошутил Стаб, насвистывая какой-то современный мотив песни.

- Мы для них неплатежеспособны, - подхватил Грач, - Наш командир, почетный спецназовец, поставил рекорд для казино.

- Это какой же? - без уныний и усталости спросила Луна.

- Он лишь раз бросил монету, а мы все остались без обуви, одежды...

- Да, еще махновцам достались все доллары, что были запрятаны в сумках, - вспомнил Пуля и подмигнул Георгию, который задумался и не отвечал на шутки.

- Это была не просто монета, а золотой червонец с ликом Императора, - решила поддержать импровизированное "комсомольское собрание" Жара.

- Да, в этом случае это все меняет, тогда на этот вопрос можно смотреть в другой плоскости, - философски стал рассуждать Уник.

- Бойцы и командиры, как не смотри на этот вопрос, а ногам то холодно, - поднял обе ноги Крак и помахал ими в воздухе.

   - Возможно, мне придется вернуться к махновцам за обовью и спросить с них за пачку американских долларов, что осталась в переметной сумке, - серьезно ответил капитан Семенов.

- Пожалуй, мне придется вернуться с тобой, а вдруг ты не те привезешь мне ботинки спецназа, имущество все же было казенное, только со склада получил.

- Я могу пережить потерю своих сапог и отличного полевого бушлата, но согласен на компенсацию, - Стаб сделал паузу и потрогал раненное плечо. - Готов получить золотом, поднятого нами со дна Флориды.

- Ну, это упрощает дело, господа, это все меняет..., - улыбнулся Григорий и оглядел свой отряд, который участвовал в этом хорошо разыгранном разбирательстве. - Тогда прошу продолжить наш путь дальше, что бы добраться до золота.

   Один лишь Медведь, да белогвардейский поручик были безучастны в этой словесной дуэли.

- Господа, мы можем продать одну лошадь, и у нас будут деньги на еду, - предложил лет 25-ти светловолосый и с правильными чертами лица прапорщик Кормилицын.

- Так можно и всех, на что они нам. По городу можно и на своих двоих, правда Георг?

- Так точно, Стаб, и на билет до Севастополя хватит, но главное не продешевить.

Стаб соскочил с седла и подошел к одной пожилой женщине, что быстро шла куда-то с лукошком, из которого выглядывали две живые курицы.

- Гражданочка, а где ж тут рынок городской?

- Так отут недалеко на конях... Вот по Гончарской улице, потим по Конторской уздовж реки Лопань, а там через мост и на Николаевской площади знайдете ярмарку, вот сегодни суббота, там народу богато...